Таир. Восставший из пепла

– Нам нужно, чтобы Дмитрий остаться жив, – проговорила я, и мужчина кивнул.

– Я позвоню и скажу, чтобы охрану усилили.

Но не успел он набрать номер телефона, кому собрался звонить, как на его мобильнике раздался звонок, и он взял трубку. Ахмед говорил быстро и на неизвестном мне языке. Он ругался. И был возмущен, а с возмущеньем росла и злость в его глазах. Он сбросил звонок и обернулся ко мне.

– Мы опоздали, кто-то пристрелил Дмитрия. – Я ахнула, зажимая рот ладонью.

– Как? Кто? – дрожащим голосом задавала я вопросы.

– Я не знаю, кто это сделал, но с точной уверенностью могу сказать, кто отдавал приказы. И вас, Оксана Георгиевна, нужно спрятать, пока я не сделаю то, что нужно.

Глава 25

Оксана

Я отказалась уходить из больницы. Сама не могу понять, зачем я здесь осталась, но мне хотелось быть ближе к Таиру, пусть я его и не увижу. Хотелось первой узнать, что с ним, если появятся какие-то изменения. Я сидела в коридоре, смотря в одну точку, пропуская мимо себя медицинский персонал, который уже криво смотрел, а мне было все равно. Так странно ощущать то чувство, когда твой мир начинает крутиться вокруг одного человека. И ты понимаешь, что если его не станет, то, возможно, не станет и тебя. Потому что ты так эмоционально к нему привязался и не видишь другой жизни без него.

В голове постоянно крутятся мысли: «А что, если?» А что, если бы он вчера остался у меня? А что, если я бы поехала с ним, как он хотел? И этих вопросов много, но ответ на них я так и не узнаю.

– Оксана Георгиевна, вам нужно домой. – Ахмед уже в сотый раз говорит мне одно и то же. После того, как я сказала, что никуда не поеду, он тоже решил остаться в больнице.

– Ахмед, я не хочу домой.

– Тогда водитель отвезет вас в квартиру господина Таира. Там безопаснее, и вы сможете отдохнуть.

А я даже не подумала о его квартире. А если он будет против, что я живу у него? Хотя это навряд ли. Там я смогу быть ближе к нему.

– Хорошо. – Я кивнула в ответ. – Но я поеду с одним условием – если будут какие-то изменения, то я должна знать первая.

– Хорошо.

После моего согласия мужчина с облегчением выдохнул и проводил меня к машине, чтобы отвезли в квартиру к Таиру.

Войдя внутрь, я долго стояла у порога. Прямо дежавю какое-то. Я вернулась. Хотелось пройти в гостиную и увидеть на прежнем месте Таира, сидящего в кресле возле окна и смотревшего на камин. Но его там не было. В квартире витал его запах одеколона. Вдохнув поглубже, я вошла внутрь и сразу же пошла в ванную комнату. Столько всего, что напоминало мне о тех днях, когда я жила здесь. И ведь эта квартира, которая в первые дни для меня казалась клеткой, стала самой родной.

Приняв душ, я достала из гардероба белоснежную футболку и надела на голое тело. Аромат, исходящий от ткани, шлейфом тянулся за мной. Приготовив себе ужин, я немного поела и пошла спать.

Встав рано утром, я связалась с директором школы, сказав, что заболела и пока не могу посещать уроки. Он был недоволен этой новостью. А я не могла ходить на работу. Не стала дожидаться новостей от Ахмеда о состоянии Таира и сама поехала в больницу.

Вот уже целую неделю я живу в его квартире. Езжу каждый день, как на работу, в больницу, и просто сижу около отделения реанимации, точно сторожевая собака. Ахмед первые дни возмущался, что я могу подвергнуть себя опасности, так часто выходя из дома, но когда понял, что спорить со мной бесполезно, он замолчал.

Вот и сегодня с утра я приехала в больницу и как только подошла к дверям реанимации, то встретилась с лечащим врачом Таира.

– Доброе утро, Оксана Георгиевна, – поздоровался мужчина, и мило мне улыбнулся.

– Здравствуйте.

– Вы вовремя. Таир Намикович очнулся, и я могу дать вам с ним увидеться.

