Миниатюры

– А при чём тут мои тараканы? – отвечала она. – Что они вам сделали? Обычные животные. У вас просто инсектофобия.

– Это не животные, а насекомые, – говорили ей.

– А насекомые что, не живые? Животные от слова живот, жизнь. Всяка тварь есть животное. Разумное. И они тоже. Может, они поумнее вас будут.

Её возражения доводили соседей до белого каления. Её многократно пытались выселить. Но не получалось.

А через дом от неё жила интеллигентная, весьма обеспеченная любительница крепких напитков – Эльмира Ночвина. Да и как ей не пить, если само имя, да и сама фамилия у неё были такие весёлые. Эль мира ночь вина. Эль – это же крепкое пиво. Хмельная фамилия, вкусная – назюзюкаться пивом с вином, и балдеть. Что она и делала. Но предпочитала водку. Самую дорогую. Эльмиру все звали Элька. Почти как Эмку. Но Эльку любили, она дорого одевалась, и у неё был властный голос. И собака у неё была породистая и холёная. А у Эмки – подобранная на помойке ещё щенком, больным, которого она выходила, вылечила, вырастила. И голос у Эмки был пронзительный и тонкий. Непрезентабельный какой-то голос. А Элька была высокая, с большими мужскими ногами, а Эмка по контрасту с ней – Дюймовочка с маленькими ступнями.

Была очаровательная вьюга, я гуляла в своей пушистой длинной шубе. Чудесный морозный вечер. Мимо тащилась со своей вечной тележкой Эмка, гном в дурацкой шляпке, спина согнута, башка вниз, ничего вокруг не видит.

– Эмка, привет! – окликнула я её.

Она подняла голову, заулыбалась. Заговорила о чём-то своём пронзительным голосом. Я её оборвала:

– Ты мне вчера приснилась. Что ты померла дома, и тебя тараканы съели. Большие такие, упитанные, блестящие.

– А кошки-то и собака как? Как они-то, живы?

– Живы, даже растолстели и распушились. Смотрели, как тебя тараканы жрут.

– Ну и хорошо, – засмеялась Эмка. – Пусть жрут. Хоть какая-то польза от меня. Зачем мне тело, если душа-то уже ушла. Пусть хоть живность попирует.

– Да уж, пир ты им устроила царский. Правда, во сне только, в моём. А тебе что снилось?

– Да ничего. Я так устаю, что снов не вижу, – ответила она, и начала было что-то рассказывать про своих уличных питомцев – собак и кошек, какие они были красивые, умные, и как их всех потравили догхантеры, и как они в мученьях умирали. Я не стала слушать этот негатив.

– Ну, пока, Эмка, я спешу, – сказала я, и прошла мимо.

Да, у судеб разный почерк. А мы просто – разные скитальцы. Снег такой хрусткий, мороз так вкусно пахнет. А в голову лезут картины смерти несчастных собак и кошек, жалость, возмущение, злость пронзают душу. Ну, Эмка, вечно ты что-нибудь гадкое расскажешь! В тот раз – про замерзающего бомжа пришлось выслушать, которому она таскала еду, тёплую куртку, сапоги на помойке искала. Просто – старый бомж. И рассказала про него какую-то пронзительную, страшную историю. Мне после этого её рассказа словно душу прищемили. Первый порыв был – броситься спасать человека. Но я тут же затоптала в себе вспыхнувшую искру. Зачем мне эта морока? Мало ли бомжей в Москве, всех не спасёшь. Да и что я могу сделать? В конце-концов, у каждого своя судьба. Но океан эмоций, мыслей распирал мозг, и невозможно было достигнуть дна. И жалость, бездонная, как небо. А потом она сжалась, словно лоскут. И я засунула её в карман прошедших дней. В пятницу меня затащила к себе большеногая Элька. Она купила очередные высокие сапоги ботфорты, кожаные, бронзового цвета. Мы весело болтали, она пила водку, я – кракадэ. Люблю этот чай. На столе была хурма, оранжевая, яркая, вкусная! Элькина породистая собака просовывала морду через моё плечо, хватала хурму, и сжирала. Какая-то необычно всеядная псина. Элька затянулась сигаретой, дорогой аромат повис в воздухе. Налила себе "Абсолют" В не зашторенных ещё соседских окнах сквозила обнажённость года.

