Излечи мою любовь

Но одно уведомление о новых фото в соцсетях. Счастливое загорелое лицо Лизы. И я снова скатываюсь в яму. Агония. Срыв. И трек под колесами ревущего мотоцикла…

Глава 3

Октябрь…

Дожди зарядили в городе и льют, кажется, не переставая. Я бы, может, их не заметил, если бы не регулярно хлюпающие лужи под подошвой ботинок. Если бы не приходилось чаще в химчистку сдавать вещи. Если бы не порвал куртку, зацепившись за торчащий шуруп на качелях. Как я оказался на детской площадке? Зачем меня сюда занесло? А не пофигу ли?

У Лизы вышел новый пост в нельзяграме. Что-то про исполнение мечт и фото из больничной палаты. Она все-таки сделала подтяжку груди. Бледная, с синяками под глазами после наркоза. Грудь перетянута эластичным бинтом, а на губах счастливая улыбка. Идиотка!

После этого поста снес у себя все соцсети. Заблокировал уведомления. Кинул номер Лизы в ЧС. Хотел телефон выкинуть, даже уже замахнулся, стоя у окна в офисе. Но тот, сволочь, зазвонил. И тут я понял, что рабочие контакты похерить в одну секунду могу запросто. Вот только восстанавливать их слишком муторно. Поэтому и полез выпиливаться с интернета. Все. Нет там больше Смайлина Данилы. И не надо. К чертовой матери все это. Кому нужно, в мессенджеры напишут. А остальные… Зачем они мне, незнакомцы из интернета?

Подняв голову, посмотрел на тяжелое хмурое небо. Отметил, что деревья когда-то успели облысеть и сейчас царапали тучи голыми ветками. Вот и у меня в груди тоже что-то царапалось. Иногда надрывно стучало. В остальное время почти молчало. Тихонько гоняя кровь, чтобы дурак Даня не подох от тоски. А подохнуть хотелось. И выть волком. От одиночества. От понимания – она счастлива с каким-то мужиком, а я, как проклятый, каждую ночь вижу ее улыбку во сне.

Неизлечимый.

Глава 4

Ноябрь…

Последний месяц осени. Что он изменил в моей жизни? Ничего. И в то же время многое. Проекты закрыты. Итоги напряженной работы подведены. Должность, такая необходимая еще в конце лета, моя. Правда не радует. «Не кружит». Нет удовольствия. Ничего нет. Равнодушие полное. Апатия. И только еще больше работы навалилось.

Переезд в новый кабинет, даже с личной приемной. Поиск помощника. Положение ведь обязывает, а Иваныч свою неизменную секретаршу увозит с собой. Он еще полтора месяца будет здесь. С нами. Передаст дела. Поможет мне освоиться на первых порах. Опять же, после того, как найму себе секретаря, – официально помощника руководителя отдела, – его Валерия Сергеева должна обучить.

Хотя на самом деле все гораздо проще. В Питере Иваныча ждут не раньше января. А он и не торопиться уезжать. Сроднился с нашим Энском. Да и жена тут похоронена. Я даже пообещал ему навещать ее могилу. Мне не сложно, на том кладбище у меня много родственников лежит. Старики. Тетка. Родители давно переехали к морю, а ухаживать за могилами нужно. Навещать их.

С первым снегом в моей приемной поселилась Евангелина Дмитриевна. Почему именно она? Черт его знает. Наверное, эта девушка в строгих классических костюмах и с неизменным пучком на голове была единственной, кто пришла действительно работать, а не хвостом перед холостыми мужиками крутить. А еще она была другой. Максимально не похожей на Лизу. Практически незаметной. Можно было бы назвать ее серой мышью, но для этого нужно было обратить на Еву внимание, а я этого не делал. Работу она выполняет, схватывает все на лету, и хорошо.

Глава 5

Декабрь…

Зима пришла в город неожиданно. С сугробами. Заносами. Льдом на дорогах и постоянным ворчанием жителей на дорожные службы, которые, как обычно, не справлялись. Каждый год – одно и то же. Даже удивляться не приходилось. Середина декабря. На улицах уже сверкает иллюминация, торговые центры украшают к празднику. Люди стали чаще улыбаться друг другу. А я уже месяц как почти не вспоминал Лизу. Нет, все так же вижу ее иногда во снах. Тоскую. Но черная дыра начала понемногу затягиваться. Почти уже не больно. Так только, иногда сердце ноет.

В квартире сделал ремонт, Лизкины вещи, которые она так и не забрала, вывез к ее родителям. Мать ее, моя несостоявшаяся теща, отводила глаза в сторону и все тайком утирала слезы:

– Данечка, ты прости нас. Это мы с отцом, видимо, дочь упустили.

– Елизавета Семеновна, не говорите глупости. Мы сами с Лизой виноваты. Нам и расхлебывать. Просто не могу. Понимаете? Прихожу домой и…

– Да все я понимаю. Раньше надо было тряпки ее привезти. А лучше выкинуть. Вырастила кобылу на свою голову. Ты же как сын нам, а она…

– А она счастье ищет. Не переживайте. Все у нее будет хорошо. И у меня будет. Не маленький. Справлюсь.

Мы даже чай попить смогли. Я успокаивал пожилую женщину. Она принималась то плакать, то ругаться на дочь, названную в ее честь.

