Pulgarcito – по мотивам сказки «Мальчик с пальчик»

– Ну что же, – произнёс сеньор де Кордова после приготовления, – можем приступать, – он взял в руки нужный инструмент, увидев который, голова Марты закружилась, и она потеряла сознание.

– Мда, – произнёс доктор, приводя в чувство бедную женщину, – не каждому дано самообладание, – что ж, – повернулся он ко второму врачу, – приступим, пожалуй.

Часть 34

– Хуан, поплачь, не держи в себе, – Марта гладила Хуана по голове, – будем уповать на Бога, хотя сеньор де Кордова и говорит, что шанс невелик, но Диего молод, здоров…

– Его родителей не пропускают к нему.

– Я попробую поговорить с сеньором де Кордова. Наследник не выходит от него.

– Говорят, что он даже ночью с ним.

– Да, Его Величество тоже часто заходит, королева молится о нашем Диего, ведь, если бы не он…

– Почему не пускают родителей?

– Хуан, дорогой, это дворец короля Испании, сюда не пускают всех подряд.

– Родители героя не «все подряд», героя, спасшего будущего короля.

– Эти правила не нами придуманы, так было всегда, но, думаю, сеньор Кордова попросит короля исправить эту несправедливость.

– Сеньора Марта, – прокричал прямо через порог мальчик – посыльный, – сеньор Кордова просит вас срочно подойти.

– Что случилось? – Хуан и Марта подскочили со своих мест.

– Не знаю, но сеньор лекарь был чрезвычайно взволнован.

Марта бегом побежала в кабинет врача, в котором лежал Диего.

Юноша был бледен, синюшные губы крепко сжаты, резко очерчены скулы, высокий лоб прикрывали пряди иссиня – черных волос.

– Боже, – взмолилась Марта, – пусть он будет жив.

Сеньор де Кордова приложил указательный палец к губам, приказывая сохранить тишину, потом жестом позвал Марту подойти.

– Слушайте, – указывая на Диего, тихим шепотом сказал он.

Марта склонилась над кроватью и прислушалась, сперва ничего не было слышно, но потом едва уловимо из уст Диего раздался знакомый мотив так любимой им мелодии о зелёных рукавах возлюбленной Генриха VIII.

– Он поёт, – удивлённо сказала Марта.

– Да, и я думаю, это хороший знак.

Но, вдруг из горла Диего вместо пения стали вырываться сильные хрипы. Лекарь кинулся к нему, махнув рукой Марте, чтобы она покинула кабинет.

Глава 35

По длинному тёмному коридору Монастыря медленно, шаркая ногами, обутыми в старые валенки, опираясь на посох, сделанный им же самим из ветки дерева, идёт регент Монастыря отец Димитрий, он направляется к игумену отцу Серафиму чтобы отчитаться за прошедший день, а потом попить с ним чайку.

Чай у отца Серафима всегда с вареньем, сам готовит, сегодня обещал малиновое. Отец Серафим – худой высокий старик, немного сутулый, ну, а ты попробуй не ссутулься с ростом, аж, 2 метра, прямо как у царя молодого—то, да и годы, поди, уж, боле 100 годков отец игумен земельку топчет, и отец Димитрий от него в этом не отстаёт.

Живут старцы давно в монастыре, постриг приняли уже и забыли когда.

– А что, Батюшка, – обращаются монахи к отцу Димитрию, – правда ли что ты барон?

Отец Димитрий смеётся, а игумен Серафим тоже с улыбкой подтверждает.

– А как же, он же принца наследного собой закрыл, когда на того покушение было, видано ли охальник, значит, платье бабье напялил, маску на морду лица, вишь, нацепил, а как маску с него содрали, а там борода,– смеются оба старца,– он— то, охальник этот, и пырнул отца Димитрия, в ту пору – Диего ещё.

– Ну а потом— то что? – нетерпеливо спрашивает молодой послушник.

– Ты, Васятко, здесь недавно, поэтому и не знаешь, а вся братия наша поди сотню раз рассказ этот слыхала.

– Расскажи, Отче, расскажи, прям будто сказка.

– А может и сказка, – смеются старцы, – давно все это было, а может и не было вовсе.

– Расскажи, Отче.

– Ну ладно, чай – то наливайте, детушки, варенье берите, Васятко, не в службу, а в дружбу, поставь-ка ещё самоварчик, история – то не короткая будет.

Ведет рассказ Отец Серафим, а Отец Димитрий слушает, будто и не с ним все происходило. ЧуднО.

– В общем, как Диего выздоровел, король титул ему пожаловал бароном сделал, само собой поместьем хорошим одарил, ещё и в рыцари посвятил, а как закончилось время обязательного служения, поселил Диего в замке своём, да, настоящем замке, родителей своих, сестёр с семьями, а сам в Италию учиться поехал, долго там жил, а когда вернулся герцог Лерма в немилости уже был, а Дона Кальдерона казнили, достойно человек на плахе себя вёл, что твой король, в колдовстве недруги его обвинили.

– А ты – то, Отче что?

– А я домой вернулся, женился, значит, – в очередной раз смутился отец Серафим,– Бенитушка Православие приняла стала Софьюшкой, Матушка очень ее любила, доченькой называла, я, вишь, один был у родителей, а здесь Бог им доченьку подарил.

Ох и хорошее время было, – засмеялся отец Серафим, потом взял из вазы яблоки и принялся ими жонглировать.

– Ну ты даёшь, Отче, – удивился послушник.

– Мы с Софьюшкой ладно жили, – продолжил старец, – только не к душе торговля оказалась, а тятенька и не настаивал, пошёл я в семинарию, потом рукоположен был и стала Софьюшка Матушкой.

А я ж ещё в Испании обучился башмачному мастерству, так ей башмаки все время сам и шил, а когда ножки у неё со временем сильно болеть стали, смастерил тогда ей стул с колесиками, вон на нем сейчас отец Николай ездит, стал катать ее:

«Куда,– спрашиваю,– голубка, поедем?» А она смеётся:

«С тобой, голубь сизокрылый, хоть на край света».

«Да были, – говорю, – мы с тобой уже там, давай, куда-нибудь в другое место».

Деток у нас с Софьюшкой аж семеро, – задумчиво улыбнулся отец Серафим.

– Одним нам с Диего пришлось потом их поднимать, – вздохнул старец, – а как вырастили, женили, да замуж выдали всех, так сюда и пришли.