(Не) отец моего ребёнка

– Ты прости меня, Полин. Я порой бываю таким идиотом, что не передать словами.

– О-о-о… Ты не представляешь, как сейчас прав.

Сидя в тишине комнаты, которую перебивали только громкие причмокивания дочери, Полина ощутила, что счастлива. И пусть в прошлом этот мужчина принёс ей трудности, которые она пережила не без труда, но сейчас, в данную секунду она была рада, что он сейчас здесь, с ней.

Минут пять в комнате царила тишина. Сергей с Полиной молчали, а дочь, громко причмокивая, ела. И как только она закончила трапезу, Полина подняла её столбиком, укладывая на свой локоть, и обернулась к Сергею, внимательно следившему за всеми действиями любимой.

– Подержишь? – спросила Поля, наблюдая, как изменяется выражение лица Серёжи. Из спокойного оно стало волнительным.

– Я-я… Не умею. А если что-нибудь сломаю?

Поля хохотнула. Она ещё никогда не видела таким растерянным Сергея. Он был такой смешной и милый.

– Не сломаешь. Сложи руки, как я. – Мужчина подчинился. Руки его немного дрожали. Ещё бы! Он первый раз в жизни сейчас будет держать такую кроху. Вообще, маленькие дети для него считались очень хрупкими, как фарфор. Одно неловкое и неправильно движение – и они сломаются. И вот ему доверили такое сложное задание – подержать дочку на руках. Был ли он сейчас счастлив? До безумия счастлив! Он был самым счастливым человеком на свете.

Уложив дочь в руки Сергея, Полина отошла на шаг назад и наблюдала за этой умилительной картиной со стороны. Сергей смотрел на дочь. Дочь смотрела на отца, внимательно изучая его и не моргая. Казалось, что она запоминает каждую его чёрточку лица, а возможно, так оно и было. А потом Адель улыбнулась, чем шокировала не только Сергея, но и Полину. Поля даже не сразу поверила увиденному.

– Дочь, так нечестно. За два месяца мне ни разу не улыбнулась, а тут увидела папочку и вот, пожалуйста! Улыбка расцвела на её губках, – наигранно обиделась Поля.

– Моя дочь! – горделиво проговорил Сергей. Он приблизился к крохе, поцеловал её в пухлую щёчку, и Полина заметила, как кадык мужчины дёрнулся и глаза заблестели. Кажется, на эту картину «отец и дочь» она могла бы смотреть вечно.

– Я сейчас приду, – сказала она и быстро ретировалась из комнаты.

Поля зашла в ванную комнату и заперла дверь. Ей хотелось плакать. Рыдать во весь голос. Как она хотела увидеть Сергея рядом с дочкой! Не сейчас, когда случайно, по воле судьбы, появился в городе и решил вернуть себе свою девушку и ребёнка, а тогда, когда только дочь родилась. Когда она издала первый плач. Полина много раз думала: а что было бы, если Сергей не появился? У Адель не было бы отца, и ей пришлось бы объяснять, куда делся её папочка. А ещё Полине до безумия было обидно, что всё практически самое тяжёлое она прошла в одиночку. Рядом с ней никого не было, а тот, кто был единственным близким человеком, отказался от неё. А сейчас он ворвался в её жизнь и пытается всё испортить. Перекроить так, чтобы ему было хорошо. Но хочет ли она сама этого?

Опустившись на плиточный прохладный пол, Полина беззвучно рыдала и не могла унять эти проклятущие слёзы, которые струями текли по щекам, оставляя солёные следы.

Послышался стук в дверь, а затем голос Сергея.

– Полин, открой, пожалуйста. – Его голос был мягкий. Он просил, а не приказывал, как привык это делать.

Полина подняла голову на дверь и посмотрела на неё, словно там стоит злое чудовище. Быстро пальцами смахнула слёзы.

– Сейчас. Дай мне минуту, и я выйду.

– Хорошо, – раздалось за дверью, и Полина мгновенно подскочила на ноги. Опираясь руками на раковину, посмотрела на своё отражение в зеркале и замерла, кривя губы. Лицо было опухшее от слёз. Сколько она просидела на этом полу, обливаясь слезами? Совсем забыла про время. Да и Сергей, наверное, слышал её всхлипы. Стало безумно стыдно за её слабость и слёзы. Быстро ополоснув лицо, она обтёрла его полотенцем. Полина устало вздохнула и открыла дверь ванной. Но стоило ей переступить порог и выйти в прихожую, как сбоку раздался голос.

