Город Дождей

Миновав Садовую, журналист вышел на площадь.

На ней, перед храмом – ростовская Пирамида, легка на помине. Украшена надписью: «Эхнатону – благодарные ростовчане».

«Эта Пирамида слоится, как ростовские пиплы, – сравнил мысленно Иоганн. – Отображает всю жизнь Ростова. Наверху, во время демонстраций, красуются офисные матёрые чинуши. Как обычно, на громадных «котурновых» выдвигающихся шпильках ультрасовременных туфель. Блистая металлоцеллофановыми анкюлотами. Пониже следуют торговые ярусы: там устанавливаются баннеры. Чем выше – тем более крупные. И тем дороже платит заказчик. Ну, а в самом низу, кроме времён демонстраций или разгонов – присутствуют так называемые «памперсные дивы»: те, кто готов на всё. В том числе, рекламировать памперсы гипертрофированного размера с такой же гипертрофированной соской во рту. И даже, почитают такую работу за счастье… Поскольку, в памперсные дивы чаще всего набирают девушек из числа тех, что входят в город с пизанс-территорий. То есть, они из сельских районов, где жить совершенно невозможно. Эти девушки попадают в Город, обнесённый толстыми стенами, через «Полночные» врата: нелегально открытые только ночью и только для девушек – селянок.

Пирамида издавна была главным местом встреч, знакомств и тайной торговли. А ежедневный маршрут Иоганна неизменно проходил мимо Пирамиды, когда он шёл через площадь. Потом журналист сворачивал в свой «Пергазетный»: слова «Переулок» и «газетный» традиционно писались на домах именно в таком сокращении. Именно в этом переулке, располагался крупный Пресс-Центр.

Кроме того, Кроласу нравилось гулять здесь, в самом центре, в пешеходной зоне города. Он любил не только проходить мимо Пирамиды, но и нередко делал большой круг по городу после работы: заходя при этом в «Маслосыр»: старый продуктовый магазин. Иоганн любил людную и сияющую рекламами, граундфлошную толчею: прожекторы универшопов, шоры мюзикпопсов, тротуарные бриннинги и брэнчдогкиоски.

Сейчас у Кроласа оказалось в запасе минут двадцать: он слишком быстро домчался до центра, а ведь не собирался вовсе ехать в тьюбе. И потому, Иоганн решил завернуть на запретный рынок за Пирамидой: как никак, давно собирался его посетить.

Пока, просто прицениться к живности, поглазеть. Дорого всё.

Здесь «фасовали», то есть предлагали запретные товары, самого разного назначения. От мутантных животных, результатов «закрытых экспериментов», до бластеров. А однажды Иоганн даже видел здесь, за Пирамидой… Новенький блестящий нестандартный комп. Запрет высшей степени! Во всех передачах телекса вставляют: «Если заметите у знакомых… Сообщите немедленно… Уголовная ответственность»… Он чуть не закричал от испуга, когда такое увидел. Настоящий! О таком следовало тут же донести в полицию. В случае, если кто видел комп, но не донёс, могли «пришить» и соучастие… Иоганн тогда бочком, бочком – и ретировался.

Такой вот весёлый был за Пирамидой толчок.

Поход за Пирамиду, хотя совсем не запланированный, был не только из любопытства. С недавнего времени, у Кроласа была одна задумка.

Ему захотелось присмотреть какое-нибудь животное. Достаточно умное. Умней обычных. В том месте, в которое он собирался, запрещали держать животных. Именно потому, зверёк требовался весьма хитрый. И более всего, подошёл бы запрещённый для вольной продажи, «мутагенный» экземпляр: то есть, продукт генной инженерии.

«Мне нужно подобрать такое животное, которое умеет прятаться и дурить среднестатистического хомо. Впрочем, „среднестатистический“ – это означает почти что полный дебил», – размышлял Иоганн.

