Двуликие

Глава 54

Казнь

Роберт с неотвратимым чувством тошноты взирал на толпу, собравшуюся поглазеть на казнь ведьм, потеху, устроенную Дантом Гарсом.

На возвышении в бархатном кресле восседал король. Одними лишь взглядами и легкими, но требовательными жестами он руководил представлением. Хворост кучами окружал столбы, куда скоро должны были привязать ведьм, а охотник горделиво расхаживал вдоль подмостков. По его просьбе на площади заранее развели костер, подвесили над ним котел и вскипятили там масло. Ведьм со связанными руками и ногами опустили на колени перед охотником, а вокруг них Дант Гарс нарисовал знак, сдерживающий колдовство – такой же Роберт видел в темнице.

Глаза принца намокли, и он смотрел на пленниц словно через окно, затопленное дождем. Ведьмы же, напротив, казались спокойными. Их не волновали ни освистывание, ни оскорбления, ни близкая смерть.

Люди замолкли, когда во всеобщем гомоне сначала послышался удар колокола, а следом прогремел зычный голос Джеральда:

– Начинаем!

Толпа, предвкушая захватывающее представление, разразилась одобрительными криками. Поодиночке каждый из них боялся и осуждал Данта Гарса; все вместе, на площади, мейфорцы боготворили охотника.

– Сегодня вы все умрете, – обратился Дант Гарс к ведьмам. – Разница лишь в том, что кто-то из вас сможет умереть быстро, а кто-то медленно и мучительно. Вам выбирать, какой будет ваша смерть.

Роберт видел наслаждение в глазах охотника. Ярость вскипала в принце, но наружу она вырывалась лишь бессильным паром – в одиночку ему не спасти ведьм, не справиться с охотником, стражниками, королем и кучей людей, заполонивших площадь.

Охотнику подали кузнечные перчатки и небольшой ковш. Дант Гарс надел перчатки, помешал ковшом масло, которое пузырилось и мелкими брызгами взлетало вверх, и нарочито по-доброму сказал ведьмам:

– Я хочу знать, кто вас освободил. Кто помог вам бежать. Мне нужно имя. – Охотник улыбался, а Роберта мутило при виде этого звериного оскала. – Это простой вопрос, и за ответ на него я готов подарить кому-то из вас легкую смерть. Те, кто не захочет отвечать, умрут в муках. Вам решать.

Дант Гарс зачерпнул масло в ковш и подошел к первой ведьме.

– Кто тебя освободил?

Ведьма молчала. Она не подняла взгляд на охотника. Девушка не проронила ни слова и тогда, когда, не дождавшись ответа – а ждал Дант Гарс недолго, – ей на связанные ноги полилось кипящее масло. Жар разъедал кожу, и жуткие красные волдыри вспухали и покрывали лодыжки ведьмы, а она даже не вскрикнула, только лицо побледнело и мускулы задрожали. Роберт не винил бы ее, если бы она не выдержала и заговорила, выдала бы его охотнику. Сам бы он не смог терпеть чудовищную боль. Он дрожал, обхватив себя руками.

Ведьма вдруг закатила глаза и упала на землю. Дант Гарс нагнулся и побил ее по щекам – она была без сознания. Он покачал головой и перешел к следующей девушке.

– Кто тебя освободил?

Вторая ведьма, в отличие от первой, взглянула на Данта Гарса. Она улыбалась и немного морщилась, когда охотник опрокинул масло ей на плечи.

– Кто тебя освободил?

Еще три раза прозвучал этот вопрос, но ни одна из ведьм не заговорила. Опухшие изуродованные конечности слегка блестели. Ноги Роберта, словно переняв боль девушек, занемели, и он отвернулся от кошмарного представления и взглядом принялся искать в толпе мейфорскую ведьму. Она сидела на одной из трибун, расставленных по периметру площади. Ничего в ее виде не выдавало связь с ведьмами: она спокойно смотрела на пытки, немного склонив голову набок и элегантно сложив руки на коленях, как будто происходящее не касалось и не волновало ее. Будто это не она пару ночей назад шипела на Роберта, чтобы он любой ценой спас ее подруг из заточения.

Между тем Дант Гарс не собирался останавливаться. Он повернулся к толпе и, получив в свою сторону порцию одобрения, вновь зачерпнул кипящее масло и подошел к ведьмам с тем же самым вопросом. Первая очнулась и постанывала от боли. Охотник, стиснув зубы, повторил вопрос:

– Кто тебя освободил?

