Возвращение монашки

Она вспомнила, как при появлении полиции отец, загородив собой, буквально отодвинул ее к стене и предложил пришедшим отведать по рюмочке лимончелло. Сама Франческа по его просьбе приготовила кофе, и официальный визит стражей правопорядка разом превратился в обычную приятельскую беседу.

Боже мой, почему все так вышло?! Временами ей становилось совсем тошно, и она снова и снова перебирала в памяти подробности того дня и той ночи, с горечью раздумывая о случившемся.

Как же она радовалась, когда ее выбрали на роль монашки! И как гордо заявляла недовольному отцу: «У меня сегодня репетиция!» – и неслась в замок, уже зная, кого пригласит на танец, благо право выбора оставили за ней.

Она вздрогнула, услышав громкую мелодию телефона. Мужской голос начал сразу, без приветствия и обиняков:

– Тебя больше в полицию не вызывали?

– Пока нет, – односложно ответила Франческа.

– Ключевое слово «пока». – Он помолчал. – Надеемся, ты помнишь, что мы тебе помогли?

– Конечно. Да и папа говорит, что…

– Ты все отцу рассказала?! – заорали по ту сторону трубки.

– Да, – виновато прошептала девушка, – я испугалась, что…

– Да ты ненормальная!! – в мобильник кричали уже несколько голосов. – Что делать будем?! Она все разболтала отцу! Да это полный капец!

Франческа действительно бросилась к папе, как только тот вернулся с работы. Мужчина обнял дочь и усадил на диван, а она, всхлипывая и сбиваясь, рассказала ему обо всем, пока он гладил ее тяжелой рукой по растрепанным волосам.

Эти двое всегда были очень близки и давно простили свою непутевую жену и мать, сбежавшую на север Италии с приехавшим на Искью отдохнуть и подлечиться предпринимателем из Ноале. Рассказывать отцу обо всем, что случилось за день, Франческа привыкла с того времени, когда была еще подростком. Сначала девочка беседовала с ним перед сном, лежа в своей кроватке; потом, по мере взросления, эти разговоры перенеслись за вечерний стол. Отец всегда слушал, не перебивая, и по выражению его лица – хмурится он или улыбается – Франческа понимала, как он относится к тем или иным ее поступкам. Отец почти никогда не давал ей прямых советов, но, если ему что-то не нравилось, он позже исподволь подводил дочь к верному, по его мнению, решению или действию. Ни у кого не было такого заботливого, понимающего и в то же время мужественного и храброго отца! Да-да, храброго и мужественного! Лучано работал начальником пожарной охраны Искьи, что приравнивалось по статусу к карабинерам и военным. Поэтому он участвовал не только в тушении возгораний – настоящей напасти жаркого итальянского лета, но и в разборе завалов после землетрясений, помогая жителям и полицейским разыскивать пропавших или погибших. Несмотря на замкнутость характера, Лучано на острове уважали и любили, а молодые мужчины с опасливой осторожностью поглядывали в сторону его дочери.

Домофон крякнул и зашелся визгливой трелью.

– Все, – произнесла Франческа, – потом поговорим.

И повесила трубку, не обращая внимания на возмущенные голоса.

Настроение, которого и так не было, упало окончательно. Девушка подошла к окну и увидела стоящую у калитки на фоне потемневшего неба Грацию.

– Заходи, – Франческа нажала кнопку домофона.

– Привет! – Грация с порога кинулась обнимать подругу.

Они не виделись чуть больше недели, но Грация трясла и прижимала ее так, словно Франческа вернулась живой и невредимой из очень долгого и опасного путешествия.

– Ну как ты? Новости об Энцио есть? – Она положила на стол сверток. – Здесь пироги с биетой, еще теплые.

«Ну вот, началось, – с неприязнью подумала Франческа. – И зачем я только разболтала ей, что мне нравится этот парень?» В памяти отчетливо возникли темно-шоколадные глаза Энцио, обрамленные короткими толстыми прямыми ресницами, придававшими взгляду необыкновенную, дерзкую сексуальность.

– О чем полиция спрашивала? Есть какие-то соображения, куда он запропастился? – Грация тарахтела без умолку, перескакивая с темы на тему и параллельно вытаскивая сдобу из пластикового контейнера.

Франческа слушала вполуха.

– Видела, какое небо уже сизое? Сначала прогнозировали порывистый ветер, а теперь уже ураган обещают! Ты все хорошо закрыла? Еще одну лампу зажги, а то темновато с закрытыми ставнями. – Она откусила кусок пирога. – Эх, прибавится твоему отцу работы после ненастья!

