Работа с Родом. Как достичь равновесия и укрепить связь с предками

В Древнем Риме хранителями дома и семьи были лары. Их происхождение неизвестно, возможно, они были героями-предками. Мне встречалось мнение, что лары произошли от духов полей и были связаны с животворящей энергией плодородия. Их почитали на полях и перекрестках и там же возводили для них святилища. Постепенно их культ перекочевал в города, и они стали духами отдельной семьи, ответственными за ее благосостояние. У некоторых из них были более обширные функции. Свои лары были у полей, поселков, дорог, местных сообществ или кварталов, святилища таких божеств обычно располагались на центральных перекрестках. Во время праздников (Ларалий) главы семейств развешивали на перекрестках шерстяных кукол, соответствующих свободным членам семьи, и клубочки шерсти, представлявшие рабов. Есть мнение, что это была альтернатива жертвоприношениям, практиковавшимся в давние времена.

У Плутарха лары представлены в виде двух маленьких фигур молодых мужчин, одетых в короткие подпоясанные туники из собачьей шкуры. В одной руке у лара рог для питья, в другой – тарелка для возлияния. Также существовали так называемые лариумы – скульптуры, состоящие обычно из двух ларов и предка семьи посередине.

Статуэтки ларов были в каждой римской семье. Их ставили на стол во время семейных трапез, они были свидетелями на важных событиях (свадьба, рождение ребенка и т. д.). Ответственным за культ был глава семьи. Ларам делались подношения (и не только к праздникам) в виде меда, снопов пшеницы, фруктов и плодов, вина и ладана.

Лары играли значительную роль в ритуалах перехода. Мальчики, перед тем как надеть взрослую тогу, отдавали ларам свое украшение (буллу), девочки – куклы. Девушка, выходя замуж, подносила домашним божествам дары (монеты). Одну монету оставляла на перекрестке, вторую давала мужу, третью преподносила ларам нового дома. Став матерью, она брала на себя обязанность по соблюдению культа вместе с мужем. Для вхождения женщины в семью мужа важным было рождение ребенка, наследника рода, а не просто факт замужества. Лары наказывали тех, кто не чтил семейные отношения. Рабы должны были почитать ларов поместья, в котором жили.

Добрых домашних богов в Риме, которые заботились о материальном благополучии семьи, называли пенатами. Им приносили жертвы при каждом радостном событии в доме. Пенатов можно было взять с собой при переселении в другое место, в то время как лары никогда не покидали свое место. Пенаты ведали кладовыми и припасами дома. Во время трапезы за общим столом в честь этих божеств бросали в очаг кусочки пищи или ставили на стол их фигурки, а перед ними мисочки с едой. Правда, напоминает истории о наших домовых? Фигурки пенатов изготовляли из глины, камня или дерева и хранили в специальном закрытом шкафчике у очага. Отсюда пошло крылатое выражение «вернуться в родные пенаты».

В римских провинциях Германии, Галлии и Северной Италии в I–V веках получил распространение культ матрон, которые считались первыми и самыми надежными защитницами. Они изображались на вотивных табличках (посвящаемых или приносимых в дар божеству с просьбой об исполнения желания) и рельефах по трое и с атрибутами плодородия. На территории Северо-Западной Европы было найдено более 1600 табличек, посвященных матронам, датируемых между первым и пятым веками нашей эры. Эти божества изображались в виде сидящих женщин в длинных платьях или плащах. Иногда у одной из них были распущены волосы, тогда две другие были с покрытыми головами, что характерно для замужних женщин. На основании этого некоторые исследователи выдвинули предположение, что матроны олицетворяли три стадии женской жизни: девушку, мать, старуху. В то же время другие ученые отмечают, что у двух фигур с покрытыми головами не наблюдается разницы в возрасте. На табличках с матронами можно увидеть надписи на латыни, вырезанные римские символы и иногда сцены принесения даров и поклонения, также в римском стиле.

Некоторые матроны, чьи имена относятся к германским, названы в честь реки: например, Ренахены («те, что на реке Рейн»); Амбиорененсес, («те, что по обе стороны Рейна»); Ауменахены («те, что на реке Ауменау»). Эта связь с реками, вероятно, происходит из кельтской мифологии, в которой у рек нередко есть собственные богини: скажем, Секвана у Сены; Суконна у Соны; Боанн у Бойна. Есть матроны, связанные с какими-либо местами (Юлинейхия, «из Юлиха»), племенами (Матрис Суэбис – «матери свебов», Матрис Германис – «матери немцев») или конкретной семьей (Арвагастии, «те, что у Арвагаста»).