Ведьма усмехнулась. Дант Гарс кулаком ударил девушку по лицу. Она покачнулась и отвернула покрасневшую щеку.

– Говори! – охотник был вне себя от ярости. Он взял девушку за подбородок и потянул вверх, чтобы она смотрела ему в глаза. – Говори!

Ведьма плюнула в него и засмеялась, обнажив окровавленные зубы. Дант Гарс медленно вытер плевок. Роберт замер, все вокруг затихло. От ярости ноздри охотника расширялись, как у дикого быка. Он схватил девушку за волосы и вылил кипящее масло ей на голову. Ведьма орала и захлебывалась от боли, пока оно стекало вниз, и она бы упала, если бы Дант Гарс не держал ее. Едва он убрал руку, девушка рухнула лицом в землю.

– Видно, быстрой смерти не хочет никто? Пусть будет по-вашему, – ухмыльнулся Дант Гарс. – Попробуем тогда кое-что еще.

Ему подали раскаленный прут, и охотник обжигающими ударами покрывал ослабевающие тела ведьм. Он мог сколько угодно продолжать эту игру и знал, что рано или поздно кто-нибудь начнет говорить.

Расчет Данта Гарса оправдался. В один момент все переменилось: одна из ведьм не выдержала. Когда настала ее очередь и к ней приблизился кусок раскаленного железа, она зашептала:

– Нет!

Никто не слышал ее голоса, но Роберт стоял на балконе над площадью и прочитал по губам слова ведьмы. Дант Гарс остановил пытки, чтобы выслушать девушку. Роберт ощутил прилив липкого озноба оттого, что она выдаст его и он тоже окажется на позорных подмостках и будет казнен за предательство.

Принц, словно оглушенный, слушал ответ ведьмы:

– Мы не знаем его имени и не видели лица. Он был в маске и покинул нас сразу же, как вывел из темницы.

Она врала, но Данту Гарсу было достаточно и самого того обстоятельства, что она не выдержала истязаний и подчинилась.

– Он? Это был мужчина? – уточнил охотник.

– Да.

– Уведите ко мне, – приказал страже Дант Гарс. – Позже с тобой поговорим, сначала я закончу здесь.

Стражники подняли и толкнули девушку в сторону башни Стражей. Покачнувшись, она сделала пару шагов, но едва вышла за нарисованный против колдовства круг, как охотник остановил стражников и вновь обратился к ней:

– Стой.

Ведьму грубо остановили, и она устало, слабо дрожа в коленях, замерла подле Данта Гарса.

– Посмотри на людей вокруг. Узнаешь кого-нибудь? Того, кто освободил тебя.

Ведьма медленно подняла взгляд на толпу и огляделась. Роберт застыл. Она уже сдалась охотнику, и ее следующей слабостью могло стать признание о том, что побег устроил принц. Но он стоял на балконе на возвышении, куда не поднимался взгляд измученной девушки, поэтому то, что она ответила Данту Гарсу, оказалось правдой, безопасной для Роберта:

– Я его не вижу.

– Посмотри еще раз.

По велению охотника девушка вновь оглядела толпу. Ее взгляд поднялся выше и уперся прямо в Роберта, но через секунду двинулся дальше. Она вновь ответила:

– Я его не вижу. Его здесь нет.

– Подумай получше.

Ведьма молчала. Дант Гарс, прищурившись, сделал шаг и направил к ней, словно указку, раскаленный прут.

– Слушай меня внимательно. Сегодня умрут пятеро. Пять ведьм или четыре ведьмы и один предатель. Хочешь получить свободу? Так укажи на человека, который освободил тебя.

– Хотите знать, кто освободил меня? – неожиданно в глазах девушки проявилось нечто, отчего Дант Гарс нахмурился и потянулся к ножу на поясе. Она улыбнулась, как улыбается человек, которому нечего терять и который готов пойти на все ради спасения. – Я вам скажу. Это вы.

И она, резко повернувшись к связанным ведьмам, быстро произнесла заклинание на неизвестном шипящем языке. Вспыхнул хворост, и огонь перекинулся на деревянный пол подмостков, на землю, потом на девушек. А после, под изумленные взгляды стражников, она сама бросилась за смертельную занавесь огня. Дант Гарс едва успел отпрыгнуть от колдовского костра. Его языки, полупрозрачные с оранжевыми прожилками и солнечно-желтые, жадно поедали хрупких созданий, ведьмы тонули в пламени, и перед смертью они делились с толпой не болезненными криками, не проклятиями и не мольбами о помощи. Сквозь огонь донеслись их последние слова:

– Слава Мертвой Королеве! Слава Лиатрис!

