Наши ожидания

Кира подняла глаза и увидела, что Петя, одетый в светлую рубашку, воротник которой был выпущен поверх джинсовой куртки, пристально вглядывается в свое отражение.

– Ты это куда так нарядился? – поинтересовалась она.

– На свадьбу, – ответил Петя.

– На свою?

– Типун тебе на язык! – рассердился Петя. – Троюродная сестра замуж выходит.

– Желаю тебе хорошо отдохнуть и повеселиться, – сказала Кира.

– Да у них только небольшое застолье будет, – произнес Петя. – Сильно не разгуляешься.

– А танцы? – спросила Анна Антоновна.

– Танцы не предусмотрены, – ответил Петя.

– Почему? – удивилась Кира.

– Потому что родственница моя отнюдь не юная девушка. Ей уже сорок шесть, а жениху пятьдесят три. Они восемь лет шли к этому знаменательному событию.

– Ничего себе! – поразилась Кира.

– А ты как думала? – усмехнулся Петя и подмигнул своему отражению. – Да, восемь лет – немалый срок, – глубокомысленно произнес он, разглядывая свой подбородок. – Все эти годы они встречались только по воскресеньям.

– Отчего же так редко? – удивилась Анна Антоновна.

– Дело в том, что жених не из тех, кто любит торопиться. Ему надо сначала хорошенько присмотреться, приглядеться. К тому же не каждый холостяк со стажем решится на столь ответственный шаг. Тем более, в таком возрасте. Мы, если честно, думали, что он на ней так никогда и не женится, – вдруг произнес, отворачиваясь от зеркала, Петя. – Сами посудите: каждое воскресенье он в восемь вечера у нее на пороге с коробкой конфет и шахматами. И так целых восемь лет!

– А зачем же с шахматами? – снова удивилась Анна Антоновна.

– Играл он, – ответил Петя.

– С ней? – еще больше поразилась Анна Антоновна.

– Нет, она в шахматы играть не умеет. Сам с собой играл, – вздохнув, произнес Петя и вышел из комнаты.

Глава 11 Встреча с писателем

Несмотря на то, что на составление вопросов для интервью с писателем Кира вместе с Галатреей Марковной потратила не один час, попасть на встречу с ним ей было не суждено, так как именно в тот самый день, когда она должна была находиться во Дворце культуры, где принимали столичную знаменитость, Галатрея Марковна отправила ее в командировку. Администрация города распорядилась срочно дать материал о завершении посевной. Проведя почти весь день в полях, Кира лишь под вечер вернулась в Болотинск. Петя поставил машину в гараж, а затем отправился к себе, чтобы поработать со снимками. Теперь, когда газета лишилась основного добытчика текстового материала, фотографии стали занимать чуть ли половину каждого номера.

Кира тоже зашла в редакцию, чтобы переобуться и вымыть руки. В туалете она столкнулась с Дарьей Степановной Лузиной, подругой Анны Антоновны, а по совместительству редакционной уборщицей. Вообще-то Дарья Степановна уже давно была пенсионеркой, как и Анна Антоновна, но сидеть на пенсии у нее не было никакого желания, поэтому три раза в неделю она мыла пол в редакции.

«Ну и как вам этот писатель?» – сразу же спросила Дарья Степановна у Киры, выжимая в ведре тряпку.

По тому тону, каким был задан вопрос, Кира предположила, что Дарья Степановна не слишком удовлетворена встречей с приезжим гостем. И Дарья Степановна своим обстоятельным рассказом тут же подтвердила Кирино предположение.

Так как о приезде писателя стало известно еще месяц назад, то к его приему в Болотинске решили подойти ответственно и серьезно. Поэтому во всех организациях были отобраны самые достойные люди, способные произвести приятное впечатление на столичную знаменитость и поддержать с ней беседу. Всех кандидатов, прошедших строжайший отбор, тут же направляли в городскую библиотеку, где им выдавались произведения ожидаемого гостя.

