Замужем за Лордом

В палату она вошла по привычке без стука и поняла, что от привычки пора отказываться: Виктор отпрянул от Ланы. Они явно целовались. Лина вспыхнула, но не столько от смущения, сколько от счастья за сестру.

– Привет, новобрачная! – излишне громко воскликнула Лана. – Я не ждала тебя сегодня. Во всяком случае, не так рано.

Время приближалось к обеду, обычно же Лина приезжала к 10 утра, чтобы успеть поговорить с врачом во время утреннего обхода.

– Если Макс направился ко мне в палату, то меня там нет, – Виктор быстро поборол неловкость и опять стал весёлым балагуром.

Лана уже почувствовала, что у сестры что-то случилось. Неужели они с Максом поссорились в первое утро после брачной ночи?!

– Макса отозвали из отпуска, – объяснила Лина.

– Это хорошо, – нашёлся неунывающий Виктор, – это чтобы ты сразу ощутила себя не абы кем, а женой профессионального спасателя!

– А в остальном, прекрасная маркиза? – вглядываясь в глаза сестры, спросила Лана словами из песенки.

– Всё хорошо, всё хорошо, – в тон ей ответила Лина и улыбнулась. – Сегодня еду знакомиться с его родителями.

– Обалдеть, – прошептала Лана, представив, как неуютно будет сестре без Макса среди чужих пока людей. – Ты давай держись! И среди свекровей встречаются приятные исключения. К тому же ты – ангел во плоти, она не могла бы пожелать сыну лучшей доли.

– Можно я побуду с вами до пяти вечера? Они за мной заедут в больницу, – спросила Лина, с нежной улыбкой глядя на сестру и Виктора, который сидел в своём кресле рядом с её кроватью. Оба выглядели необычайно трогательно в своих белоснежных гипсовых одеяниях.

– Ура, девчонки! Я наконец-то смогу рассказать вам весь свой запас анекдотов, а то это опасно, когда внутри что-то копится, не находя выхода, – он покосился на Лану.

Лина, ещё несколько дней назад не уловившая бы подтекста, теперь, будучи «опытной» женщиной, порозовела, поняв скрытый смысл фразы. Сестра же просто глядела на Виктора с любовью.

Ровно в пять она вышла из больничной проходной. И сразу увидела отца Макса. Он был такой же высокий, атлетически сложенный и сероглазый, только в тёмных густых волосах было много седины. Его взгляд остановился на Лине. Она подошла.

– Здравствуйте, Андрей Леонидович.

Он расцвёл в улыбке. Вероятно, как минимум внешность девушки, выбранной сыном, ему пришлась по душе.

– Здравствуй, Линочка. Вот ведь в каких обстоятельствах приходится знакомиться! Но у Макса вечно всё на бегу. Ничего нельзя толком спланировать. Ты отважная девушка, раз решилась выйти за него замуж, хотя мы с мамой очень этому рады. Уже заждались внуков, – он говорил, ведя её за руку к машине, усаживая, захлопывая дверцу и трогаясь с места.

Упоминание о внуках неприятно кольнуло Лину, словно кто-то вторгся в их личное с Максом пространство. Она даже не ожидала, что с такой ревностью отнесётся к «посягательству» на их пока ещё такой хрупкий, только-только формирующийся собственный мир.

Любовь Сергеевна оказалась яркой женщиной, рыжеволосой, с чувственными чертами лица, хотя и располневшей с возрастом фигурой. Однако, глядя на неё, совсем нетрудно было представить, что когда-то отец Макса потерял голову и женился на третий день знакомства. Такой красавице опасно было оставлять время на раздумья. Впрочем, они были и до сих пор оставались очень привлекательной парой.