«Слава Мертвой Королеве!» – повторил про себя Роберт.

– Слава Лиатрис! – в последний раз пропел хор казненных, прежде чем их голоса ослабели и навсегда замолкли.

Народ еще долго молчал. Воздух над площадью наполнился запахом жженой плоти, дышать становилось тяжело. Люди начинали перешептываться. Никто не понимал, подошло ли представление к концу и можно ли покидать площадь или Дант Гарс уготовил еще что-то, из-за чего стоит остаться. Джеральд первым встал со своего кресла и объявил:

– Казнь свершилась. Ведьмы наказали сами себя.

Повисло молчание. Джеральд взглянул на Роберта, и неожиданная мысль пробудилась в его сознании. Король провозгласил:

– Все враги нашего королевства, все ведьмы и предатели будут уничтожены. Таково мое и ваше желание. Потому я приказываю: отныне стража будет арестовывать каждого, кто будет замечен в связи с ведьмами, независимо от его титула и богатства. Любой человек, кем бы он ни был, может быть казнен на этой площади.

Джеральд жестко взглянул на Роберта. Тот улыбнулся. Король развернулся, поправив зацепившийся за кресло шлейф тяжелой мантии, и двинулся к выходу с площади. За ним дружной цепочкой проследовали остальные члены королевской семьи, а Роберт еще долго стоял и смотрел, как догорают тела ведьм, которым еще вчера он дал надежду на свободу. Их останки тлели, а принц чувствовал ненависть, слитую воедино с жаждой мести, и вместе с тем глубокую тоску. Если бы у него все получилось, то эти ведьмы были бы уже за пределами Мейфора, на пути в Дакхаар к Анне Мельден. Но у него не получилось. Он проиграл.

За своими мыслями Роберт не заметил, как опустела площадь. Ушли все, кроме Данта Гарса. Охотник был последним человеком в Мейфоре, с кем Роберту хотелось бы сейчас встретиться, но судьба уготовила ему подлость: охотник поднялся на балкон.

– Это ведь ты освободил ведьм? – резко спросил Дант Гарс.

Роберт на мгновение похолодел, но взял себя в руки:

– С чего вы взяли?

Дант Гарс вцепился в поручень балкона и крепко сжал пальцы, чуть расплющив их о мраморную дугу.

– Сначала ты крутился у башни Стражей, потом я видел тебя у погреба, где остановили ведьм.

– И что? Приятель, я —принц, где хочу, там и хожу.

– Я знаю, что это сделал ты. И от тебя пахнет колдовством. Я знаю, что ты помогаешь мейфорской ведьме. Скоро ты, сам того не заметив, выведешь меня на нее. Тогда я арестую вас обоих.

Охотник хмыкнул и ушел, напоследок похлопав принца по плечу так, что тот зашатался. Роберту было страшно, но ненависть и злость крепли в нем. Их корни произрастали из обиды, полученной еще в детстве, и теперь эти чувства расцветали, вырастая до ужасающих размеров.

Жажда мести теперь пылала не только по отношению к «отцу» и братьям, но и к Данту Гарсу. И Роберт решил разделить эти чувства с той, кто ненавидел охотника так же сильно, – с Аэлией. Роберт устремился к выходу с балкона. Принц пересек коридоры с высокими и узкими, словно замочные скважины, окнами, взбежал по лестнице с пурпурным ковром и оказался перед дверью в комнату Аэлии. Он постучал, но напрасно: девушки в комнате не оказалось.

Роберт быстро зашагал по коридору. Он заглянул к сестре, комната которой тоже, как оказалось, пустовала, покосился на разные двери, раздумывая, где может быть Аэлия. Потом щелкнул пальцами от резкой догадки: у Шоары. Скорее машинально, чем ради приличия, Роберт пару раз стукнул в дверь и тут же, не утруждая себя ожиданием ответа, зашел в комнату. Он застал девушек сидящих в обнимку на кровати. Они всхлипывали и закрывали глаза, мешая слезам вырываться наружу и катиться по щекам. Когда Роберт вошел, девушки отодвинулись друг от друга, и Аэлия поспешно вытерла влажное лицо, но распухший красный носик, с которым она была не такой красивой, какой обычно находил ее Роберт, выдал ее печальное настроение. Шоара быстро провела пальцами по опухшим от плача глазам и первая обратилась к Роберту:

– Чего ты хочешь?