С произведениями, правда, сначала возникло небольшое затруднение – их количество оказалось весьма скромным: всего три экземпляра на весь город, но после того, как над этой, казалось бы, сложной задачей поломали лучшие головы Болотинска, проблема была успешно устранена. Решено было все три произведения отсканировать, распечатать и сброшюрировать, а затем раздать читателям, для чего администрацией города были выделены деньги на покупку бумаги и краски. Пока сканировали и печатали, городской отдел культуры дружно придумывал вопросы для поддержания беседы. Нужно было не только не ударить лицом в грязь, но и показать, что провинциальная публика тоже не лыком шита и в современной литературе кое-что да понимает.

В день встречи все места в зрительном зале Дворца культуры были заняты. Кроме этого изрядное количество стульев и скамеек было расставлено вдоль стен, а также в проходах. Тех, кому было доверено задать вопросы известному писателю, усадили неподалеку от микрофонов. В их числе оказалась и пенсионерка Дарья Степановна Лузина.

Со слов Анны Антоновны, Кира знала, что Дарья Степановна являлась одной из самых активных читательниц городской библиотеки, а еще она руководила болотинским клубом, защищавшим права домашних животных. Дарья Степановна была выбрана руководителем клуба не случайно: она была владелицей трех кошек египетской породы, а также покровительствовала всем представителям семейства кошачьих, которые обитали в ее районе.

«Я ему такого жару дала!» – воинственно произнесла Дарья Степановна, начиная свой рассказ, и для пущей убедительности потрясла перед Кириным лицом выжатой половой тряпкой.

Столь боевой настрой Дарьи Степановны объяснялся тем, что в городской библиотеке этой ярой защитнице животных умудрились выдать именно тот роман писателя, в котором одним из двух главных героев являлся кот, трагически погибающий в самом конце произведения по причине попадания под колеса автомобиля. Дарье Степановне до глубины души не понравилось, как автор обошелся в финале со своим персонажем. «Это же, это же просто дискриминация какая-то! – гневно воскликнула, дочитав до конца роман, Дарья Степановна, а потом угрожающе добавила: – Ну я ему покажу!»

И вот после весьма волнительного для болотинцев ожидания в дверях зала появился тот, ради которого город целый месяц трясло и лихорадило – писатель. По залу сразу же прокатилась легкая волна удивления и шепота. Вызвана она была тем, что одет знаменитый творец был, по мнению не только Дарьи Степановны, но и разодевшейся ради такого мероприятия в свое самое лучшее болотинской публики, чрезвычайно просто. Ну, очень просто. В потертые джинсы и такую же джинсовую рубашку. «Очень демократично», – одобрительно шепнул своему заместителю облаченный в строгий костюм и белоснежную рубашку мэр города, который сидел прямо перед Дарьей Степановной. «Надо взять на заметку», – прошептал начальнику в ответ зам, одетый точно так же, как и шеф. (Единственное отличие в их костюмах заключалось в цвете галстука: у мэра он был синий, а у его зама – темно-зеленый.) «Э-эх, «демократично», – с горечью подумала Дарья Степановна и с презрением посмотрела на коротко остриженные затылки молодой поросли. Она-то считала, что столичный гость одет из рук вон плохо, тем более для человека столь высокого ранга и положения.

Писателя торжественно провели на сцену и усадили за журнальный столик, на котором стояли графин с водой и стаканом, а также микрофон.

Дарья Степановна, прищурившись, принялась разглядывать того, кого намеревалась атаковать в самое ближайшее время.

– Добрый вечер, Александр Петрович, – вдруг раздался высокий женский голос. Дарья Степановна от неожиданности даже подпрыгнула в кресле, – Лариса Извольская, болотинское телевидение.

«Эти всегда первыми пролезут», – враждебно подумала Дарья Степановна; она чрезвычайно не любила представительницу местного телевидения, считая ее самой настоящей вертихвосткой.

– Я внимательно ознакомилась с вашим творчеством, – продолжала тем временем Извольская, – и пришла к удивительному для себя выводу…

«Еще бы не прийти, – мысленно усмехнулась Дарья Степановна, – ты только хвостом мести умеешь, а более ничего, так хоть поудивляйся».

