Загадочный мужчина. Почему он вначале не хочет жениться, а потом – разводиться?

Раньше чувство вины перед родителями возникало, когда они уходили в мир иной. «Вот видишь, ты не послушал нас, и мы пострадали. Ты провинился, а мы наказаны!» Теперь оно стало фоном жизни современного мужчины. Очевидно, что претензии к мужскому наследованию гораздо выше, чем к женскому. Традиционно женщина после замужества призвана обеспечивать наследование в семье мужа. Оставив своих родителей и выйдя замуж, она совершает своего рода откуп от всех родительских предписаний. В мусульманской культуре такой откуп имеет очевидное материальное воплощение в виде калыма, который платит семья мужа за молодую женщину, которую вырастили и воспитали для него.

Я думаю, в этом одна из причин, по которым женщины легче переносят перемены, – над ними не висит дамоклов меч родительских предписаний. Женщины просто и естественно вырастают из старых сценариев и с любопытством и готовностью осваивают новые.

Мужчины вынуждены идти на разные уловки, чтобы найти компромисс в своем конфликте с прошлым. Я знаю одного журналиста, который скрывал свою алкогольную зависимость (тоже ведь результат внутреннего рассогласования) от родителей, приезжая к ним тогда, когда случалась ремиссия. Свою подругу он просил иногда сопровождать его, чтобы имитировать семейную жизнь. Ему было легче поступать именно так, чтобы заглушить укор предков и избежать наказания рода за отступление от «большого плана» по воспроизводству старой семьи. Родители у журналиста были хорошими людьми, мама – учительница, папа – инженер. Они сделали все, чтобы вывести сына в люди. Для себя, своего поколения в качестве трамплина они выбрали образование. И действительно, дети полуграмотных родителей из села (вернее, дети военных вдов), они совершили почти невозможное – повысили образовательный и социальный статус своей семьи на две ступени. Считая это своим достижением, они рассчитывали, что их единственный сын (нарушение патриархального сценария многодетности!) повторит их подвиг, но переберется уже не из деревни в город, а из небольшого районного городка в Москву. Но жизнь в столице потребовала от журналиста поддержания связей с коллегами, экспертами и героями очерков. А рестораны, фуршеты и застолья оказались самым распространенным способом укрепления контактов и сбора информации. В результате такого образа жизни журналист прошел этапы развития алкоголизма в ускоренном темпе. К беде подталкивали демонический голос и поощрительная улыбка матери: «Что бы ни случилось, я знаю, что ты мой самый любимый и гениальный мальчик» (что бы ни случилось, я выберу тебя). Голос отца звучал более формально: «Слушай маму, сынок, она тебе плохого не пожелает!» Берн называл сценарий, завершающийся добровольной гибелью и саморазрушением с благословения матери, сценарием висельника. А радость от достижения конечного результата – смехом висельника: «Да, мама, ты была права, я таки совершаю нечто экстраординарное!»

Наши отцы еще в большей мере, чем отцы в других культурах, самоустраняются от воспитания детей. Я уже писала, что в православной модели семьи отец исполняет роль безусловного формального авторитета. Но, как правило, он плохо ориентируется в делах семьи и, честно говоря, не проявляет к этому большого интереса, считая семью, детей, кухню, дом – женскими заботами, унизительными для мужского самолюбия. Более того, фигура отца зачастую является поводом для активного поиска контрсценария, желания найти что-то другое, новое. И это еще один тип психологической зависимости от родительского сценария – отрицательной зависимости. Если отец – алкоголик, сын может поклясться (пообещать матери), что никогда не станет пьяницей и сделает все, чтобы его жена не узнала такого горя. Очень хорошо! Но не быть алкоголиком – вовсе не значит быть счастливым человеком и даже добропорядочным семьянином.

