Города

Не знаю, мечтают ли люди переехать в город Здоровья и Полноценности, но знаю, что это невозможно. Строгая система проверки на въезде и ежегодная проверка лишает возможности переехать в другой город.

На этот раз я ночую у одной семейной пары, с которой познакомился в магазине. Марта и Федор добродушно предложили переночевать у них. С работой у них в городе туго, только на заводах и фабриках. Хоть там и доплачивают за вредность, но и здоровье расходуется быстро, а деньги нужны. У этой семейной пары рос семилетний сын.

– Когда ему было четыре, приехала служба опеки. – Рассказывала Марта, обнимая сына. – Нашего сыночка увезли. Месяц он прожил в новой семье, но заболел сильно ангиной. В итоге осложнения на дыхательную систему привели его обратно в отчий дом. Честно говоря, я благодарю бога, что он вернул сына домой. Мне очень жаль, что наш ребенок не ощущает запахи и подвержен опасностям, но зато он дома, с семьёй.

– А ещё недавно правительство установило во всех домах нашего города специальные датчики газа и дыма. – Сказал Федор, на ходу приглашая меня следовать за ним. – Теперь если появляется угроза, датчик пищит. Мы перекрываем в доме газ и выходим на улицу, как можно дальше от газовой трубы. Звук раздается и на улице, с нашего фонарного столба, специально, чтобы и соседи покинули опасную зону. Затем приезжают специально обученные ребята, проверяют и, если такая есть, чинят протечку.

Смотрю на белую коробочку недалеко от газовой плиты. Затем Федор показывает мне коробочку с трубой, которая расширяется на конце, прикрепленную на фонарном столбе, чтобы соседи слышали сигнал тревоги.

– Хотя эти датчики ещё тестируются. Пару раз они реагировали на дым, который пришел к нам в город от ближайшего завода. Тогда ветер сменился, и дым стелился по земле.

– Страшно. У вас в городе, наверное, часто легочные болезни находят? – спрашиваю для статьи.

– Я бы так не сказал. Всем жителям выдают специальные маски. Даже фильтры на воду установили за счет страны и меняют по мере их загрязнения. Реформа изменила нашу жизнь к лучшему. Теперь никаких очередей в садики, школы, бесплатная медицина. Видно, что правительство заботится об оставшихся жителях.

В момент реформы граждане нашей страны имели свободу выбора: улететь за границу и начать новую жизнь там, или же остаться в родном месте.

Я сплю на диване в зале. Точнее не могу заснуть, поэтому просто лежу.

Газета, в которой я работаю, распространяется во все города, чтобы жители знали, что происходит в стране. В новостях больше не рассказывают о трагедиях, смертях и сплетнях. Теперь главные новости это как спортсмен без ног побеждает в баскетболе, забрасывая решающий мяч в кольцо, или о том, как глухонемая девушка нарисовала самую дорогую картину в новой истории. Теперь новости стали мотивирующими, поднимающимися настрой страны. Вы больше не узнаете о суициде в газетах или по телевидению. Только новые законы, новые изобретения и новые таланты.

– Что можете сказать о зарплатах и трудоустройстве в наше время? – спрашиваю я за завтраком.

– Денег хватает на все необходимое. Если бы платили больше, не знаю на что бы мы их тратили. – Пожал плечами Федор. – Раз в неделю мы ходим в кино всей семьей. В наше время нет смысла покупать дорогие шубы или плазменные панели. Жизнь стала проще, хотя шик присутствует в нашей жизни.

Осматриваю кухню и не нахожу шика. Люди живут скромно и при этом довольны своей жизнью. Интересно, что бы они сказали, побывав в городе Здоровых? Семья прощается со мной и дает в дорогу немного еды. Зову их сына проводить меня до машины. Мальчишка надевает маску, и мы выходим на улицу.

У машины благодарю мальчугана и даю ему денег. Парнишка удивляется. Настаиваю, чтобы он принял деньги и отдал их родителям. Сынишка восхищенно смотрит на меня и благодарит. Хлопаю мальчугана по плечу и смотрю, как он убегает. Надеюсь, эта семья проживет долгую и счастливую жизнь вместе.

Как я и предполагал, в сам город Больных меня не пускают. Вооруженная охрана стоит на въезде. Ворота закрывают на тысячи замков. Город окружает двухметровый металлический забор. Система защиты города устроена таким образом, что в случае высвобождения опасного вируса или микроорганизма, это место будет моментально ликвидировано. Ни что не вырвется наружу. Взрыв, направленный в центр города, а не за его границу, уничтожит город Больных.

