– Ладно, сидите, мне на работу пора. Ты в контору пойдешь?
Ульяна вдруг вспомнила, что сегодня рабочий день. Посмотрела на часы – чуть не опоздала, забыла совсем. Будто смерть Галины освободила ее от работы. Вытерла губы, встала из-за стола, наскоро, на ходу прибрала волосы, и направилась в контору. Небось, простят опоздание, не каждый раз у них люди тонут…
В конторе было тихо. Ульяна прошмыгнула в свою комнату и уселась за стол. Достала бумаги, попробовала считать. Цифры перед глазами сливались, она путалась, постоянно сбивалась, опять начинала все пересчитывать. В конце концов, с отвращением отодвинула бумаги в сторону – никуда эта работа не денется, срочного ничего нет, а то, что есть и потом сделать можно. Подперла подбородок кулаком и задумалась – вот ведь как в жизни бывает. Был человек, и нет человека. Думал о чем-то, страдал, хотел чего-то, и все это пшик оказался. Кому теперь его чаяния нужны? Канул в бездну, как и вовсе не существовал… Неужели со всеми так происходит? С кем раньше, с кем позже… Да и есть ли разница, когда перед Богом предстать? Год плюс, год минус… Все едино. Дверь скрипнула, и Ульяна вздрогнула, подняла глаза. Это был их председатель, Иван Демьяныч. Он удивленно уставился на Ульяну, словно привидение увидел.
– Уля? Ты здесь?
– А где же мне быть? Рабочий день ведь…
– Да, конечно… – Демьяныч потоптался на месте, словно соображая о чем-то: – Ты вот что, Уля… У тебя, кстати, срочное что есть?
– Да нет. – Ульяна пожала плечами. – Ничего.
– Вот и отлично. Ты иди домой, Уля, я тебя на сегодня отпускаю. День такой… Иди… Следователь сейчас придет, поговорить надо.
– Как скажете. – Ульяна не заставила себя ждать. – Я пойду. – Она взяла сумочку со спинки стула, повесила на плечо.
Демьяныч задумчиво смотрел ей вслед, потом окликнул:
– Уль, стой! Ты на празднике была вчера?
– Да. – Ульяна обернулась. – Там все были.
– И Галина?
– И Галина. Что это вы, Иван Демьяныч, глупости спрашиваете, сами ведь все знаете. Где же ей быть, как не там, разве она упустит?
– Да, да… ты сама ее видела?
– Конечно, сама. Она там с ухажером беседовала. Не из наших. Кто, не знаю. Еще вопросы есть?
– Нет. Иди.
Ульяна вышла на улицу и вздохнула с облегчением. Хорошо, что ушла. Какая сейчас работа? Она хоть Галину и недолюбливала, но никто не скажет, что они ругались, или еще что… Подругами, естественно, не были, но и врагами их не назовешь. Тем более, то, что у них с Гришей было, прошло давно, до нее еще. Ульяна немного повеселела. Все хорошо будет, они с Гришей поженятся, детей заведут, и заживут! Другим на зависть. Работа у Гриши хорошая, денежная, мастером в леспромхозе. Его уважают, слушаются, несмотря на молодость. Он как институт закончил, опять в родные места вернулся, не прижился в городе. И она, как образование в техникуме получила, тоже сюда. Скучно ей вдали от родных, неуютно. Тут они и встретились уже серьезно, по-взрослому. По-другому друг на друга посмотрели. Выходит, не зря оба вернулись, счастье свое нашли.
Перед домом Гриши Ульяна замешкалась, словно испугалась чего-то. Мысль идиотская посетила – а где он сам-то был? Утром пришел… Папоротник искал… Чудно…
Калитка была открыта, Ульяна вошла. Во дворе было пусто, только собака вылезла из будки, лениво тявкнула, потом вильнула хвостом, и снова удалилась в будку – на жаре службу нести не хотелось. Опять же Ульяна своя, не чужая, так чего зря шум поднимать?
Ульяна прошла в дом. Гриша сидел за столом. Ульяна еще с порога заметила – мрачнее тучи. Подошла, села рядом на табуретку.
– Привет!
Гриша поднял глаза, мутные, красные, сразу видно, не в себе человек. Дыхнул на Ульяну перегаром.
– Здорово, коли не шутишь.
– Пьешь?
– Галку поминаю.
– Мне налей, – Ульяна достала стопку из буфета, подставила. Гриша плеснул ей на донышко. Ульяна зажмурилась, выпила. В горле перехватило, слезы из глаз полились. –Ох, и крепкая!
– Мать делает. Что в конторе говорят?
– Ничего. Демьяныч следователя ждет. А где мать у тебя?
– В город поехала, Надежде помочь… Та совсем плохая, куда ее одну отпускать. А мать все равно свободна.
Ульяна замешкалась, спросить или уж не спрашивать, где вчера был? Что она, следователь? А с другой стороны Гриша ведь жених ей…
– Гриш, Светка вчера сказала, ты папоротник искать пошел… Неужто правда? Я как искупалась, вышла, а тебя нет. Искала, искала… Где пропал-то? Так домой и пришлось одной идти.
– Дошла?
– Да, как видишь… – Ульяна неприятно поразилась его грубости. Странно… Гриша всегда обходительный такой, вежливый, стеснительный даже, а тут… злость в голосе, раздражение…
– Вот и слава Богу. А где я был, там меня уже нет.
– Загадками говоришь. Трудно просто сказать?
– Да нечего говорить, не приставай. Захочу, сам расскажу.
– Есть что рассказывать?
– Может, и есть, а может, и нет. Сказал, не лезь!
Ульяна притихла, обиженная. Гриша стопку в рот опрокинул, не закусил даже.
– Следователь у меня был.
– У тебя?! Что ему от тебя-то надо?
– Того же. Глупая, не соображаешь?! И к тебе придет, и ко всем. Про Галку спрашивал, что же еще?
– А что спрашивал-то?
– Видел, не видел… С кем, почему? Следак, он и есть следак. Вынюхивает…
– Так ее, правда, того? Задушили? Я думала, она сама…
– Может, и сама… Он ничего не говорил. Вскрытие покажет. Представляешь, вскрытие… Как про консервную банку… – Гриша вытер слезу.
– Тебе ее жалко, что ли? Чего разнюнился?
– Жалко!!! Это тебе никого не жалко, дура! Горя не знаешь, как сыр в масле катаешься, все тебе на блюдечке с голубой каемочкой!
Ульяна заплакала от такой несправедливости. Зачем он так с ней? В чем ее вина? В том, что любит его, больше, чем себя? Может, напрасно она гордячку из себя строит? Обнять бы его, приголубить… она вовсе не безжалостная, ей тоже Галину жаль. По-своему.