Невероятные приключения Брыся в пространстве и времени

Глава первая.

На другом берегу

Растрелли, странным образом похожий на Савельича, гневно грозил кулаком и ругал Брыся за то, что он сжёг его величайшее творение. Виновник пожара пытался оправдаться и свалить вину на Эйнштейна, придумавшего временную дыру, через которую он так неудачно упал на свечку. Растрелли не верил, а физик, тоже почему-то похожий на приятеля из Летнего сада, но только в очках, вдруг злорадно высунул язык, набросился на Брыся и… принялся облизывать с головы до кончика хвоста. Было мокро и неприятно. Личный Кот цесаревича вырывался и кричал, что такое поведение противоречит правилам Придворного Этикета. Но Дворец, маячивший на горизонте, неожиданно рухнул со страшным грохотом, похоронив под обломками и Двор, и Этикет. Странно было только, что Зимний находился далеко, а грохот прозвучал совсем близко. Мозг не стерпел такой несуразности и дал команду очнуться. Брысь её выполнил, наконец-то разлепив глаза.

Выяснилось, что он лежит на мокром песке и облизывают его волны, а вовсе не Эйнштейн. Искатель приключений снова блаженно зажмурился, радуясь, что живой и что вода тёплая, а значит, всё ещё лето и есть надежда, что на этот раз обошлось без перемещений во времени. Потом он вспомнил про сегодняшнее мытьё в тазике (а коты с водой не очень дружат) и отполз подальше.

Прежде чем приступать к осмотру местности, следовало высохнуть и причесаться. А когда Брысь закончил приводить себя в образцовый порядок и поднял голову, то оказалось, что Зимний дворец на горизонте не плод фантазии. Он действительно возвышался по ту сторону Невы и выглядел отсюда не очень-то огромным и даже почему-то не зеленоватым, а жёлтым. Путешественник по историческим эпохам насторожился. Именно такого цвета стены рушились на его глазах в нечаянно устроенном им пожаре! Но ведь это было… Шерсть, только что аккуратно приглаженная, встала дыбом. Значит, неспроста ему Эйнштейн являлся да ещё язык показывал!

Но если Дворец по ту сторону реки, то сам он возле крепости, которую видно с парапета набережной? Брысь осторожно оглянулся. Взгляд упёрся в тёмно-красный гранит. Вот и грохот разъяснился! Каждый день в одно и то же время отсюда раздавался пушечный выстрел. Любочка всегда вздрагивала и зачем-то проверяла часы.

В толстой стене были проделаны ворота, рядом с ними стояли знакомые чёрно-белые полосатые будки. В каждой – по караульному. (Уж точно не сотруднику музейной охраны!)

Брысь собрался было бежать к мосту, чтобы перебраться к Зимнему, почти родному дому, как вдруг услышал всхлипывания. Плакала молодая женщина. Она сидела на камне возле самой воды. Волны доставали до туфель и уже основательно намочили мысочки.

Бросить даму в беде не позволяли правила Этикета и личные принципы. Пришелец из будущего подошёл и ласково потёрся о руку, сжимающую мокрый носовой платок. Девушка вздрогнула, но, увидев кота в золотистом ошейнике, нежно погладила зверька по голове и бархатистой спинке.

Установив первый контакт, Брысь запрыгнул к молодой женщине на колени и принялся вытирать мягкой мордочкой слёзы, ручьем катившиеся по бледным щекам.

– Милый котик! Ты пытаешься меня утешить?

Голос был мелодичным, взгляд добрым, а потому путешественник во времени решил выяснить, что за горе приключилось и заставило эту славную барышню плакать. Он устроился поудобнее и приготовился внимательно выслушать её историю.

Ну что же, когда хочется поделиться переживаниями, сойдёт даже кот. Дома, правда, имелся собственный, пушистый толстяк, но он интересовался лишь содержимым миски. Ещё любил скидывать на пол фарфоровые безделушки, радуясь, когда те разбивались вдребезги. Да разматывать клубки вязальной шерсти. Он, конечно, тоже иногда забирался на колени и уютно урчал, засыпая, но как-то не приходило в голову рассказать ему о навалившихся бедах.

Этот зверёк казался особенным. Большие янтарно-жёлтые глаза, под цвет ошейнику, смотрели в упор и как будто всё понимали. Интересно, чей он. Судя по дорогим шёлковым нитям, явно не кого-нибудь из гарнизона крепости, да и вряд ли служакам пришла бы идея сплести для кота ошейник. Здесь чувствовалась рука женщины, скорее всего, дворянки. Возможно, его хозяин тоже томится в сырых казематах?

– Видишь те окна? За каким-то из них находится в заключении мой муж, князь Трубецкой, и мы уже полгода не виделись, а через несколько дней его отправят на каторгу, в далёкую холодную Сибирь. В кандалах, как разбойника. А ведь он и его товарищи хотели всего лишь лучшей доли для народа!

Брысь посмотрел на крепостную стену. Действительно, на одинаковом расстоянии от земли тянулись в ряд закрытые решётками окна, почему-то замазанные белой краской. Наверное, чтобы узники не могли увидеть своих родных, догадался он. Что такое каторга, пришелец из будущего не знал, да и про лучшую долю было не очень понятно, и тем более не ясно, почему за неё нужно сажать в крепость. Однако горевала девушка искренне, и любитель приключений решил задержаться на этом берегу и во всём разобраться…

Глава вторая.