Они изо всех сил старались быть радушными, обхаживали гостью, не задавали бестактных вопросов, где и при каких обстоятельствах она познакомилась с их сыном, почему так скоропалительно вышла за него замуж, не спрашивали о её семье. Чувствовалось, что Макс дал им чёткие инструкции, которые они боялись нарушить, чтобы не вызвать его гнев или обиду. Но Лине всё равно никак не удавалось расслабиться, даже появление младшей сестры Макса, шестнадцатилетней Вики, весёлой и немножко взбалмошной, не сделало её поведение более раскованным. По взглядам, которыми обменивались новые родственники, она понимала, что понравилась им, но продолжала ощущать себя товаром на прилавке, и ей хотелось скорее оказаться дома.

Прощаясь, Любовь Сергеевна вдруг театральным жестом хлопнула себя по лбу:

– Ах, чуть не забыла! Деточка, у Макса в квартире осталась монстера, я подарила ему, чтобы хоть как-то украсить его холостяцкое жилище. И он наверняка забыл её полить перед отъездом. Ты не могла бы поухаживать за ней, пока его нет? Вот ключи.

Любовь Сергеевна назвала адрес. Никакого злого умысла в её просьбе не было, она просто искренне хотела выполнить поручение сына – не дать грустить Лине, занять её, по возможности, какими-нибудь приятными хлопотами. Что может быть приятнее поехать в квартиру любимого и полить оставшийся без присмотра цветок?

– Ты ведь сможешь сделать это завтра?

– Конечно, – ответила Лина, не задумываясь о том, что им самим, с учётом наличия машины, или его сестре было бы гораздо проще это сделать. Наоборот, она благодарностью приняла ключи, восприняв это как знак полного доверия.

Андрей Леонидович отвёз её домой. В квартире она наконец-то выдохнула, утомлённо опустившись на стул за кухонным столом. В последние две недели, с момента несчастья с сестрой, фильм её жизни стал крутиться как-то слишком быстро, Лина не успевала вглядываться в кадры.

Она пересмотрела все новостные каналы по телевизору, словно рассчитывала, что увидит Макса, но показывали только сам момент устрашающего взрыва и общую панораму разрушений. Единственное, что поняла, что он не позвонит. Вряд ли у него в ближайшее время появится такая возможность. Завтра… Завтра она поедет в его квартиру, перетрогает все его вещи, подышит ими, возможно, ей удастся почувствовать его близость, ведь вещи хранят воспоминания о хозяине…

Глава 4

Из больницы Лина уехала пораньше. Сестра была влюблена, пожалуй, впервые в жизни. Лина не могла нарадоваться на её вновь улыбающееся лицо и горящие задором глаза. Как велика сила любви… Теперь уже никто не сомневался, что она встанет на ноги. Пусть для этого потребуются ещё месяцы, главное – надежда была не на пустом месте, а подкреплялась снимками рентгена и КТ. Виктор проводил в её палате всё своё время. Лина даже задумывалась, о чём они могут говорить целыми днями, казалось бы, уже все истории из жизни должны быть пересказаны… Но не спрашивала сестру, хотя та, на её месте, обязательно постаралась бы выудить все подробности. Только тихо и счастливо улыбалась, глядя на Лану.

Дом, в котором была квартира Макса, был гораздо более новый, чем тот, в котором она жила почти всю свою жизнь, и не панельный, а кирпичный, башня в 16 этажей. Она запрокинула голову, отсчитывая 12, чтобы увидеть его окна. Но до конца уверенности, что увидела именно их, не было. Немного смущаясь, открыла магнитным ключом дверь подъезда. Чувствовала себя неловко, словно прокрадывалась на чужую территорию. В каком-то смысле так и было. Чтобы подбодрить себя, в лифте крутила вокруг пальца обручальное колечко, напоминала себе, что она его жена, а значит, наверное, имеет право заглянуть в его дом, тем более выполняя поручение его мамы.