Один мой клиент тщательно соблюдал свой зарок. Карьера его сложилась на редкость удачно. Окончив МГИМО, он уже одним этим оставил далеко позади своего отца, отставного майора. Но, решив никогда не повторять жизненного пути своего «старика», он выбрал в жены не столько домовитую, как мать, сколько красивую женщину, да еще старше него и с детьми от предыдущего брака. Естественно, совершив столько «подвигов» и отстояв право жить своей жизнью, наш герой стал пребывать в ожидании восторгов и приступов благодарности со стороны жены. Конечно, если бы она была девушкой из провинции, которой никак не удается устроить личную жизнь, она себя именно так и вела бы. Но она была москвичкой – с профессией, жильем и автомобилем. Молодая и красивая, она вовсе не испытывала вины от того, что ее взял в жены молодой и перспективный дипломат. Напротив, она давала понять мужу, что не боится ни нищеты, ни одиночества. Новый сценарий молодого человека не получал должных положительных подкреплений. Он нервничал, ревновал, не доверял ни своим глазам, ни внутреннему голосу. Внутренний голос вообще молчал и не давал никаких четких ответов на вопросы, которые мучили доблестного мужа. Через пять лет они первый раз попытались развестись.

Потом мой клиент нашел утешение в связях на стороне, ища психологической поддержки и эмоционального удовлетворения в других женщинах. Как выяснилось позже, его отец тоже был «ходоком» – уходил от проблем и выбора в алкоголь и мужские компании, где вполне разделяли его точку зрения, что «все бабы хороши, нечего менять шило на мыло» (об этом наш герой узнал много позже от отца). Неизвестно, сколько бы продлилась такая новая жизнь, если бы он не выбрал в любовницы поэтессу. Пылкая девушка отличалась от остальных бурной творческой фантазией. Она засыпала возлюбленного романтическими признаниями, не обращая внимания на осторожность. Так или иначе, но одно из любовных писем попало к жене. Это и послужило поводом для окончательного разрыва. Уже шесть лет он живет один. Потерпев неудачу в альтернативном, контрастном, благородном, как ему казалось, сценарии, мужчина решил отказаться от всякого выбора. «Теперь их очередь завоевывать мое сердце и соответствовать моим стандартам!»

Стоит ли говорить, что как только мы создаем памятник себе самим, постигаем все прелести нарциссизма, с нами уже никто не может установить близкие, психологически ценные отношения. Мы можем снисходительно принимать любовь, но истинное очарование посещает нас только тогда, когда мы начинаем внутренне красоваться, убеждаясь снова и снова, что и наши мысли, и наши дела совершенны. Нужно отдать должное нарциссическому благородству нашего героя. Он до сих пор поддерживает материально первую жену и ее детей. Он также усердно занимается плаванием и выглядит, как он сам считает, лучше, чем десять лет назад. Все время он находится в латентном ожидании большого приза за внутренние прорывы, который он совершил, уйдя из области родительских предписаний. Похоже, он ждет особой женщины, а в результате заводит отношения только с красивыми, да и то для поддержания имиджа преуспевающего человека.

Для него по-прежнему важно, чтобы успех его выбора был признан обществом. Я думаю, примерно так ведут себя бизнесмены, окружая себя красотками. Они хотят оказать на нас давление, чтобы убедить, что всегда совершают безупречный выбор. Фраза, которую мой клиент повторяет во время наших встреч, звучит примерно так: «Я же сам ее выбирал! Как она не понимает? Как моя жена могла от меня уйти? Как она не понимает, что я – редкий, особенный мужчина?»

Как будто можно рассчитать и сделать один-единственный верный выбор…

Как будто можно подчинить своему выбору хоть кого-нибудь…

Как будто можно сегодня прожить в рамках единственного сценария…

Ну а в результате отцовский эгоцентризм был только отточен и доведен до совершенства – нарциссизма.

Рассматривая случаи во время консультаций, психолог пытается учитывать, к какой генерации принадлежит мужчина. Согласно многолетним данным социологов, консервативные, традиционные ценности обычно выбирают две генерации – дети войны и их внуки, дети перестройки. Первая генерация эмоционально привязана к высоким общественным идеалам, за которые они заплатили полуголодным детством. Они испытывают ностальгию по советским – справедливым, как они считают, – временам. Точно такие же настроения и оценки показывают молодые люди, чье раннее детство выпало на спокойные застойные времена. Детство осталось для них самым радостным и беззаботным, а главное – сытым и спокойным периодом жизни. Вынужденные работать и учиться одновременно, молодые устают, чувствуют, что им нужна поддержка, и готовы бросить упрек своим родителям. Прошлое, о котором они знают из восторженных воспоминаний своих прародителей, кажется им альтернативой жесткой конкуренции сегодняшних дней. Промежуточные поколения – отцов и старших братьев – скептические оптимисты, которые уже знают, что полагаться можно только на себя.