К слову, славяне также почитали реки, и я думаю, что выражение «Волга-матушка» является отголоском старых верований.

Рис. 1. Алтарь матрон Ауфан, найденный под Боннским собором

Имена матрон происходят из кельтских и германских языков; они обычно изображаются в одежде германских племен; а люди, им поклонявшиеся, носили римские, кельтские и германские имена. Такой вот интересный пример смешения разных культур.

В северных провинциях Римской империи, а также на Британских островах времен завоевания Римом устанавливались статуи трех богинь, именуемые Garmangabi – «подательницы благ». Название «Гармангаби» некоторые исследователи связывают с богиней Гефьён, супругой Скьёльда, легендарного правителя данов, предков современных датчан. Гефьён обманом заставила шведского конунга Гюльви отдать ей землю (нынешний датский остров Зеландия), которую затем передала данам.

В Британии этих богинь называют Suis Matribus – «мои собственные матери», а также Matres Ollototae – «заморские матери». Возможно, их изображения были установлены римскими легионерами на завоеванной территории в надежде на получение покровительства божеств новой земли.

Древняя Скандинавия

В Скандинавии почитание умерших предков было частью народных верований, но не получило прямого отражения в древнескандинавских письменных источниках, возможно, потому, что они записывались в христианскую эпоху. Мы знаем, что на протяжении длительного времени по сравнению с другими европейскими народами (по крайней мере, до IX века) родственные связи играли основополагающую роль в системе ценностей скандинавских народов, вероятно, из-за того, что с ними были связаны имущественные права.

Древние скандинавы верили, что предки из загробного мира могут влиять на жизнь живых. Благополучие семьи зависело от того, насколько души умерших были довольны проведенными ритуалами, и если обряды соблюдались неправильно, то на живых насылали «плохую удачу». Во время проведения блота (ритуального пиршества с жертвоприношением) в честь предков поднимали тосты. Вероятно, существовали местные и семейные культы предков и плодородия. Например, Торгерд Хёльгабрудр и Ирпа были личными или семейными богинями, которым поклонялся Хокон Сигурдссон, один из последних языческих правителей Норвегии.

Также в древнескандинавской литературе говорится о том, что особая часть личности – hamingja («удача») – переходит от предков к потомкам внутри рода.

В Древней Скандинавии особое значение придавалось тому, из какой семьи была невеста и кто ее предки. В сагах говорится, что, когда конунг Рагнар Лодброк хотел развестись с Кракой, дочерью норвежского бонда, чтобы жениться на Ингеборге, дочери шведского конунга, Крака открыла ему, что она дочь великого героя, Сигурда Победителя Дракона, и настоящее имя ее Аслауг. Лодброк, услышав это, оставил ее у себя и больше не вспоминал об Ингеборге. Впрочем, девушки выбирали женихов так же придирчиво.

Брак был скорее экономической сделкой, и хотя решающее слово при выборе спутника жизни для сына или дочери было за главой семьи, молодежь обоих полов имела право голоса в этом деле.

В Гулатинге (сборнике правовых обычаев в средневековой Норвегии) говорится, что наследниками первой очереди являются все законнорожденные дети. То есть дочери, рожденные в законном браке, тоже участвовали в наследовании, хоть и получали имущества в два раза меньше, чем сыновья. Отец выделял дочери приданое, которое было ей вознаграждением за потерю прав на наследство земельного надела и считалось только ее собственностью. В некоторых областях Скандинавии дочь могла претендовать на наследство родителей наряду с сыновьями. А мужчина мог претендовать на престол, даже если королевские предки были у него в роду только по материнской линии.

В случае смерти мужа или развода женщина была единственной и полноправной хозяйкой принесенного ею от родителей имущества. Причем поводом для развода могло быть как недовольство мужа женой, так и наоборот.

Женщина всегда старалась поддерживать связь со своими родственниками и часто в спорных вопросах принимала сторону отца и братьев, поэтому муж не рисковал наносить жене тяжкие оскорбления, чтобы не столкнуться с гневом ее родни. Если у жены были серьезные претензии к мужу, она могла обратиться за помощью к отцу или старшему брату. Мужчину, плохо обращавшегося со своей женой, могли призвать к ответу на тинге (скандинавском и германском народном собрании) и даже убить. Во времена викингов женщины были не только хранительницами очага, древних обычаев и традиций, но и семейной чести. Женщина могла унаследовать пост вождя общины и быть жрицей в местном храме.