Дверь была новой, видно, что после недавнего ремонта, как, скорее всего, и вся квартира, приобретённая как «вторичка». На просторной лестничной клетке у окна, почти загораживая его, стояла огромная монстера. Лина несколько мгновений смотрела на неё, потом её губы тронула улыбка. Наверняка это именно та, которую её отправили поливать, «выселенная» Максом из квартиры, что было логично – его образ никак не вязался с наличием под одной с ним крышей мощного и ядовитого растения. Лина подошла к горшку, убедилась, что соседи не оставляют монстеру без внимания, снова вернулась к двери, вставила ключ в замок, повернула и вошла с непонятным до конца ощущением внутри себя.

Она провела рукой по стене прихожей, нашла выключатель, зажгла свет. Квартира была однокомнатная. Действительно холостяцкая. Всё строго, без декоративных излишеств. На кухне взгляд Лины упал на пепельницу на столе, полную окурков от каких-то странных, длинных сигарет, испачканных с одного края чем-то красным. Наверное, осталось от кого-то из гостей, Макс не курил. Во всяком случае за 10 дней их знакомства она ни разу этого не видела (Лина опять удивлённо покачала головой, произнеся мысленно эту цифру, не верилось, что они уже не просто знакомы, но даже женаты). Заглянула в комнату – ничего необычного: разложенный кожаный диван, небрежно заправленный впопыхах, пара кресел, книжный шкаф из тёмного дерева, наполненный явно читаемыми книгами, в глаза бросились четыре томика Шекспира, она с любовью провела по корешкам рукой, открыла шкаф-купе, вдохнула запах его вещей. Заглянула в ванную комнату. И почувствовала, как уходит из-под ног пол. Здесь явно хозяйничала кто-то из его подружек. «Бывших», – заставила себя добавить Лина, чтобы не потерять сознание прямо сейчас. Повсюду были расставлены флаконы с женской косметикой, баночки с кремами, лежала упаковка прокладок и… яркие фантики презервативов, но особенно ранил вид двух зубных щёток в стаканчике… Словно у него всё-таки была семья… Молча закрыла дверь, стараясь даже краешком глаза не зацепиться за стекло душевой кабины, вернулась в прихожую. Её всю трясло. Увидела большой пластиковый пакет, который не заметила сразу, когда входила, потому что он был задвинут в угол. Возможно, его было бы достаточно, чтобы сразу развернуться и уйти. В пакете лежало женское нижнее бельё, побросанное кое-как, в большой спешке.

Умом Лина понимала, что всё это имело отношение к его прошлой жизни, к выброшенному им телефону с обнажённой красоткой на заставке одного из контактов, который тогда чуть не погубил их жизнь (Лина даже не знала, что на самом деле этих обнажённых и полуобнажённых красоток было в телефоне не меньше десятка, ей хватило и того единственного звонка, на который экран телефона выдал ей ту картинку…). Умом она понимала. Но настрадавшееся сердце, сначала из-за смерти бабушек, дедушек и родителей, потом ужасного несчастья с сестрой, потом из-за любви, с которой она думала, что придётся расстаться, а теперь из-за этого грязноватого следа вдруг вспомнило, что оно живое и ранимое, стало болеть так сильно, как никогда не болело раньше, останавливалось и всё с большим трудом запускалось. В одну из таких остановок Лина потеряла сознание, падая, ударилась о край стилизованной под ретро чугунной тумбочки у входной двери, на которую положила ключи, когда несколько минут назад заходила в квартиру…

– Мама, откуда вообще у тебя были ключи от моей квартиры?! – орал в телефон Макс.

– Я сделала дубликат, чтобы поливать монстеру, когда тебя не бывает, – растерянно оправдывалась Любовь Сергеевна. – Я не понимаю, что случилось, почему ты так кричишь?..