Основным источником и методом формирования моделей добрачного, брачного и послебрачного поведения являлось и остается телевидение. Образ любимого киногероя, которому стремится подражать мужчина, может влиять на реальные отношения и даже в значительной степени определять тип взаимоотношений мужчины и женщины. Если мужчина и женщина из одной генерации, им легче договориться и согласовать свои сценарии.

Вместе с формами коммуникации значение приобретают и символические объекты, авторитеты и язык поколения. Основным языком-символом может стать поэзия (как у шестидесятников), музыка (The Beatles у семидесятников). Популярная, наиболее читаемая молодежью литература тоже отражает персонификации, мысли и язык определенного поколения. «Поколение П» – поколение Пелевина, рожденное в семидесятые. Ему на смену приходит поколение «духлессов» и «казуалов», психология которого отражается в книгах Минаева и Робски.

Интересное исследование было проведено Всероссийским центром изучения общественного мнения. Респондентам предложили один открытый вопрос: «Как коротко вы могли бы охарактеризовать свое поколение?» Слабоструктурированный текст потом подвергался качественному анализу с делением на темы. Одна из гипотез состояла в том, что все определения поколения являются различными модификациями одной родовой протокультуры, сходных черт национального характера. За основу выделения поколений выбирались субъективные оценки и интерпретации при локализации своей жизни в истории страны.

Содержательное сходство описаний всех поколений обозначено как «состояние жертвы социальных процессов», «состояние пассивного страдания». Независимо от возраста респонденты (как мужчины, так и женщины) часто описывали себя так: «брошенные на произвол судьбы», «изгои», «маргиналы», «забытые страной», что пересекается с определенным раньше в психологическом исследовании Ксении Касьяновой архетипом русских, для которого характерны страдание, терпение, смирение как основные орудия и результаты внутреннего делания. Без этих черт нет личности, уважения, статуса в России. Для нас это означает, что часть мужчин и женщин внутренне готовы к проигрышу, к сценарию неудачника и счастливы, если им удается удержаться в рамках сценария непобедителя.

Приведем краткую характеристику поколений, «культурные синдромы» (термин социолога В.В. Семеновой), которые отражают отношение мужчин и женщин к традиционной культуре, власти (зависимость – отдаленность), дислокацию во времени, а также оценку образовательного и духовного потенциала, социальную значимость.

Околовоенное поколение (родились в 1930–1940 годы), время реализации – шестидесятые. Сегодня этим людям 75–85 лет. Испытали тяготы войны, при этом остаются приверженцами эпохи коммунистического строительства. Демонстрируют свою принадлежность к трудовой культуре как к раннеиндустриальному типу трудовой морали, основанному на долге перед обществом. Отношение к власти базируется на «послушничестве» как служении, основанном на вере и преданности родине (феминный патернализм), осознают себя как зависимых и послушных детей своей родины-матери в рамках семейной системы патриархальных отношений. Для них значимы соблюдение традиционных семейных ценностей («семья на всю жизнь»), почитание старших, которое они переносят и на свои отношения с властью. Их самосознание не эмансипировано от социального целого.

Доперестроечное поколение (родились в 1950–1960 годы). Ядро поколения составляют те, кому сегодня от 55 до 65 лет. Несмотря на разлом, перестройку в самой средине жизненного пути, они настроены оптимистически на ожидания от будущего. Это духовно активное и рефлексирующее поколение. Эти люди позитивно определяют себя как относительно своего места в обществе, так и относительно общества в целом. Как самое образованное поколение, оно осознает себя как невостребованное, лишнее. Фрагментарно по своему составу, историческому опыту. Чаще всего переживают единственный развод. Потом или с трудом идут на повторный брак, или отказываются от семейной жизни вообще, что можно рассматривать как модификацию сценария «вместе навсегда», в котором самым надежным партнером для себя оказывается сам человек.