– А я себе стельки заказала, – сказала Элька.

– Зачем? В магазине полно стелек, – сказала я.

– Э-э, там не те, – сказала Элька. – У меня особенные. Из шкуры бизона, на которую нашита в два слоя шкура койота, и всё простёгано. На сайте у охотников.

– И сколько же это чудо стоит? – поинтересовалась я.

Она назвала цену. Я вытаращила глаза.

– Теперь я буду звать тебя Элька-стелька, – сказала я.

– Когда-то была Элька-постелька, но теперь время вышло, – усмехнулась она.

Осторожно, не шути так!

Мир превратился в неизбежность, с ума сводящую! Из-за ерунды, из-за шутки! Просто она любит пошутить. А что, нельзя разве? Ну, так, просто поприкалываться. А что такого?

Был блистающий солнечный день, лето, всё цветёт! Какой лёгкий горячий воздух, сколько цветов в парке! Рая ждала подружку Аду, сидела на скамейке, уставившись в смартфон. Рядом плюхнулась девушка, к ней на колени залез малыш лет семи. Они болтали, до Раи долетали слова:

– Ну а в школе-то ты сегодня что делал?

– Задачку решал.

– Какую?

– Смешную такую! Летели два верблюда, один зелёный, а второй налево. Сколько весит килограмм асфальта, если ёжику четыре года?

– Решил?

– Да, сразу! Весит килограмм! Это же понятно! Но я не понял, почему верблюды летели? Они разве летают?

– Нет, ты же знаешь. Но эти были генномодифицированные, с геном птиц.

– А-а. А почему тогда один был зелёный?

– Ему в кровь учёные ввели зелёный краситель.

– Зачем?

– С целью эксперимента.

– А второму тоже ввели?

– Нет. Тот был рыжий, там другой эксперимент был.

– А тогда при чём здесь эти верблюды, да ещё и ёжик? – удивлялся малыш. – Задачка же про асфальт? Зачем тогда эти?

– А это чтоб отвлечь внимание. У нас всё так в стране. Политика такая.

Тут подошла Ада, и девушки направились в стеклянное кафе на берегу пруда. Обе они были в коротеньких шортах и майках, волосы выкрашены в цвет бетона с зелёными прядями, но причёски разные: у Раи левая часть головы была с отросшим ёжиком, а правая – длинноволосая, а вот Ада была с дредами. Они сели на высокие вращающиеся табуреты, и заказали кофе и шоколадные кольца с кремом. Ада принялась смотреть на пруд, а Рая достала смартфон.

– Ой, гляди, гляди, невеста сейчас букет кинет! Бежим скорей ловить!

Девушки сорвались с места и помчались к пруду. Там веселилась свадьба, невесту обступили подружки в одинаковых жёлтых платьях и, толкаясь, тянули руки к букету, которым размахивала невеста. Она явно не спешила его бросать! Гуляющие останавливались, с любопытством глазели на всё это. Рая с Адой подбежали и почти уже примкнули к толпе настропалившихся девиц, но тут букет взвился ввысь, перелетел через их головы, и попал в руки смеющейся пожилой даме в фирменном сарафане. Дама была очень полная, круглолицая, ясноглазая. Рая тут же подскочила к ней, протянула руку, и потребовала:

– Дайте букет, вам-то он зачем?

– Я люблю цветы, – сказала пожилая дама, блеснув глазами.

– А это свадебный букет. Тут примета, – заявила Рая.

– Что, замуж хочешь? – спросила пожилая дама.

– Не откажусь, – ответила Рая, наступая на неё и пытаясь выхватить букет. Дама отводила его в сторону.

– А за кого?