В «Песне об Атли» можно наблюдать пережитки матриархальных отношений, когда родство по крови было священно и значило больше, чем брачные узы. Гудрун, мстя за братьев своему мужу Атли, убивает его (и своих) сыновей, угощает мужа блюдом из их сердец, затем убивает его самого и сжигает дворец. В более поздней версии этой легенды, в «Песне о нибелунгах», Кримхильда, наоборот, мстит братьям за то, что они убили ее мужа Зигфрида. Как видите, древняя песня отражает мораль родового (матриархального) общества (братья ближе мужа), а более современная ее версия уже показывает мораль феодального (патриархального) общества, в котором муж ближе братьев.

А вот с расположением мира мертвых у древних скандинавов все сложно.

Все (не побоюсь этого слова) знают, что павших в бою воинов Всеотец Один забирает в свои чертоги – в Вальгаллу. Там в перерывах между боями лучшие воины пируют в компании прекрасных дев – валькирий. Вальгалла – не рай и не ад в нашем понимании, а место расположения армии Одина, которую он поведет на битву, когда наступит Рагнарек (конец мира). Бог забирает примерно половину погибших на поле брани бойцов.

Вторую часть павших в бою забирает в свои владения Фолькванг богиня любви Фрейя. Туда могут попасть и женщины, умершие достойной смертью. В Фолькванге воины также пируют, но нигде не сказано, по каким критериям Один и Фрейя делят погибших между собой.

Еще одним местом пребывания мертвых является Хель (Хельхейм). О нем нам известно в основном из «Младшей Эдды», которая подверглась сильному влиянию христианства, поэтому Хель чем-то напоминает ад. Но вероятно, что на самом деле там все не так печально и страшно, потому что, когда убитого бога весны и света Бальдра встречает Хермод (бог скорости в скандинавской мифологии, посланник Одина), покойный оказывается совсем не опечаленным своей гибелью и улыбается.

Кроме того, в сагах и «Эддах» можно прочитать о том, что мертвые пребывают в курганах. Умершие могли там оставаться вместе с духами предков, а кто-то превращался в драуга, живого мертвеца, слонялся по окрестностям и пугал живых. В песни о Хельги, сыне Хьёрварда, в «Старшей Эдде» говорится, что Хельги пирует у Одина и при этом приезжает к кургану повидаться с супругой. Там же, в «Старшей Эдде», во «Второй Песни о Хельги Убийце Хундинга» мы находим интересный отрывок:

«В древнее время верили, что люди рождаются вновь, но теперь это считают бабьими сказками. Говорят, что Хельги и Сигрун родились вновь. Он звался тогда Хельги Хаддингьяскати, а она – Кара, дочь Хальвдана, как об этом рассказывается в Песни о Каре. Она была валькирией». Вот вам и реинкарнация у викингов!

Божества, связанные с культом предков, в Северной Европе

В скандинавской традиции фюльгья представляют собой духа-предка с материнской стороны, хранительницу рода. Ее еще называют «сопровождающая», причем исключительно в женском роде. Она связана с конкретным человеком и передается от предка к потомку. Их может быть несколько, и они являются носителями удачи для человека или всего рода. В этом смысле фюльгьи очень похожи на славянских рожаниц. Фюльгья является помощницей, защитницей, но также может предвещать смерть.

Вера в фюльгью – это «пережиток» тех времен, когда культ праматери рода находил выражение во внутриродовой матрилинейной преемственности (подтверждение которой обнаруживается в скандинавских общинных захоронениях тысячелетней давности: все женщины, погребенные в общинных могилах, состояли в родстве друг с другом, в отличие от мужчин, и это свидетельствует о том, что в те времена муж переходил в род жены, а не наоборот, как это стало принято в эпоху викингов) [31].

В разных источниках фюльгий называют дисами, хотя слово «диса» имеет более широкое значение – это общее название для всех сверхъестественных существ женского рода. Для нас также могут быть интересны исландские «ланддисы» (landd?sir) – женские духи земли, что коррелирует с понятием рода как защитника определенной земли, на которой живут его представители.