Поколение переходного периода (родились в 1970–1980 годы). Ядро – люди от 35 до 45 лет. Ориентированы ретроспективно, как и околовоенное поколение, но по другой причине: опыт социально защищенного и спокойного детства является для них и образом желанного будущего. По сравнению с предыдущей генерацией у них низкий уровень достижений, при этом они позиционируют себя в качестве участников рыночного процесса. Культурный синдром образовательного минимума связывается с компьютерной грамотностью и очень расходится (контрастирует) с духовно-деятельностными ориентациями генерации 55–65-летних. Считают, что отношения в парах не должны быть экономической обузой, а должны соответствовать требованиям комфорта. Не готовы идти на внутренние компромиссы и строительство отношений. Им присущ инфантилизм, который возводится в «очаровательную норму».

Послеперестроечное поколение (родились в конце 1980-х – 1990-х годах). Ядро – молодые люди в возрасте от 20 до 30 лет. Образование для них – это некий среднестатистический уровень соответствия новым технологиям, не социальный, а технологический стандарт. Это поколение с высоким целеполаганием, но активность направлена на достижение личного успеха и благополучия. Ориентация на «гедонизм» и «пофигизм» как образ жизни, получение радости и удовольствия в ущерб чувству долга. Уверены, что своими личными достижениями улучшат обстановку в стране. Отсрочены все сценарии брачной жизни. Видят свою семейную жизнь как «союз двух индивидуальностей, двух одиночеств».

К приведенному исследованию характеристик поколений курсивом я внесла свои дополнения, которые отражают основную, не совсем очевидную тенденцию изменения брачной жизни. Они ясно указывают, что не только мужчины, но и женщины заражены антибрачным синдромом. Так что даже если мужчина хочет жениться, готов возиться с детьми, ходить в магазин и готовить на кухне, рано радоваться. Потому что как раз тут-то и обнаруживается, что ему нравятся самостоятельные, сильные женщины, которые больше всего на свете дорожат своей независимостью.

Мир перевернулся, господа! По закону комплементарности, если в одном партнере маскулинность убывает, то она прибудет в поведении и чувствах другого партнера.

Понимание того, к какой генерации принадлежит ваш избранник, до известной степени помогает определить перспективы отношений с ним, подобрать ключ к его сердцу.

Семья как корпорация, которая распадается в каждый Новый год

Известны ли вам дежурные журналистские вопросы в канун Нового года? «А правда ли, что люди, оставшись один на один с членами своей семьи в новогодние праздники, звереют от претензий друг к другу и потом разводятся?» «Почему после новогодних праздников ухудшаются отношения?»

Есть наблюдения, что именно в праздники – то ли устав друг от друга, то ли не умея организовать досуг – россияне начинают серьезно задумываться о разводе.

Честно говоря, от чего только не распадается сегодня семья. Кажется, она не выдерживает даже дуновения ветра. Коллеги, бывшие одноклассники, звезды шоу-бизнеса могут омрачить семейный небосклон мифическими и реальными угрозами. Что угодно может стать роковым испытанием для семьи.

Для нас это важно, так как в разводах обнажается истинная мотивация к супружеской жизни у каждого участника драмы. Подлость новогодних праздников состоит в том, что они пробуждают наши инфантильные комплексы. Новый год – это детский праздник. Мы выпускаем из себя ребенка, а заодно и детские проекции наших родителей, которые почти невозможно осознать.

В эфир программы «Доброй ночи», куда меня регулярно приглашали, пока она существовала, позвонил менеджер среднего звена: «В прошлом году мы встречали Новый год в компании своих друзей. Выпили лишнего. Я нарядился зайцем, осыпал себя дождиком и стал танцевать. Моя беременная жена до сих пор не может мне этого простить. Но ведь это было так здорово – повеселиться. Я же не виноват, что она не могла к нам присоединиться. Она говорит, что ей стыдно… И я вот думаю: а если на этот Новый год ее подпоить, теперь, после рождения ребенка, ведь можно… Пусть узнает, как это было, и успокоится!»

Конечно, очень мило, когда взрослые люди веселятся, как дети. Но всему своя мера. Беременная женщина просто хотела, чтобы ее инфантильные переживания, связанные с появлением малыша, были услышаны и разделены супругом. Если бы он чувствовал, как она слаба и не защищена в своем положении, как нуждается в понимании и опеке, он не смог бы так вульгарно веселиться у нее на глазах. Глубокая обида остается из-за того, что отвергаются детская часть психики, маленький ребенок внутри.