Торговцы животными вытянулись шеренгой, прямо под надписью: «место, запрещённое для торговли». Они держали перед собой – на руках или в коробках – предлагаемый товар. Иоганн засмотрелся на маленьких, размером примерно с большую, толстую гусеницу, крокодильчиков. Из числа тех, что богатые школьники любят подбрасывать в сумки своим товарищам. И на больших жаб размером с человеческую голову. Следом шли двухголовые питоны, ракопауки и фантастической окраски змеи.

– Самые умные животные – это лисокоты с пушистым, ярким мехом. А ещё, собакообезьяны. Последние, впрочем, вредные и противные, и отнюдь не преданы хозяину, как говорят заводчики. Они жутко воняют и лают преотвратно, – слышался бойкий голос хозяина очень красивого, пушистого лисокота.

Да, Иоганн, пожалуй, был согласен с ним. Причём, сейчас лисокотёнка можно было купить относительно дёшево, а раньше это была совершенно недоступная роскошь. Недавно обнаружились мутагенэкземпляры, способные скрещиваться с обыкновенными котами. А между собой они никогда не скрещивались, эти «лиски». Но сейчас для Иоганна такая покупка была всё равно не по карману. Нужно было сначала поднакопить средств.

«Наверное, присмотрю потом именно лисокота, – подумал Кролас. – Они милые».

Дальше пошло нечто «доисторическое», заключённое в особо прочных клетках: саблезубые тигры миниатюрных размеров, со средних параметров кошку, такого же размера динозаврики и шерстистые носороги. К счастью, вся эта живность приняла именно такую величину. Кролас не знал, примешали ли генные инженеры гены мышей к генам динозавров – или селекционно отбирали самые мелкие экземпляры. Другое, что его поражало во всей этой истории – неутихающий интерес Города к доисторической фауне: деток водили на прогулку в костюмчиках диплодоков и тиранозавров, а также разрисовывали их маленькие тельца парком юрского периода, со сценами пожирания одних динозавров другими.

«Пора пробираться к выходу», – подумал журналист.

И вдруг, он встал как вкопанный. На него смотрели ГЛАЗА. И эти глаза были умные, пронзительные, леденящие душу. Было такое впечатление, что они оценивающе изучали его.

Кролас ещё не пришёл в себя, когда уже понял, что это глаза… птицы. Она по форме и размеру была похожа на крупного чёрного ворона, но имела широкий, загнутый вниз, клюв. Хвост и крылья птицы были синие, хохолок на голове – зелёный. Впереди – пятнышко, будто галстук-бабочка, серебристо-серого цвета. Спинка и голова были тоже серебристо-серые. Удивительнее всего было то, что крылья существа оканчивались чем-то, похожим на костистые кожистые пальцы с когтями. Пять пальцев на конце каждого крыла, и они обладали, по-видимому, недюжинной хваткой. Она… вернее, наверное, он – продолжал смотреть на Кроласа в упор. Это явно был мужской взгляд, взгляд воина, можно сказать…

Этот, так сказать, ворон сидел на плече очень странного типа. И этот редкостный, по внешнему виду, плут с косящими вправо и влево глазками, никогда не смотревшими в упор на человека, так же внимательно изучал возможности карманов потенциального покупателя, как тот изучал странную птицу. И продавец заметил, что из кармана Кроласа заманчиво высунулся кончик пласткарты.

Кажется, Иоганн показался ему достойным внимания клиентом. Потому, он льстиво проканючил слащавым голосом:

– Молодой сэр хотел бы узнать свою судьбу? Или – о том, что предстоит ему вскоре? А, быть может, молодой сэр хочет получить ответ на свой вопрос? Только сегодня, только для вас, мой ворон расскажет вам всё! Он – птица счастья, птица судьбы. Спросите его! Он – сама судьба, дающая ответ.

