В пустыне сердца моего

И вширь, и вглубь, и видишь то, и то…

Молись, душа!

Окажется, страх смерти – это малость.

Бояться надо духов, что придут.

Потребуют, чтоб им душа досталась.

Заявят, что навеки заберут.

Молись, душа! Кричи: «Помилуй, Боже!».

Хотя при жизни надо бы вопить.

Страшусь момента этого до дрожи…

И умоляю с покаяньем жить…

Ты не скажешь

У меня к тебе столько жалости,

Тихой нежности, благодарности…

Был бы жив ты, сказал: пожалуйста,

Обойдёмся без лишней сладости.

Ты не скажешь… Седую голову

Мне на грудь не положишь весело…

Стало золотом наше олово.

А земная любовь – небесною.

Представить не могу

Скучаю. Но представить не могу:

Откроешь дверь, появишься, довольный.

Себя от представлений берегу,

Душа не хочет, чтобы было больно.

Воспоминанья лезут из щелей.

Особенно, как ты лежал, серьёзный…

Не встанешь, сколько слёзок не пролей.

Они тебя дождём омоют, слёзы…

Я в нежности, как в облаке живу.

Целую фотографии, рубашки.

Скучаю, но присниться – не зову.

И говорлива слишком, нараспашку…

Когда-нибудь сойдёт последний лёд.

Под шелесты живительного сада,

Душа успокоение найдёт,

Воспоминания отсеются, осядут…

Где плутаешь?

Где плутаешь? Почему молчишь?

Почему б, любимый, не присниться?

Позову – в ответ глухая тишь,

Да в окно стучит крылами птица.

Я соскучилась, по взгляду и рукам.

Знаю, всё телесное – в могиле.

Но витаешь где-то, целый, сам.

Бесконечно дорогой и милый.

А вчера привиделось – идёшь

По каким-то склонам, и по лесу.

Светел, по-особому хорош…

И опять задёрнулась завеса…

Может, я придумала тебя?