Я и сам считал родителей своего белокурого чертенка почти родными. С ними мне тоже было тяжело прощаться. Но не вывез. Не смог себя заставить навещать стариков. Лизка у них поздний ребенок. Единственная избалованная дочь. А я… Я не сын. Мне бы со своей жизнью справиться. А встречи с ее родителями бередили раны. Тревожили душу и заставляли снова и снова думать: «Может быть, это моя вина? Может, и правда, быт сожрал наши отношения, а я и не заметил?».

Одно радовало – на работе все было почти в порядке. Да и «почти», только потому что моя помощница умудрилась сломать ногу и вынужденно ушла на больничный. Клянется и божится, что выйдет сразу после праздников. Но кто ей верит? Да и зачем? Пока я справляюсь сам. Конечно, с ней было удобней. Многое из технической работы делала, за расписанием следила. Но я еще не успел настолько погрязнуть в делах и нацепить на голову корону, чтобы во вред здоровью заставлять девушку возвращаться на работу и делать мне кофе. Как-нибудь сам. Не гордый.

Осознать, что моя жизнь круто изменилась и время не стоит на месте, помог банальный гололед. Как-то вечером, уже оставив машину на стоянке, решил дойти до магазина. Хотел купить молока, чтобы утром сварганить нормальный омлет. Шел, как обычно, ничего не замечая вокруг. Ни крупных хлопьев снега, кружащих в воздухе. Ни гирлянд на деревьях. Мыслями был погружен в рабочие моменты, планировал, что завтра нужно успеть сделать, как вдруг нога поехала на льду. Мгновение, и вот я уже лежу на спине, здорово приложившись затылком об лёд. В ушах шум. Перед глазами цветные пятна. Красиво так. Залипательно. Даже успел подумать, что все-таки тот психолог был прав. Правда развивать мысль не стал, так как услышал тихий детский всхлип. Жалобный такой. Надрывный. Думал, показалось. Сел, осторожно отряхнул затылок от налипшего снега. Голову прострелила боль, видимо шишбан будет знатный. Но и эта мысль не задержалась в моей ушибленной голове. Потому что, повернувшись, увидел на занесенной снегом скамейке мальчишку. Весь в слезах, щеки красные, ресницы слиплись. Сжался в комок и широко распахнутых глаз с меня не сводит. А в них страх плещется. Вот эти глаза в итоге и помогли мне окончательно прийти в себя.

Глава 6

– Привет, – подойдя к малому, остановился в нескольких метрах, чтобы не пугать пацана, – что случилось?

Огромные, темные, как спелая вишня, глаза следили за мной. Мальчонка подобрался, ручонки сжал. Воинственный воробей. Нахохлившийся, явно замерзший, но готовый отбиваться, если понадобиться.

– Я-то что, ты вон как упал. Головой прям.

– Мда, – поднял руку в порыве потереть пострадавший затылок, но остановил себя. Болит, зараза, – сам не ожидал от себя таких пируэтов. Испугал тебя?

Машет головой отрицательно, но молчит.

– Хорошо, думал, ты из-за меня плакал. Извиниться хотел.

Опыта общения с детьми у меня особо нет. Но страх-то различить несложно. А то, что ребенок напуган, видно было еще с положения «сидя задницей на льду».

– Ты смешно летел. Не страшно, – нахмурился, а потом как-то сдулся весь, обмяк и снова губки задрожали. – Я потерялся.

Во те раз. Неожиданный поворот.

– Как так? Один гулять ушел?

– Не, – опять мотнул головой, – в магазин ходил. Хлеб дома закончился. А как вышел, у крыльца собаки были. Большие такие. Жуть. Они ко мне бросились. Страшно стало, я хлебом в них бросил, а сам побежал. Только перепутал и не в ту сторону. Наверное. Все думал, что вот в следующем дворе наш новый дом. А теперь сижу здесь и идти не знаю куда.

– Собаки, говоришь? – сдержал парочку ласковых эпитетов в сторону этих долбанутых зоозащитников, которые подкармливают бездомных псов, не думая о последствиях. – Собаки любого испугают. Хорошо, что за тобой не бросились. А ты почему один в магазин-то пошел? Не рано тебе?

– Я мужчина.

Потрясающе информативный ответ.

– Мужчина, – кивнул. – Только ты пока еще маленький мужчина. Отец где?

– Нет у меня папки.

Судя по тому, как мальчишка отвернулся, объяснений ждать не приходится. Да я, собственно, и не рассчитывал. Мало ли, как в жизни бывает. На беспризорника ребенок не похож. Куртка новая, не из дешевых. Ботинки хорошие, шапка смешная. Даже знаю примерно, где такую купить могли. Модные нынче стали. Комплектом с шарфом-трубой продаются. Сверху вязка, внутри флис плотный, а по краю тонкая меховая вставка. У самого похожая недавно появилась. Не детдомовский пацаненок точно. А значит, нужно как можно быстрее домой его вернуть, там мать поди уже полгорода на уши подняла.

– Адрес свой знаешь?

– Зна…забыл. Точнее новый еще не выучил.

Тяжело так вздыхает. Обреченно как-то.

– Новый? – акцентирую внимание на ключевой информации.

– Да, мы с мамой переехали, тепло еще было. Но я никак не могу запомнить номер дома. Он длинный, с палкой посередине и буквой. Не привычно.

– А что рядом с домом помнишь? Или во дворе?