Она старалась казаться милой и вежливой, даже улыбалась, но принц понимал, что это лишь маска приличия. Роберт постарался быть кратким:

– Хочу отвести Аэлию в ее комнату.

– Ей лучше остаться здесь со мной, – все с той же вымученной улыбкой запротестовала Шоара.

– Я знаю, что для нее лучше.

Шоара молча сложила руки на груди и пропустила принца к Аэлии. Роберт подал девушке руку:

– Идем, – предложил он.

– Нет.

Аэлия скривилась. Но Роберт видел: она была растеряна и сопротивлялась по привычке. Принц опустился перед ней на корточки и легонько взял ее руки в свои, после чего мягко, но настойчиво снова попросил пойти с ним.

– Нам надо поговорить. Это касается твоей последней «просьбы».

Аэлия быстро поняла, что речь о свекре, от которого ей хотелось избавиться, чтобы стать наконец королевой. Она высвободила руки и согласилась идти. Утреннее зрелище и недавние переживания сказались на Аэлии: она выглядела отрешенной и подавленной. Но едва Роберт свернул на свой этаж, чтобы отвести девушку не в ее комнату, как обещал, а в свою, Аэлия запротестовала:

– Пусти меня! Я пойду к себе!

– Погоди, я хотел…

– Лучше мне было остаться с Шоарой!

– Дай же мне договорить! – перебил ее Роберт. Наверняка Аэлия решила, что принц ведет ее к себе, чтобы воспользоваться. Мысль приятная, но после казни сердце было разорено злостью, и о любовных утехах он не думал. – У меня есть кое-что для тебя. То, что поможет мне и тебе отомстить.

– Что это?

– Идем, узнаешь.

Роберт развернулся и, поглядывая на Аэлию, сделал несколько шагов. Она нагнала его.

– Но если ты меня обманываешь… – пригрозила она.

– Не обманываю, – пообещал Роберт.

Он пропустил девушку вперед и плотно закрыл дверь, затем повернул ключ, чтобы никто не беспокоил их. Аэлия с подозрением наблюдала за его действиями. Роберт попытался усадить девушку на кровать, но сесть она отказалась. Тогда он, попросив подождать, приставил к окну табурет, потянулся наверх и достал с края карниза маленький сверток. Принц развернул ткань и продемонстрировал Аэлии пузырек с колыхавшейся внутри полупрозрачной жидкостью и сиреневыми лепестками на дне.

– Здесь яд. Он бесцветен и безвкусен, его можно добавить в еду или воду, – объяснил Роберт.

Аэлия выхватила пузырек. Потрясла его и жадным взглядом принялась рассматривать оседающие лепестки. Роберт невольно залюбовался девушкой, ее изящными, словно вышедшими из-под кисти художника, чертами лица. Аэлия с радостным вздохом опустила пузырек. На приоткрытых губах проступила улыбка.

– Его хватит на нескольких человек, трех как минимум, – добавил Роберт.

– И что? Сам по себе яд ничего не значит. Нужен человек, способный его подложить. Я не могу – не хочу, чтобы меня поймали на этом.

– Я могу.

Аэлия хмыкнула:

– Я постоянно слышу от тебя громкие слова, но ни разу не видела соответствующих поступков.

«Видела бы ты меня этой ночью, когда я пробирался к темнице», – подумал Роберт, но ответил другое:

– Я готов. Только скажи, с кого мне начать, и я все сделаю.

– Я скажу, как только обдумаю. Джеральд и Дант Гарс точно будут среди тех, кого я назову. Но скажи прежде: ты уверен в своем решении?

– Я никогда и ни в чем не был уверен так, как сейчас. – Принц потянулся к пузырьку. Аэлия нехотя выпустила яд, вдоволь позволяя Роберту насладиться прикосновением к ее нежным рукам. – Я использую яд сразу, как появится возможность. Но ты ведь понимаешь, что я рассчитываю на твою благодарность?

– Такая подойдет?

Аэлия приблизила свои губы к губам принца. Ее длинные волнистые волосы коснулись его щеки, и Роберт окунулся в тепло взаимного дыхания. Они слились в долгожданном поцелуе, дерзком и неотрывном, и принц, не теряя момента, пробирался рукой к груди девушки, пока она исследовала его тело. Вожделение охватило Роберта.