Макс ответил, взяв себя в руки:

– Прости, это только моя вина…

Сначала, когда Лина не ответила ни на первый его звонок, ни на второй, ни на третий, он пытался придумать невинное объяснение типа – где-нибудь забыла телефон, не зарядила его вовремя, в конце концов – моется в ванной и не слышит его из-за шума воды. Но безмерная тяжесть на сердце говорила, что всё это не про неё. Она бы не выпустила телефон из рук, каждую минуту ожидая его звонка. Он дозвонился Виктору, тот сказал, что Лина была у них в больнице и, кажется, поехала поливать какую-то монстеру. Вот тогда он позвонил матери… Потом Сергею, попросил бросить все дела и мчаться туда, ломать дверь, если потребуется. Он не мог бы объяснить, откуда у него уверенность, что Лина не вернулась к себе домой и просто не хочет с ним разговаривать. Наверное, потому что тяжесть на сердце была уж слишком невыносимой…

Сергей жил в десяти минутах быстрой езды на машине. Повезло, что был вечер, люди как раз возвращались с работы и в подъезд он попал без труда, а вот вскрыть замок в новой двери квартиры Макса оказалось куда сложнее. Странно, что соседи не вызвали полицию, пока он орудовал ломом, отгибая стальную панель.

Лина лежала на полу, из-под головы медленно сочилась кровь, уже образовав лужицу. И сначала Сергей подумал, что девушка мертва. Нащупав слабый пульс, вызвал скорую и сел на пол, прислонясь к стене, хмуро глядя на абсолютно белое, безжизненное лицо Лины. Эту тумбочку подарил Максу он, на новоселье. Один его приятель занимался чугунным литьём.

Телефон настойчиво затрезвонил (Сергей не любил мелодии на звонках, установил себе обычный, как на старых добрых классических аппаратах).

– Да, Макс, она здесь, я вызвал скорую, – сразу произнёс он самое важное. Потом уже добавил: – Это из-за моей дурацкой тумбочки, она ударилась об неё при падении. Пульс есть. Звони через час, что-нибудь прояснится.

– Это не из-за тумбочки, это из-за меня, – прошептал Макс, когда из телефона уже неслись гудки. Зачем им эти испытания? Для чего? Какая злосчастная цепочка случайностей привела её в квартиру, которую он даже не планировал ей показывать, твёрдо вознамерившись продать? Поэтому и не закончил в последний раз начатое дело, когда стал собирать Милины вещи… Нужно было потратить ещё четверть часа и отнести всё на помойку… Но он так торопился скорее уйти оттуда, скорее увидеть Лину…

Их подразделению находиться здесь ещё пару недель… А потом он напишет рапорт об увольнении. Никого и ничего дороже Лины в его жизни нет.

С трудом выдержал час, гипнотизируя циферблат. Снова вызвал Сергея.

…В ожидании скорой Сергей прошёлся по квартире, взглядом семейного человека ухватил и пакет с женским бельём, и окурки от дамских сигарет в пепельнице, и то, что стояло и лежало на виду в ванной комнате. Обычный антураж холостяцкой квартиры…

– Монстера, твою мать… – выругался он, изо всех сил сочувствуя Максу и Лине. Представил, что стало бы с его женой, если бы ей довелось увидеть такое и это имело бы отношение к нему… Наверное, был бы уже вдовцом или как минимум – разведённым…

Вслед за врачами в квартире появился участковый. Ещё бы: дверь взломана, на полу девушка с разбитой головой… Тут же и ломик… Строчи протоколы не хочу… От немедленного ареста спасло то, что установленное время, когда жертва получила травму, никак не совпадало со временем, когда соседи через глазок видели, как Сергей ломает дверь в квартиру… Лину погрузили на носилки и унесли, в сознание она не приходила. Сергею назвали лишь номер больницы, куда её повезут. Ему же предстояло объясняться с участковым, молодым парнем. В конце его обстоятельного повествования тот повторил уже сказанное Сергеем, лишь поменяв слова местами:

– Монстера, мать твою.

И даже оба вышли на лестничную клетку, чтобы с ненавистью посмотреть на растение.