Франческа невольно улыбнулась: Грация с ее неукротимой энергией всегда действовала на нее благотворно. Необыкновенная доброта и настоящая искренность старшей подруги примиряли с некоторыми недостатками ее характера вроде излишней назойливости и покровительственного тона, который нередко коробил привыкшую быть во всем независимой Франческу. Они были такие разные! Тоненькая и высокая восемнадцатилетняя Франческа с волнистыми черными волосами, распахнутыми в мир всегда удивленными глазами, с твердым, спокойным характером; и Грация, двадцатитрехлетняя особа с прической, напоминающей лошадиную гриву, приземистая, крепенькая, как молодая кобылка, громогласная, постоянно находящаяся в состоянии влюбленности, немного безалаберная и чуть бестолковая.

– Ну так что? Расскажи, о чем с полицией говорила? – Грация вернулась к основной теме. – Получается, ты последняя видела Энцио?

– Наверное, да, – тихо согласилась Франческа, решив: «Зачем скрывать то, о чем уже знает полиция? С десяток свидетелей подтвердили, что видели, как мы с Энцио уходили вместе с площади. К тому же Грация, скорее всего, сама догадывается обо всем».

– И? – не отставала подруга.

– Что «и»? Погуляли и разошлись! – нахмурилась Франческа.

Ветер за окном усиливался. Старый гранат скрипел оставшимися ветвями.

– Неужели все? Даже не поцеловались?.. Никогда не поверю! Говорят, Энцио с места не сдвинется, если уверен, что не сможет чем-то поживиться. – Грация дожевывала пирог и выжидающе смотрела на Франческу.

– Почему же, поцеловались, – произнесла та и опять подумала, что врать на пустом месте не стоит.

– Так-так… А дальше? – Глаза Грации загорелись любопытством.

– Ничего. Он был сильно пьян, а ты знаешь, что я этого терпеть не могу!

– Знаю, знаю… Но также помню, как он тебе нравился.

– Как нравился, так и разонравился! – совсем по-детски выпалила Франческа и опустила голову.

– Что, прямо так сразу? И тебе все равно, что с ним случилось, куда он задевался? Или ты, будучи монашкой, утащила его к себе? – Она, как всегда, громогласно и басовито засмеялась. – Сегодня полиция привозила на площадь молекулярных собак [4 - Термин, растиражированный СМИ и используемый для обозначения специально обученных поисковых собак (как правило, породы бладхаунд), обладающих повышенным обонянием, способным распознать «молекулы» запаха.]. Я сходила посмотреть. Правда, зря только притащилась: перегородили все так, что близко не подойти, а издали толком ничего не разберешь.

– А я и не знала, что с собаками уже искали! – забеспокоилась Франческа. Почему же отец ничего не сказал ей? Не мог он не знать! Обещал ведь узнавать через своего человека в полиции обо всех предпринимаемых мерах.

– А ты сиди больше дома, вообще все на свете пропустишь!

– Так ты видела что-то или нет? Они вышли на след? – Франческа старалась казаться равнодушной.

Ставни неприятно сотрясались и скрипели от каждого порыва. Вдалеке раскатисто громыхало, но дождя еще не было слышно.

– Кстати, там присутствовал твой отец. Можешь у него поинтересоваться, он тебе все расскажет, а я…

– Как отец?! Ты ничего не путаешь? – не удержалась Франческа.

– Нет! Что я, твоего отца не знаю, что ли? Стоял, правда, вдали, разговаривал с начальником, а потом со всеми с площади ушел, за собаками.

– Так, значит, они взяли след… – задумчиво произнесла Франческа. – И куда повели, не видела?

– По набережной, через лимонный сад и, кажется, к церкви. А дальше я не разглядела. Может, к кладбищу, а может, наверх к дороге. Спешили очень, чтобы до дождя успеть.

Ветер с новой силой ударил по ставням, со свистом врываясь в оконные щели. Дрогнула входная дверь, и прямо над головой оглушительно ударило. По черепичной кровле застучал дождь, полившись сразу одним гулким потоком. В доме потянуло сыростью.

Франческа поежилась. Что же будет дальше? Чего ожидать и чего бояться? Прошло уже больше недели, а собаки смогли распознать следы! Хотя чему удивляться? Были случаи, по телевизору показывали, когда через месяц специально обученные ищейки брали след пропавшего. Правда, обычно эти следы для полиции становились лишь руководством к действию, а не прямой уликой. И все же… В голове пронеслись слова отца: «Ничего не предпринимай и веди себя как обычно». Предпринимать ей было нечего, но вести себя естественно с каждым разом получалось все труднее. Страх и чувство вины переплелись в ней в клубок, как два змееныша, приковывая все мысли к событиям той злосчастной ночи.

– Давай зажжем камин, а то стало прохладно. – Грация схватила поленья, сложенные на чугунной витой подставке, и стала укладывать их горкой. – Ты чего такая хмурая? Из-за Энцио?