(Твоя) плохая девочка

– Да? Неожиданно… – Нужно было ему ответить такой же лаской. Обнять за шею, хотя бы…

Хорошее оправдание – пакет с подарком. Держала его на вытянутых руках, двумя пальцами. Почему-то казалось, что могу обжечься.

– Ну, что? Ты даже не поцелуешь мужа, который весь день страдал? – Сева должен был бы заметить мою скованность. Удивиться ей… Но он увлекся моими ключицами, отчаянно сражался с верхней пуговкой на домашней рубашке. – Черт! Рит, почему ты даже дома ходишь, застегнутая наглухо? Что ты прячешь от меня?!

– Мне хватило одного разговора с твоей мамой. Спасибо. Повторений не надо!

Нашел, блин, чем попрекать! Меня только что проституткой не обозвали за шелковый халатик, накинутый поверх такой же шелковой пижамы!

Свекровь, отчего-то, считала, что в семь утра я должна ее встречать при полном параде, с прической и в бальном платье, наверное! Хотя, бальное платье – это тоже из списка запрещенки.

– Ну, я же тебе обещал, что она больше никогда не придет без приглашения? Ммм?

Пуговка сдалась, наконец-то, голодные губы мужа спустились ниже, к следующей. Подбородок царапал и щекотал нежную кожу…

– Давай-ка, снимем с тебя эту скучную тряпочку, а, Марго? – Черный хлопковый лифчик без швов ему никак не понравился. А вот все, что под ним, очень даже волновало.

– Сейчас? Прямо сейчас ты хочешь меня раздеть? – С ним творилось что-то невероятное: муж никогда не задерживался на обеде. Он быстро перекусывал, говорил спасибо, дежурно клевал меня в щеку и убегал. Очень торопился. Потому что никогда никуда не опаздывал!

– А ты предлагаешь раздеть кого-то другого? – Он приподнял голову, отрываясь от процесса, комично оглянулся по сторонам. – Я больше никого не вижу…

– А как же… Ты не боишься, что… – Сглотнула. Голос отказался повиноваться. И слова, как назло, все какие-то дурацкие подбирались…

– А чего я должен бояться? У себя дома? С любимой и желанной женой?!

Хриплый, тихий голос… Немного сбившееся дыхание… От этих только звуков зашумело в ушах, веки прикрылись, ноги ослабли…

Сева почувствовал это. Подхватил под ягодицы, заставив обнять свои бедра ногами… И нет – ни капли притворства в нем не было: желание выпирало, давило в меня, было давно готовым и твердым.

– Убери. Вечером примеришь. Сейчас это лишнее. – Он небрежно выдернул белье из моих пальцев, швырнул куда-то в сторону.

– Ты что?! Оно такое красивое… – Писк вышел жалобным и почти неслышным.

Да гори оно синим пламенем, это белье! Сева так не соблазнял меня со времен… Да никто уже и не вспомнит, как давно он хотел меня: вот так горячо, внезапно, так сильно, позабыв обо всем!

– Хрен с ним. Куплю еще…

Он уже сдирал с меня штаны, заставляя ерзать по столу в нетерпении.

Зацеловывал. Прикусывал кожу. Втягивал ее в рот, посасывал… Что-то мычал невнятное, исступленное. Ловил губами мои пальцы, гуляющие по плечам, груди и шее, облизывал их, делал влажными… Галстук не поддавался. Тянула за узел, пытаясь его ослабить, но не выходило никак.

Всеволод сдернул его одним движением, тоже отбросил назад…

Вобрал мой сосок в рот, жестко, до боли, заставил застонать в мольбе. Сама не знала, чего хочу: остановить или потребовать, чтобы продолжил…

– Извини. Звонят.

Наваждение рассеялось.

Я не слышала ничего.

Как он разобрал вибрацию телефона из пиджака? Он же остался где-то далеко, в прихожей…

– Извини. Был занят.

Короткие, сухие фразы. Но почему-то мне послышались в голосе странные нотки… Так не просят прощения у коллег и начальников.

– Да. Скоро буду. Жди.

И… Нет.

Мне просто показалось.

Я не могла бы издалека распознать женский голос на той стороне…

Это просто невозможно!

Я сама себя накручиваю после той ненавистной фотографии у Алёны!

– Прости, Марго.

Ко мне вернулся другой человек. Спокойный, деловитый, собранный.

В нем не было даже намека на Севу, который только что сгорал от желания, готовый разложить меня прямо на обеденном столе.

– Ты же знаешь, я не люблю, когда ты так меня называешь…

Отвернулась.

Почему-то было стыдно сейчас, что он видит меня такой – расхристанной, полуголой, красной от еще не схлынувшего возбуждения.

Руки не слушались, пуговки никак не хотели попасть в петли.

– Я не буду обедать. Опаздываю.

– А… как же? – Только что ему было плевать на все. Никуда не спешил. Готов был заняться со мной любовью…

– Вечером. Вечером все наверстаем.

Странно. Он тоже избегал смотреть прямо на меня.

Стыдился?

Или стало неприятно?

– Вообще-то, нам пока не стоит… – Слезла со стола, штаны натянула на место. И шнурки завязала потуже.

– Вот как? – Он сосредоточенно что-то искал на экране телефона. Листал сообщения… Снова стал чужим и посторонним.