Глава 55

Непокорная принцесса

Длинная и узкая тень наползала на площадь, разрубая ее надвое, словно мечом. Его острие – шпиль одной из мейфорских башен – подступало к пепелищу. Всюду валялись обугленные ветки, и пепел тонким ковром устилал мостовую. Обугленные остатки деревянных подмостков источали горелый запах, и дымчатая завеса еще висела над площадью, сгущаясь в том месте, где смерть забрала ведьм.

Костер затушили сразу после того, как тела выгорели до костей. Пять скелетов до сих пор стояли на коленях, как будто какая-то колдовская сила не давала им упасть, и они созерцали площадь выгоревшими глазницами.

Ветер разносил едкий запах дыма по замку и окрестностям. Прежде казни совершались за пределами Мейфора, чтобы не доставлять неудобства его обитателям, но не в этот раз. Это было показательное, поучительное представление, зрители убоялись и зареклись покрывать ведьм. Дант Гарс насладился болью и унижением, которые причинил ведьмам, а король ощутил всю силу своей власти. Каждый получил, что хотел, и был доволен.

Только Карленна испытывала не радость и облегчение, а сожаление и страх.

После казни принцесса ушла в дальний угол Мейфора, уединенную лощину под западным склоном, поросшую хвойником. Но даже здесь Карленне чудился запах гари. Девушка села у пруда под опущенными к земле ветками и затерялась в мыслях. Она думала о казни ведьм – женщин, девушек, почти таких же, как она сама.

– Спряталась, принцесса?

Карленна уставилась на черные сапоги, от которых воняло дымом, а после подняла взгляд. Она думала, что хорошо укрылась в этом потаенном уголке, но Данту Гарсу был дарован талант охотника, и он умел отыскивать добычу. Его самодовольный вид возбуждал в принцессе злобу. Девушка резко поднялась.

– Зачем ты это устроил?! – закричала она, и ее голос отдавался эхом в низине.

В ответ Карленна получила привычную ухмылку из-под лоснящейся бороды:

– Чтобы показать, что наказание неизбежно. Вы, мейфорцы, отвыкли от публичных казней, думаете, что это слишком жестоко. Но нет. Это урок всем, тебе в том числе. Может, ты образумишься и перестанешь помогать ведьмам.

– После такого – нет. Продолжу тебе назло. – Карленна скрестила руки на груди.

– Не стоит делать из меня врага, – пригрозил Дант Гарс. Тон его серьезного, тихого голоса звучал угрожающе.

Охотник хмыкнул, посмотрев на примолкшую принцессу, и развернулся. На его широкой спине Карленна увидела серые хлопья пепла. Девушка сжала кулаки.

– Ты что человек, что любовник никчемный! – плюнула она словами, словно ядом, вслед Данту Гарсу.

Он развернулся:

– Повтори.

– Ты все слышал, – ответила Карленна и вздрогнула, когда Дант Гарс резко направился к ней.

Он вжал принцессу в дерево и схватил за волосы, чтобы она не могла убежать. Девушка вырывалась, царапалась, но при каждом движении кожу головы обжигало болью. Дант Гарс, словно издеваясь, лишь сильнее тянул Карленну за волосы, чуть приподнимая над землей, и ей приходилось стоять на цыпочках.

– Значит, я никчемный любовник? – хрипло спросил охотник.

– Отвратительный!

Принцесса хотела задеть его еще сильнее, отомстить, пусть даже ценой собственной боли и унижения. Дант Гарс держал ее так же, как ту ведьму перед казнью. Поганое чувство. Глаза защипало от слез, которые Карленна изо всех сил сдерживала, а охотник улыбался, пытаясь показать, что оскорбления его совсем не уязвили. Однако бешеный взгляд он скрыть не смог.

– Приду к тебе сегодня. Возможно, изменишь свое мнение, – тихо и медленно произнес он, и каждое его слово будто раскаленным прутом касалось принцессы.

– Оставь меня уже! – слезы Карленны выступили и растушевались под ресницами. – У меня свадьба через неделю!

– Значит, у тебя есть неделя, чтобы изменить свое мнение.

– Только попробуй прийти ко мне! Я позову стражу!

– Хочешь, чтобы стражники узнали, что ты прячешь в комнате черную книгу? Наверно, не хочешь. – Охотник ухмыльнулся и отпустил принцессу. Она от неожиданности рухнула на колени и прижала руки к голове. Дант Гарс посмотрел на нее сверху вниз. – Выбор за тобой.