– Может, поговорим?

Полина вздрогнула и обернулась. Сбоку от неё, прислонившись плечом к стене, стоял Сергей, сложив руки на груди, и смотрел на неё строгим взглядом. Полине ничего не оставалось, как только согласно кивнуть и пройти следом за Сергеем на кухню. Она опустилась на свободный стул, а мужчина, подойдя к окну и встав возле него, повернулся лицом к Поле и задумчиво посмотрел.

– Почему ты плакала? – спросил он.

Полина, откинувшись на спинку стула, упёрлась затылком в стену, фокусируя свой взгляд на одной точке, и проговорила:

– Просто я смотрела на тебя с дочерью, и стало невыносимо больно и радостно одновременно. Знал бы ты, как я мечтала, засыпая по ночам, чтобы всё это произошло раньше, а не сейчас. Как я хотела, чтобы у моей дочери был любящий отец.

Она замолчала, и на кухне повисла тишина. Полина услышала, как Сергей подошёл к ней и присел на корточки, беря её ладони в свои.

– Прости меня. Ты не представляешь, как я себя сейчас корю за то, что совершил. Мне теперь до конца своих дней жить с этим. Но я исправлю. Всё исправлю, обещаю, – прошептал он ей и слегка коснулся губами её пальцев. Полина не стала вырывать руку. Она так соскучилась по его объятиям, прикосновениям, но внутри, словно жирная пиявка, сидела обида и не собиралась никуда исчезать.

– Ты только дай мне время. Месяц, не больше. И я обещаю, что мы уедем отсюда и начнём всё заново. Только ты, я и наша дочь. У нас всё будет хорошо. Мы забудем прошлое и все обиды, будем вместе. Ты выйдешь за меня замуж и родишь ещё таких же маленьких принцесс, ну или принцев. Я люблю тебя, Полин. Очень люблю. Этот год для меня был подобно аду. Ты не представляешь, как я жил. Каждый день, словно день сурка. Просыпался и ненавидел утро. Кровать, на которой спал. Возненавидел нашу квартиру, потому что там не было тебя. Но сейчас всё изменится.

От его признаний Полину словно холодной водой окатили. Она оторвала взгляд от их сцепленных пальцев и заглянула в потемневшие глаза Сергея. Прошлое за секунду пронеслось у неё в голове, и она тотчас оторвала руки, убирая их в сторону.

– Нет, не могу. Прости, – прошептала она одними губами.

– Что? – Сергей даже не сразу понял, за что она просит прощения, а когда до него дошла вся суть отказа, он отшатнулся от неё.

– Я не могу! Понимаешь, я эти слова мечтала услышать ещё тогда, когда мы были вместе, а сейчас пока не могу их принять. Мне больно. Всё ещё болит здесь, – она положила ладонь в район сердца. – Ты говоришь, как было плохо тебе, но ты не представляешь, что чувствовала я, когда ты меня выгнал в тот вечер. В тот вечер я словно умерла. Ты обвинил меня в том, что я не совершала. Просто взял и обвинил не разобравшись. Не подумал о том, что могла бы подвести твоя защита, не вспомнил, что мы с тобой занимались любовью без предохранения и что я от этих единичных раз могла забеременеть, но это случилось. Я знала, что ты не планировал детей, как и я, но это произошло, и ничего с этим не поделаешь. Я понимаю, ты испугался. А каково было мне, представляешь? Я была одна. Беременная. Без семьи, друзей, работы и какой-либо поддержки. Единственный близкий мне человек выкинул, узнав, что я ношу под сердцем его ребёнка. Единственное, чему я рада, так это то, что у меня родилась здоровая дочка, которая практически не требует к себе внимания. Адель очень спокойный ребёнок, и я не столкнулась с бессонными ночами, как меня пугали все те, у кого уже есть дети. Она не болеет и не заставляет свою мамочку нервничать. Но знаешь, чего я больше всего боюсь? Это того, что если я соглашусь и уеду с тобой, брошу работу и тех единственных и единичных друзей, которые у меня появились, тебе в один прекрасный день опять что-нибудь взбредёт в голову, и ты опять выгонишь меня, но уже с ребёнком. Я снова боюсь обжечься.

– Этого не произойдёт, – перебил её Сергей.

