Измена на отлично. Вакансия: любовник

Поерзала на кровати, пытаясь встать…

– Я сейчас на тебя сверху сяду, если будешь мешать.

– Они ушли. Можно заканчивать шоу.

Вадим какое-то время мял мои плечи молча…

– А кто тебе сказал, что шоу было для этих уродов? – И зачем-то прижался к моей спине сверху. Всем телом – горячим, тяжелым и почему-то очень приятным…

– А для кого оно было?

– Вообще-то, я нанимался твоим любовником. Не для мужа бывшего, не для этой фифы косолапой, а для тебя. – Шептал мне на ушко таким проникновенным голосом, что все волоски на коже дыбом встали. И мурашки забегали – от темечка до самого копчика.

– У тебя отлично выходит… – Сказала и забыла, что должно было звучать дальше. Вздрогнула от касания языка – где-то в районе роста волос. – Что ты творишь, Вадим?

– Капельку убираю. Она здесь явно была лишняя…

– Ты хрипишь… Простудился, что ли? – Я-то простыла, никаких сомнений. Причем, вот именно сейчас! Больше сиплости в голосе неоткуда взяться!

– Конечно. В одних трусах бродить на сквозняках! У тебя здесь двери без конца открываются, как в трамвае…

Он что-то еще бормотал, но я никак не могла уловить смысла слов – сознание уплывало.

Мое тело перевернулось на спину – я в этом никак не участвовала, Вадим все сделал сам!

И лицо подставлялось под поцелуи без всякого моего разрешения, ему просто нравилось, а я не виноватая…

Но когда горячие руки пробрались под белье и начали массировать грудь – очнулась!

– Вадим! Я замужем! Так нельзя… – под его укоряющим взглядом пришлось продолжать. – Нужно развестись сначала! Я же не такая, как они!

– Вот и славно… – Откуда-то взялся телефон. Мой собственный, недавно потерянный, кстати. Щелкнула камера. – Отличное фото. Пускай твой бывший любуется и жрет свои локти, вместо пирогов и борщей!

Глава 10

Хук с левой – это мелочи, хоть и неприятно.

А вот коленом по зубам – это жесть.

– Ай! – А дальше должна была звучать непереводимая игра слов… Но рот болел, и все слова остались внутри. Наружу вылезло только мычание.

– Я нечаянно, извини! – Юля подскочила, схватила меня за голову, пытаясь понять масштаб бедствия.

– Угу…

– Ты как-то сердито говоришь «угу». Прости меня. И пойдем, приложим что-то холодное…

Она сорвалась с места, как грациозная лань.

Рука сама, на автомате, потянулась, чтобы хлопнуть ее по упругим ягодицам: они так аппетитно торчали из-под задранного пеньюара, что только слепой или импотент не среагировал бы.

– Ты что творишь? Ай! – именно в таком порядке среагировала.

– Проверил. – Мычать комплименты – удовольствие так себе. Но и молчать нельзя – может прилететь еще куда-нибудь.

– Что проверил? Вставай, пойдем искать в холодильнике что-нибудь замороженное…

– Да все нормально у тебя. На ощупь – так же великолепно, как и на первый взгляд!

Юля вздохнула. Как-то очень тяжело и почти обреченно… И взгляд ее не таил ничего хорошего – для меня.

– Знаешь, мне кажется, что разбитая губа тебе очень идет. И чем больше распухнет – тем будешь краше.

– Серьезно?

Намек был понят. Пришлось подниматься и следовать за ней. Иначе бы точно без помощи оставила…

– Да. Ты стал такой грозный, внушительный…

– А может, снимем побои? И напишем заявление в полицию?

Юля истерически хихикнула:

– Ты решил меня посадить? За то, что дала коленкой по зубам? Я же нечаянно, и ты сам виноват, что подставился!

Она вроде как и шутила, но казалась растерянной…

– Неужели ты думаешь, что я на такое способен, Юль? – Благодарно принял кусок мяса из морозилки. Губа уже начинала припухать. Надо было ее спасать по мере возможностей.

– А на кого ты собрался писать заявление?

– На твоего муженька, само собой.

– Ну, ведь нам же никто не поверит! Доказательств – ноль!

– Зато потреплем ему нервы…

Эту мразь хотелось придавить и растереть в порошок. Не своими руками, так чужими. За что я так взъелся на чужого, в принципе, мужика? Одному лишь Богу известно… Никогда не страдал повышенным чувством справедливости, а тут накрыло внезапно…

– Черт. Вот зачем ты ему отправил это фото?

Юлин телефон истерически заголосил.

– И когда успел сменить мелодию? – Вместо нормального рингтона сейчас истошно кукарекал петух. Громко так, с надрывом…

– Это не я.

– А кто?