– … что ваши книги нельзя отнести к разряду легкого чтива. Их не прочитать в подземке…

«И в какой это она, интересно, подземке книги читает? – тут же удивилась Дарья Степановна. – Сроду у нас в Болотинске никакой подземки не было. Ишь, как закрутила, завертела. Знаем мы вас, телевизионщиков. Ничего умного никогда не скажут, лишь бы только людям головы задурить». Пока Дарья Степановна сердилась на представительницу местного телевидения, та закончила свой вопрос и даже получила на него ответ, но до ушей Дарьи Степановны долетела лишь последняя реплика писателя.

– Ну вот как-то так у меня получается, – смущенно улыбнувшись, произнес писатель.

«Плохо получается, гражданин, издевающийся над животными, – зло подумала Дарья Степановна. – Ну, ничего, я на тебя управу найду!»

Она поднялась, чтобы направиться к микрофону, но ей пришлось снова сесть в кресло, потому что место у микрофона заняла какая-то долговязая девица. «Вот молодежь нынче пошла, – покачала мысленно головой Дарья Степановна. – Никакой воспитанности, никакого уважения к старшим. Могла бы хотя бы из вежливости поинтересоваться, не хочет ли кто из взрослых свой вопрос задать». Девица, не теряя времени, спросила писателя про его детство.

Дарья Степановна, не спускавшая взгляда со сцены, сразу же поняла, что вопрос писателю понравился. «Ишь, как у него все ладно да складно получается, – думала она, слушая довольно подробный рассказ о родителях. – Забалтывает, забалтывает людей, чтобы острых вопросов не задавали».

Пока столичной знаменитости аплодировали за детские воспоминания, микрофоном завладел мужчина, в котором Дарья Степановна признала своего соседа Кочкина.

– Я долго разглагольствовать не собираюсь, я вот что скажу, – грозно произнес Кочкин, являвшийся в городе весьма заметной личностью. Вот уже много лет он слыл сатириком, потому что в свободное от работы время сочинял басни, а также частушки на самые злободневные темы. Но его сатирические произведения в местной газете никогда не публиковались, так как Кочкин, считая себя в душе гением, был твердо уверен в том, что Галатрея Марковна его произведения не возьмет, а если и возьмет, то все рано не напечатает. Поэтому он писал свои басни с помощью копирки, а затем наклеивал их по всему городу на щитах, предназначенных для объявлений. Ровно год назад кочкинская судьба сделала неожиданный поворот: расположенная в соседней области фабрика по изготовлению семечек (один из её сотрудников провел отпуск в Болотинске и познакомился с творчеством местного сатирика), впечатленная кочкинским мастерством по написанию частушек, предложила непризнанному гению сотрудничество. И теперь на всех пакетиках с семечками, выпущенными этой фабрикой, красовались задорные четверостишия, принадлежавшие перу Кочкина. В общем, Кочкин пришел на встречу, будучи уверен в том, что имеет самое непосредственное отношение к литературе, а потому вправе говорить с писателем на равных.

«Молодец!» – мысленно одобрила Дарья Степановна Кочкина, расслышав в голосе соседа недовольные нотки.

– Это что же у нас все люди такие в стране? Все тунеядцы и пьяницы? Нет! Не верю! – гневно выкрикнул в микрофон Кочкин. – Не с такими людьми мы войну выиграли! Не с такими!

«Ой, что же это он так сразу, – начала переживать Дарья Степановна за Кочкина, – аж все лицо пятнами пошло. Если с каждым писателем так ругаться, никакого здоровья не хватит».

– А вы, простите великодушно, какое произведение имеете в виду? – вдруг вежливо спросил Кочкина писатель.

– То, что про войну, – сердито буркнул Кочкин и пояснил: – Из самых последних. Нет, вы все-таки скажите, вы зачем так про наших русских людей написали? Неужели по-другому было нельзя?