Детские обиды самые старые. Из-за частного воспроизведения они становятся еще более глубокими и могут определять значительную часть наших реакций в межличностных отношениях. Нужно быть внимательным и деликатным к ребенку внутри супруга именно в праздники – в Новый год, Рождество, в день рождения. В это время ожидание счастья и чуда усиливаются. А одновременно и страх разочарования, вынесенный нами из детства.

Еще один новогодний сюжет – ревность к другу или подруге супруга. Мы встречаем праздники с друзьями, которые, как правило, симпатизируют и нам, и нашим супругам. Симпатия под влиянием избытка выпитого может усилиться, выйти из-под контроля сознания. До этого дремавший в нас ребенок превращается в пьяного, взбесившегося беспризорника, который сам не ведает, что творит. «Я думал, что он мне друг. Если бы я мог представить его обнимающимся с моей женой, я бы на порог его не пустил. В этот Новый год я потерял обоих – и своего друга, и свою жену!»

Вопрос: нужно ли относиться к нашим новогодним шалостям серьезно или стоит забыть на следующий день? Девушку напоили и уговорили танцевать на столе в чем мать родила. Она долго думала – уйти с работы или повеситься. Сотрудники-мужчины выложили фото с праздника на корпоративный сайт. Женщины возмутились, встали на защиту коллеги. Два месяца она еще проработала, а потом ушла на менее престижную и менее оплачиваемую работу. Ушла с обидой. Они вызвали ее на откровение, она обнажилась, а они ее обсмеяли…

Но так называемые корпоративные ценности наносят нам гораздо больший вред, чем мы можем думать. Они приучают нас к определенному типу отношений, которые переносятся из производственной сферы в личную. Жестокая гонка за успехом и обогащением может сделать семью сателлитом компании, в которой вы работаете. Маленький филиал, отсек, не более… И мы начинаем рассматривать и семью как корпорацию, отношения в которой могут быть просчитаны, переоценены и пересмотрены.

Супруг интуитивно начинает рассматриваться как коллега по семейному бизнесу. Невидимая инструкция определяет круг его обязательств. Если он (или она) систематически не выполняет эту инструкцию, грозят увольнение, соответствующее выходное пособие, закрытие филиала. Логика коммерческих отношений выражается в простых цифрах, с которыми трудно поспорить, но… Человеческие отношения никогда не найдут своего четкого математического выражения. Потому что здесь 1 + 1 = 3. Это формула семьи, опровергая которую мы несем невосполнимые потери, сводя друг друга к нулю (1 = 0), а себя возводя на пьедестал (1 = 2).

Стоит напомнить, что еще совсем недавно базовой метафорой семьи был храм, вернее – алтарь. Мы говорили: «Посвятить себя семье!», «Семья – это святое!», «Нужно служить друг другу!», «Главная миссия женщины – это сохранение семьи!», «Семью нужно беречь ради детей». Семья была сакральным институтом, а потом еще и идеологическим: «Семья – это ячейка общества». Читай: «Семья – это первичная партийная организация, члены которой обязаны подчиняться общему для всех уставу». Языческие, религиозные и коммунистические нормы уже достаточно заморочили нам голову в области семейных отношений, теперь еще и корпоративный дух проник в частную жизнь россиян.

Почему же мы не уезжаем из домов на Новый год? Подальше от опасных мест и дурацких развлечений, которые будем потом вспоминать с раздражением и брезгливостью?

Традиция, конечно. Но дело даже не в этом. В жизни любого народа есть свои традиции, которые наиболее соответствуют его национальному характеру, в том числе как праздновать. Русские, поездив по миру, привезли смешную новость: люди живут хуже, чем в России, не умеют праздновать и веселиться. Да, но при этом только 5 % граждан выехали за рубеж хотя бы раз, а 70 % соотечественников готовы рассуждать о преимуществах жизни и отдыха дома. Причина – затабуированность, стереотипность сознания русских. Закрытость, отгороженность от внешних впечатлений. Мы – интроверты с большим опытом. Внутренняя, духовная жизнь всегда ставилась нами выше внешней. К несчастью, к этой внешней жизни мы относим не только дальних людей, но и своих близких. Неумение увидеть новые существенные сигналы, которые поступают к нам извне, ориентация на старые стереотипы, к которым нас приучили с детства, нежелание пересматривать свои взгляды, одержимость доказывать простые истины – вот вам карикатура на наше национальное сознание, которое мешает расширять репертуар внутрисемейных отношений.