К. Гундарссон в «Тевтонской религии» связывает дис с древнегерманским культом матрон, то есть «матерей». Он пишет о том, что дисы (германские идисы) первоначально представляли собой обожествленных прародительниц. Таким образом, культ дис является отголоском древней матриархальной религии, распространенной в Германии. Предводительницей дис считается Фрейя, один из титулов которой – Ванадис, «диса из рода ванов». Название мифического кельтского племени «туата де данаан», то есть племя богини Дану, также представляет собой древнюю традицию возведения происхождения племени к первоматери. Лотте Моц, австро-американский ученый, автор множества научных работ в области германской мифологии и фольклора, предположила, что d?s было оригинальным древнескандинавским словом для обозначения богини и что позже оно было заменено на аsynja, что означает просто женский род от аss (ас).

Дисы определяли судьбу человека и защищали род или племенного вождя. Этим божествам был посвящен особый храм в Уппсале – Дисарсалль («чертог дис»).

В «Саге о Ньяле» описаны Торгерд и Ирпа, о которых я упоминала ранее, – клановые богини ярлов Хладнира (Норвегия), чьи статуи в полный рост находились в их собственном капище. Когда ярл Хакон сражался с Йомсвикингами, он сделал подношение дисам. В ответ богини появились в бою со стрелами, летящими из кончиков их пальцев. Некоторые семейства имели капище, d?sarsalr, в котором регулярно почитались дисы.

Им был посвящен праздник Дисаблот. В англосаксонской Британии он отмечался под названием Modraniht («Ночь матерей») в ночь с 21 на 22 декабря, в Норвегии он приходился на середину октября (видимо, являлся частью Зимних ночей), в Швеции его праздновали в начале февраля. В современной языческой традиции Дисаблот соединяется с Имболком (2 февраля).

Что касается мужских божеств, связанных с культом предков, то К. Гундарссон в «Тевтонской религии» выдвигает предположение, что ими могут быть мифические существа альвы (др. – сканд. аlfar). В раннем Средневековье на территории Швеции и Исландии практиковался аlfablоt (жертвоприношение альвам). Культ альвов слился с поклонением духам-предкам, в результате чего альвы превратились в умерших, похороненных в поминальных курганах и присматривавших за родовыми землями.

Древние славяне

Основной ячейкой общества у славян являлась община, называемая в летописи «род». Она состояла из семей ближайших родственников.

Древние славяне наряду с другими индоевропейскими народами верили в могущественных духов умерших, пребывающих в потустороннем мире. До нас дошли противоречивые представления наших предков о загробном мире. Это объясняется существованием множества славянских племен, обычаи которых разнились, а также влиянием пришедшего на смену язычеству христианства.

В представлении славян потусторонний мир мог находиться и на небе, и на земле за горизонтом, и под землей, и за морем. Но всегда он походил на земной: в нем светит солнце, цветут сады, поют птицы. Люди в нем так же сохраняют семейные и родовые связи.

Отражение этого представления можно увидеть в похоронах знатного руса, описанных Ахмадом ибн Фадланом, арабским путешественником первой половины X века, побывавшим в Восточной Европе. Невольницу, которая вызвалась сопровождать господина в загробный мир, мужчины поднимали на руках над сооружением наподобие ворот, символизирующих границу между мирами. Она осматривала окрестности и говорила: «Вот я вижу своего отца и свою мать… Вот все мои умершие родственники, сидящие… Вот я вижу своего господина сидящим в саду, а сад красив, зелен, и с ним и мужи, и отроки, и вот он зовет меня, – так ведите же меня к нему».

Надо сказать, что ритуал, описанный Ахмадом ибн Фадланом, очень напоминает погребальный обряд скандинавов того времени.

Отголоски давних верований мы можем услышать в северорусских похоронных причитаниях:

Вы встречайте-ко, родители
Моего кормильца батюшка!

Древние славяне считали своих умерших божествами, покровителями, могущественными помощниками. Славяне верили в посмертную жизнь души на земле и в то, что душа могла воплощаться в природные явления (ветер, огонь, мороз), растения и животные.

Мотив перевоплощения, а также возвращения на землю и перерождения мы встречаем в причитаниях:

…Хоть чистым полюшком лети да черным вороном,
Ко селу лети ведь ты да ясным соколом,
Ко крылечушку скачи да серым заюшком,
По крылечку беги да горносталюшком;
Не убоюсь того, белая лебедушка,