От этой прекрасной новости у меня стакан с кофе из рук чуть не выпал.

– Но прежде чем пойдете к нему, я хочу вас предупредить, что картинка там не из лучших. И не задавайте ему вопросов. Таир сейчас говорить не может, если только кивать вам будет.

– Конечно, доктор, я буду молчать. Только бы увидеть его.

Я прошла в палату за доктором. Таир лежал на больничной койке, весь перебинтованный с ног до головы, единственное, что можно было рассмотреть, это его открытые глаза, губы и пальцы. От этой картины я замерла на месте. Страшно было двигаться, а глаза наполнились слезами.

– Вы можете к нему подойти, – шепнул мне доктор на ухо и отошел к двери, давая мне проход.

Я несколько секунд постояла, а затем сделала несколько шагов и оказалась стоящей перед кроватью. Наши взгляды с Таиром встретились. Его карие глаза при виде меня стали чернеть. Что он сейчас чувствует? Не злится ли за то, что я пришла к нему?

Я опустила свою ладонь и дотронулась до прохладных пальцев мужчины, и его ладонь чуть дрогнула. Он прикрыл свои веки.

– Таир, – чуть слышно проговорила я. Что мне ему сказать? И нужно ли вообще что-то говорить?

После моих слов он так и не открыл глаза, только когда я хотела уже уходить, пошевелил пальцами, касаясь моих. Хотелось выть в голос, но я сдерживала свои эмоции и слезы. Ему и так сейчас плохо, без моих истерик.

– Доктор, – я догнала мужчину уже в коридоре. Он обернулся ко мне. – А когда с него снимут бинты и он сможет говорить?

– Ну, дорогая моя. У него была сложнейшая операция, и навряд ли он сможет ходить. Пока что прогнозировать я ничего не буду. То, что он очнулся, это уже победа.

– Спасибо.

Глава 26

Четыре месяца спустя

Оксана

Эти четыре месяца были самыми тяжелыми в моей жизни. После того, как Таир очнулся, я каждый день ходила к нему в больницу. Он потихоньку приходил в себя и с каждым днем превращался в прежнего Таира Салахова. Это происшествие ничего в нем не изменило. Он остался прежним.

– Привет. – Я вошла в палату. – Ну что, ты готов ехать домой?

Мы вчера поругались и, идя в больницу, я не знала, примет ли меня Таир. А поругались мы сильно. Он был против, что я постоянно к нему прихожу и сижу часами. Я видела, как он отдаляется от меня. Да, ему трудно сейчас, а в будущем будет еще сложнее. Таир сейчас не может ходить. Из-за травмы позвоночника у него не работают ноги, а вот руки и голова пришли в прежнее состояние, и он постоянно работал.

– Да, – сказал он, не здороваясь. Настроение у него сегодня куда лучше, чем было вчера. – Но тебе необязательно было приходить, я бы сам справился.

Иногда складывалось такое ощущение, что я с ребенком общаюсь. Пропустив мимо ушей его слова, я стиснула кулаки, чтобы не сорваться и не наорать на него. Он же просто невыносим! Скорее я собаку научу говорить, чем Салахов научится нормально с людьми общаться.

– Я пойду тогда до врача дойду, выписку заберу.

Он мотнул головой, дав понять, что услышал меня, и снова уставился в свой ноутбук, из-за которого не вылезает целыми сутками.

Поговорив с врачом, я взяла выписку и все рекомендации. Каждый день к Таиру будут приходить реабилитологи и работать с ним. Еще есть надежда, что он все-таки будет ходить. Главное не опускать руки. Я пыталась с ним заговорить по поводу темы ходьбы, но он вежливо меня посылает, говоря, что это не мои заботы. Только вот он не понимает то, что он стал моей жизнью еще тогда, когда в первый же день забрал меня у мужа.

Когда я вышла на улицу, машина Таира уже удалялась от здания больницы. Стало безумно обидно, что он так со мной поступает. В минуты срывов так и хочется плюнуть на него и уйти, но я всю его злость списываю на отсутствие работы ног. Ему тяжело, но и мне не легче.

– Оксана Георгиевна, прошу. – Ко мне подъехал один из водителей Салахова и открыл передо мной дверь.