Только сейчас Иоганн заприметил, что на груди шарлатана висела сумка, набитая листочками бумаги. Никаких особых фокусов… Похоже, уличный торговец промышлял простой дешёвкой: птица элементарно вытаскивала листок из сумки. И клиент читал так называемое «предсказание». А разблокированная им пласткарта перетекала из его кармана в карман восточного халата бойкого торговца.

Иоганн не стал бы заниматься подобной ерундой, очутись он в другом месте. Ранее его никогда не интересовали подобные предложения гаданий. Но здесь… ВРАН (а он сразу мысленно назвал птицу именно так) приковал его своим взглядом. Иоганн снова посмотрел на него. И вдруг натянуто улыбнулся. Потом достал из кармана пласткарту, снял с неё личную блокировку и подал пластинку торговцу. Вран сипло закаркал (довольно засмеялся?) и стал чистить клювом перья под крылом, забавно переступая при этом с лапы на лапу. Потом он достал… прямо из-под своего крыла, а не из сумки торговца, сложенную трубочкой бумажку. Переложил её из клюва в когтистую лапку и подал Иоганну. Тот развернул её и начал читать, всё более удивляясь:

Выверни наизнанку
карманы своей души:
Посыплются хлам и бумага,
цветные карандаши,
Детские разукрашки
наивных прошедших лет,
бабочки и букашки,
пепел от сигарет…
Что тебе нужно – ещё?
Что тебе нужно – ещё?
Что тебе нужно?
Может, найдёшь там пряник,
Забытой любви цветок,
Засушенных трав букетик,
Весенних дождей глоток,
Забытые безделушки
в быту распятой души —
сломанные игрушки,
детские карандаши.
Что тебе нужно – ещё?
Что тебе нужно – ещё?
Что тебе нужно?

Внизу, в конце этого листика со стихами, стояла подпись: Линда Аувербах…

Иоганн недоуменно посмотрел на странного торговца. А тот – на Иоганна, при этом заглядывая в его листик с растерянно-тупой физиономией… Потом он начал зачем-то юлить, извиняться, говорить, что он здесь ни при чем. Что, мол, вран – это мутаген ворона и попугая. Умное существо. И это птица, а не торговец, разыграла с ним шутку.

Иоганн поверил. Слишком уж странно, необычно всё было. И птица была необычной. Тем более, он не искал предсказания. Он просто находился под гипнозом врана, который странным образом общался с ним.

– Полисы, полисы… Идут сюда. Тюрь-рь-ма! Тюрь-рь-ма! – злобно сверкая на хозяина глазами, внезапно прокаркал странный ворон.

– Он… Ещё и разговаривает? – удивился Иоганн.

– Что делать? Он их чувствует заранее…, – испуганно пролепетал хозяин. – Полицейских… У меня уже были проблемы, связанные с мутагенными зверьками. И это – точно, тюрьма… Я не успею скрыться, добежать до метро… Я – стар.

– Пр-родай! Ср-рочно – пр-родай! – хриплым криком, взорвался вран.

– А это – нужный тебе человек? Не подстава? И он… тебя выдержит? – спросил торговец.

– Пр-родай! Мы р-разберемся. Отвечаю: пр-родай! – не моргнув, сказал вран.

– Молодой человек, дайте, сколько сможете… Пощадите бедного старого человека… Я вас не спрашиваю: хотите ли вы его купить. Он выбирает сам. Но, пощадите меня! Он – мой источник пропитания, вот уже месяц… Хотя, я никогда не покупал его: он сам ко мне прилетел, прямо в окно.

– Вр-ремя уходит! Скор-рей! – сказал вран и перелетел на плечо к Иоганну. Тот протянул быстро разблокированную пласткарту самой большой ценности – из тех, что у него были с собой, – к дрожащим рукам торговца.

– Возьмите… И – спасибо.

– Не благодари… Ты не знаешь ещё, что это за птичка, – смутившись, ответил торговец. – Спасибки, – добавил он, и быстро сцапал пласткарту, радостно улыбаясь.