Крепость

Убедившись, что молодая женщина перестала плакать, Брысь спрыгнул на песок, махнул на прощание хвостом, яркими чёрными полосками напоминающим полицейский жезл, и направился к воротам. В голове без устали вертелось: «Трубецкой, Трубецкой». Наверное, потому что фамилия князя напоминала о трубах, подумал путешественник во времени. Но в памяти неожиданно всплыл эпизод из придворной жизни.

Царская семья как раз заселилась в отстроенный после пожара Дворец. Брысь, обрадованный новым положением Личного Кота наследника престола, всюду бегал за Александром и однажды проник в кабинет царя Николая Первого.

Пока отец и сын обсуждали государственные дела, он сидел на письменном столе, чтобы находиться повыше и, в случае чего, тоже принять участие в важной беседе. Однако слушать про то, в чём мало смыслил, скоро надоело, и Брысь отвлёкся на красивую чернильницу, малахитовую с позолотой. Крышечка располагалась рядом и была очень тяжёлой, так что потребовалось немало усилий, чтобы её сбросить.

Александр пересадил шалуна в кресло, и лежащие на столе бумаги оказались на уровне глаз. Он отчётливо вспомнил листок с именами, среди которых значилась и фамилия «Трубецкой». Привлекли, разумеется, начальные слоги: тру-бе.

Речь в кабинете шла о том, чтобы сократить срок наказания бунтовщикам, приговорённым судом к пожизненной каторге. Тогда незнакомое слово навеяло скуку, и Брысь не стал выяснять, что это за штука такая. А зря! Сейчас бы пригодилось!

Пришелец из будущего приблизился к полосатой будке, надеясь прошмыгнуть незамеченным, но не получилось.

– Смотри-ка, кот! А что это на нём блестит?

Караульный взял Брыся на руки и стал разглядывать, почёсывая за ушком.

– Надо же, ошейник! Да нити-то какие: шёлковые, золочёные! Аристократ, одно слово! Откуда такой взялся?

Стоять на посту солдатам надоело, и они принялись заигрывать с котом, бросая мелкие камушки и дразня травинкой. Брысь терпеливо развлекал их, пока не решил, что уже достаточно времени потратил на пустое занятие, и в несколько прыжков скрылся за воротами. Караульные повздыхали и снова принялись сторожить тюрьму.

Изнутри стены крепости оказались кирпичными и тянулись в обе стороны, упираясь в высокие башни. Ещё Брысь увидел несколько зданий и большой каменный собор.

Было пусто. Наверное, из-за жары. Лишь четверо гарнизонных солдат околачивались рядом с кухней, судя по доносившемуся заманчивому запаху. Начать осмотр путешественник во времени решил именно оттуда.

На верхней ступеньке крыльца развалился чёрно-белый кот, похожий на караульную будку не только цветом, но и размерами. «Сыто живёт!» – подумал искатель приключений, решительно приблизился и громко назвал недавно приобретённое элегантное прозвище:

– Ван Дейк!

Мирно дремавший толстяк подскочил и растерянно пробормотал:

– Варфоломей.

Знакомство состоялось. Потрясённый не только иностранным именем, но и золотистой верёвочкой, местный кот безоговорочно признал своё подчинённое положение и поступил в полное распоряжение чужака. Для начала он отвёл его к миске и отдал всё, что там имелось, – большую мясную котлету. За время жизни во Дворце Брысь привык питаться вкусно и обильно, но даже он не осилил угощение целиком. А уж превосходство этого кулинарного шедевра над сосисками и хрустящими шариками вообще не подлежало сомнению!

Можно было приступать к расспросам.

Новый знакомый оказался, конечно, не таким умным, как Савельич, но в курсе всего, что касалось Крепости. Открыв рот, он уже не мог остановиться и выложил уйму разнообразных сведений:

– что башни именуются бастионами, а стены – куртинами;

– что всего бастионов шесть и крепость имеет форму шестиугольника;

– что почти в каждой куртине прорезаны ворота;

– что парадными являются Петровские;

– что собор называется Петропавловским, и в нём хоронят царей, начиная с Петра Первого – основателя Санкт-Петербурга;

– что…

Пришелец из будущего еле успел встрять в коротенькую паузу:

– Хватит! Хватит! Расскажи лучше о заключённых!

О них Варфоломей тоже всё знал и с удовольствием принялся сыпать фамилиями: Анненков, Волконский, братья Бестужевы, братья Муравьёвы… Список был длинный, и Брысь опять не выдержал:

– Да откуда же их столько?

– Так после восстания на Сенатской площади привезли. Ещё в декабре прошлого, тысяча восемьсот двадцать пятого года, четырнадцатого числа, аккурат в тот день, когда войска должны были новому царю, Николаю Первому, присягу приносить! Мы их поэтому декабристами зовём. Для всех и мест не хватило, пришлось в солдатских казармах камеры городить!

«Ничего себе! – мысленно изумился путешественник по историческим эпохам. – Получается, что сейчас лето 1826 года и моему бывшему хозяину и другу всего восемь лет! Вот бы на него посмотреть!»

– А князь Трубецкой где? – продолжил Брысь расспрашивать тюремного кота.