Она, не отвечая, вскочила и побежала к замку. Охотник не стал догонять. Зачем, если принцесса и так бежала в клетку, ключ от которой хранился у него? На платье Карленны выделялось пятно там, где она коленями уткнулась в землю, а внутри девушки бушевала буря, наполняя ужасом каждую клеточку ее тела. Принцесса остановилась вблизи замка. Она глубоко задышала и пыталась отряхнуть юбку. «Он не посмеет!» – мысленно повторяла Карленна, понимая, что он-то как раз посмеет. Посмеет прийти к ней вечером и наказать за то, что она решила переиграть охотника, став его любовницей. Девушка вновь потрогала волосы. Голова уже почти совсем не болела, но боль физическую сменила боль душевная.

Принцесса добралась до замка. Она поднялась и мельком выглянула в окно, чтобы убедиться, что тела уже убраны с площади, и поспешила дальше. Карленна вошла в гостиную, где обычно собиралась с подругами, но там их не было. «Так даже лучше», – решила она и, захлопнув за собой дверь, опустилась на пол и заревела. Волосы падали на лицо и намокали от лившихся слез. Карленна со злостью откинула пряди с лица. Ее взгляд коснулся зеркала напротив, и внезапный порыв заставил девушку встать. Принцесса резко открыла стеклянный шкаф со швейными принадлежностями и, по пути роняя иголки с нитками, вытащила оттуда ножницы. Она распрямила одну прядь волос и посмотрела в зеркало. Карленна ощущала себя растерянно, но из зеркала на нее смотрела решительная девушка, которая одним движением перерезала прядь. Потом следующую. Светлые волосы посыпались на пол. А следом на пол упала Карленна. Ее прическа теперь отличалась от прически Роберта лишь цветом волос. Они едва доходили ей до плеч. Девушку трясло. Она дала себе отдышаться, подровняла волосы, потом собрала пряди с пола, чтобы за это время окончательно успокоиться.

Слезы кончились. Краснота постепенно сходила с лица и глаз. Карленна последний раз взглянула в зеркало и отправилась к себе в комнату, надеясь по пути ни с кем не столкнуться.

Дверь в покои Карленны оказалась не заперта. Ее лишь притворил и не потрудился защелкнуть на замок тот, кто пришел сюда раньше принцессы. Девушка сжала кулаки. Дант Гарс обещал прийти вечером, но, видимо, решил перенести казнь Карленны на более раннее время. Принцесса тронула ручку двери и вошла.

В кресле, как на троне, вальяжно возложив руки на подлокотники и закинув ногу на ногу, восседал мужчина. Его светлая с рыжеватыми прожилками борода скрывала выдающийся вперед подбородок. Он был чуть ниже и полнее Данта Гарса. Из-за холодных манер, высокомерного взгляда и изысканной одежды в этом мужчине чувствовался лоск, каким не мог похвастаться охотник. Принцесса замерла на пороге:

– Адрен?!

Карленна с удивлением разглядывала жениха. Она знала, что Адрен в преддверии свадьбы должен был вернуться из Арнеста, но не ожидала увидеть его сегодня.

– Скучала по мне? – безразлично пробежавшись взглядом по принцессе и проигнорировав ее удивление, поинтересовался Адрен.

Он сидел в том же кресле, в котором Карленна еще недавно обнаружила Данта Гарса с колдовской книгой в руках. Девушка медленно, контролируя каждое движение, села в соседнее кресло. Она ответила учтиво, но холодно:

– Разумеется.

– Новая прическа? Мне не нравится, – все с тем же северным спокойствием прокомментировал жених. – Я хотел обсудить подробности свадьбы.

Карленна кивнула, проглотив его замечание. Адрен завел разговор о приближающейся церемонии. Он говорил спокойным равнодушным тоном. Карленна пока не представляла, как произойдет первая брачная ночь – таким отдаленным ей казалось это событие, – но уже опасалась ощущения неловкости и скованности, которые преследовали их двоих даже во время разговора.

Говоря, Адрен прохаживался по комнате. Он наступил на доску, под которой в тайнике пряталась колдовская книга. Доска скрипнула.

– Что-то не так? – Адрен заметил пристальный взгляд невесты.

– Нет, ничего, – нервно улыбнулась принцесса.

Адрен наступил на доску снова, будто бы проверяя пол на прочность, и нахмурился, а принцесса не выдержала. Карленна схватила его за руку и, чтобы как-то оправдать свои действия, изобразила ласковость. Но притворная нежность выходила неудачно, поэтому она тут же заявила:

– Я так устала! Нельзя ли обсудить все завтра? Ты, наверное, слышал, что сегодня была казнь, и мне тяжело сосредоточиться на свадьбе.