Психолог Ксения Касьянова провела исследования и пришла к выводу, что мы – нация эпилептоидов. Наиболее ярко этот характер проявляется у мужчин. Эпилептоид (эпилепсия – ярко выраженное и уже клиническое проявление этого типа характера) – это человек с жестко устроенной психикой. Периоды сильного напряжения, накапливаемого со временем, сменяются бурными разрядками, за которыми следует фаза полного истощения, релаксации, отдыха. Такой рисунок переживаний отражается и в праздничной традиции – разгул до упаду, пьянка всю ночь, а потом тяжелый «отходняк», полное размягчение мозгов и тела. Среди видов отдыха россияне выделяют сон. Он, по данным опросов читателей не самой консервативной желтоватой газеты «Известия», является вожделенной мечтой многих россиян. Сон продолжает оставаться самым важным способом проведения национального досуга. Вспомните Обломова, Спящую Красавицу или Илью Муромца. Напряженная мыслительная активность компенсируется глубоким сном. 84 % москвичей не интересуются ночной жизнью столицы просто потому, что спят. Кстати, 20 % опрошенных советуют школьникам спать еще и в выходные. «Чтобы дать отдохнуть своим родителям и восстановить силы». При этом большинство (71 %) респондентов справедливо считают, что в воспитании важен личный пример. Если перевести данные исследований на язык мужского поведения, то станет ясно…

Почему наши мужчины так привязаны к диванам и телевизорам? Потому что так удобнее достичь полной релаксации, которая важна для эпилептоидного типа. Телевизор – это способ погрезить, погрузиться в яркие образы, мечты. Телевизор – это сон наяву.

Почему их так трудно сдвинуть с места? Потому что для эпилептоидного типа характерны ригидность, замедленность реакций. В ответ на сильную стимуляцию извне может развиваться не сильное возбуждение, а сильное торможение. Обостряется негативизм. Вместо «да» он говорит «нет» и потом уже становится заложником своего слова.

Почему им трудно начать что-то делать, почему они всё откладывают до последнего? Опять из-за ригидности, заторможенности. Цель формируется трудно – через отрицание и отказ. Внешняя задача воспринимается как насилие над собой, поэтому вызывает внутренний протест и сопротивление.

Почему им потом трудно что-то закончить (дела, ремонты тянутся годами)? Опять же из-за ригидности.

Почему они любят футбол? Потому что он связан с очень бурными переживаниями, накоплением эмоций и оглушительными разрядками, что наиболее соответствует эпилептоидному рисунку переживаний.

Почему от них слова доброго не дождешься? Потому что всякие там нежности, ласковые слова – слишком слабые раздражители для такого грубого устройства психики. Именно поэтому наши мужчины предпочитают мат даже в постели.

Почему они грубы и хамоваты, даже когда любят? Как медведи, они хотят проявить свои чувства в полную меру. Но получается у них это неловко и грубо. В такие минуты мужчины могут чувствовать себя беспомощными, а это самое ненавистное состояние. Мужчина ведет себя как слон в посудной лавке, страдая от своей неотесанности. Он сердится на себя, на ситуацию и вместо «Я люблю тебя!» может выпалить: «Да иди ты…» Лишь бы закончить эти мучения.

Почему они любят командовать? Лучше всего мужчины эпилептоидного типа выживают в условиях жесткой иерархии. Обратите внимание, что большинство из них вспоминают армию с ностальгическими нотками. Отношения командования-подчинения – идеальные для эпилептоидов.

Почему они не любят подчиняться? Потому что они воспринимают женщин как младших по званию. Действительно, по своим физическим характеристикам мы уступаем им. А эпилептоид больше всего ценит физические и волевые качества. Попробуй возразить – получишь в глаз…