– Ты не знаешь этого. Никто не знает, что будет потом. Сейчас же я согласна на то, чтобы ты общался с дочкой, приходил к ней. Когда Адель подрастёт, можешь забирать её к себе в гости. Ты будешь хорошим отцом, в этом я уверена, но пока я не могу снова доверить тебе своё сердце. Я только сейчас начала жить заново и выстраивать ту небольшую опору, с которой могу идти вперёд и не бояться, что завтра произойдёт что-то не так, как я планировала.

– Значит, нет? – Сергей поднялся на ноги. Полина заметила, как заходили его желваки. Он был зол от всего услышанного. Зол оттого, что с ним не согласились и его не приняли. Наверное, он имел право на эту злость, но сейчас она не готова была пойти за ним. У неё есть дочь, о которой она сейчас должна подумать в первую очередь.

– Нет.

– Хорошо, – сказал он нарочито спокойно. – Пусть будет так. Но знай, я не дам тебе быть с кем-то, кроме меня. Ты была моей и будешь ей всегда. Запомни это, Полина, и намотай на ус. Ни один мужик к тебе не прикоснётся и не подойдёт. Ты моя собственность, и я всё сделаю, чтобы ты вернулась. В лепёшку расшибусь, но ты снова будешь моей. Ты и дочь. Вы мои!

Полина ничего не ответила ему. Она только молча смотрела, как Сергей выходит из кухни и скрывается в коридоре. Послышался шелест одежды и негромкий хлопок двери. Ну вот и всё. Он ушёл. Полина вспомнила его слова, сказанные несколько минут назад, и по коже прошёл холодок. А он ведь может добиться своего. Сергей был не из тех, кто привык отступать. И как бы он снова ни разрушил её жизнь, в порыве вернуть себе. Она любила его. Всё ещё продолжала любить несмотря на всю ту боль, что он причинил ей. Любила и не могла запретить себе это чувство. Она, может быть, и согласилась бы на все его предложения и пошла бы за ним, безоговорочно подчиняясь, но страх пересиливал чувство любви к этому мужчине.

Это всегда так. Стоит человеку сделать нам больно, и мы храним всю эту боль до скончания своих лет, забывая всё то хорошее, что он нам сделал. Пусть этого хорошего и было в разы больше, чем причинённой боли.

Глава 17

В квартире раздалась трель дверного звонка, и Полина подошла к входной двери. Не смотря в глазок, открыла дверь, впуская внутрь квартиры Катю.

– Привет, входи, – сказала Поля, и подруга сразу же юркнула внутрь квартиры, закрывая за собой дверь.

– Ух, какая ты красотка.

– Не слишком вызывающе? – спросила Полина, демонстрируя своё немного откровенное платье и крутясь перед подругой. Платье было тёмно-синего цвета, обтягивающее, чуть выше колен и с глубоким вырезом на груди. Платье было новым. Полина специально покупала его для этого свидания. Вчера полдня провела в торговом центре, гуляя из магазина в магазин.

– В самый раз. Михаил будет в восторге. Это я тебе обещаю. Через сколько он приедет?

– Минут через двадцать. У нас есть время. Проходи, я всё тебе покажу.

Показ квартиры и что где лежит, занял минут пять. Полина показала подруге, где взять молоко, которым нужно будет покормить дочь, и заверила, что всё будет хорошо и дочь не принесёт за несколько часов отсутствия матери никаких проблем. Адель на редкость была спокойным ребёнком.

– Что-то я так волнуюсь. Может, никуда не идти? – нервно спросила Полина, перебирая пальцы.

– Ты нормальная, мать? Смотри, как вырядилась. Да и Михаил скоро приедет. Даже и не думай. Тебе просто необходимо развеяться. – Не успела Катя произнести ещё хоть слово, как телефон Полины завибрировал, предупреждая о звонке. – Ну вот видишь. Уже приехал. Бери трубку.

И Полина тут же ответила на звонок. Михаил сказал, что ждёт её возле дома, и Поля занервничала ещё сильнее. Как давно она уже не ходила на свидания, если не считать тех редких, которые ей устраивал Сергей. Накинув пальто, Полина ещё раз посмотрела на себя в зеркало и, попрощавшись с Катей, сказав, чтобы она сразу же звонила ей, если что-то случится, вышла из квартиры, закрывая за собой дверь.

Выйдя на улицу, Полина сразу заметила Михаила. Мужчина стоял к ней спиной возле машины, но, услышав стук каблучков, обернулся и шаг Полины стал медленнее. На лице Михаила были ссадины и синяк на скуле. В голове мгновенно всплыла картина прихода Сергея. У того был похожий раскрас на лице. И сложив два плюс два, она чуть в голос не застонала.