С привычными простудами или даже ветрянкой жители городов попадают в местные больницы. Сюда же, в зону отчуждения, привозят тяжело больны, заражённых опасными заболеваниями и даже ВИЧ-инфицированных. Хоть против ВИЧ нашли лекарство, применяют его только в этом городе.

Общаюсь с охранниками ещё некоторое время. Поняв, что я не собираюсь прорываться в город силой, они расслабляются и отвечают на пару моих вопросов.

Раньше в городе Больных дебоши и нападения на работников были нормой. Долгое время ни кто не хотел там работать. Но и оставлять больных на произвол было рискованным. В итоге со временем город Больных стал похож на белую тюрьму или психиатрическую больницу. Пациентов держат в разных камерах, кормят, поят, моют, но ни кто оттуда не возвращался к родным. Это было странно. Почему если людей лечили новейшими средствами, ни кто не покидал это место? Но когда я попытаюсь узнать подробнее, охранники дают четко понять, что в этот вопрос мне лучше не лезть.

Двигаюсь к новому городу, а перед внутренним взором стоит табличка, гласящая, что город Больных закрыт на карантин. На фотографиях территория города облагорожена, а сами больницы сделаны по современным стандартам. Однако, что творится за стенами самих больниц, знают лишь врачи и пациенты.

Самым пугающим для меня оказался город Инвалидов. На этой небольшой территории собрались люди с ампутированными конечностями, хромые или парализованные, а также с ДЦП и другими отклонениями. Но смех тут звучит часто.

Человек привыкает к своему состоянию и положению. Колясочники научились играть в футбол, баскетбол и волейбол. Специальные пансионаты с бассейнами помогали людям кто не мог ходить. ДЦП победить полностью не удавалось, но подростки начинали ходить сами. В городе Здоровых разница моментально бы бросалась в глаза. Но факт, что больные дети ходят уже радует.

На улицах, как и в салонах города все было сделано для инвалидов: никаких ступеней и только плавный подъем. Здесь и кинотеатр есть. Летом фильмы показывают под открытым небом.

Иду в закусочную, а в это время мимо меня пробегает пара ребятишек, у обоих нет по одной ноге, но вместо нее у них протезы. Таких детей не примет город Здоровых и Полноценных, хоть они практически ни чем не отличаются от других детей. Но даже малейшие отличия могут повлиять на новую систему. Хотя этим ребятишкам и тут хорошо. Вон как быстро бегают.

Заказываю два хот-дога и кофе. Забираю заказ и сажусь на улице за столик. Сегодня прекрасная погода. Легкий осенний ветерок играет в газете дедушки, сидящего в инвалидном кресле за соседним столиком. На столе у него стоит лимонад.

– Здравствуйте. Простите что отвлекаю, вы могли бы уделить мне пару минут? – Вежливо обращаюсь к пенсионеру.

Дедушка отрывается от газеты, изучает меня и говорит:

– Спрашивайте.

– Я здесь проездом. Пишу большую статью для газеты. – Представляюсь и показываю документы.

– Что же вы хотите узнать? Разве вас не всему обучили в университете?

– Я знаю все, что нам рассказали по программе. Но мне хотелось бы рассказать читателям больше информации. Поделиться тем, как живут люди в других городах. Вы давно тут живете?

– С момента революции.  Как меня привезли сюда и запретили выезжать, так здесь и торчу. – Речь дедушки звучит возмущенно, а на лице играет улыбка.

– Вам не нравится здесь?

– Ну почему сразу не нравится. Город обустроен для таких, как я. – Пенсионер стучит по металлической коляске. – Тут вкусная еда, я получаю приличную пенсию, мои дети живут в городе Здоровых и Полноценных, хоть я их и не видел уже более двадцати лет. Надеюсь и внуки мои тоже там. Десять лет назад с моей женой случилась трагедия. Не спрашивайте какая. Это не так важно. Ее увезли в другой город. Не знаю, жива ли она еще. Да даже если умерла, я все равно не приду к ней на могилу. Даже если бы я и приехал в город Смерти, вряд ли нашел бы ее могилу, среди других таких же безымянных. Вы спрашиваете, не нравится ли мне здесь? Я ненавижу это место, как и саму реформу. Под старость лет остаться одному среди таких же инвалидов. Простите меня жители города.

– Но зато детей перестали унижать, и они раскрывают свои таланты и создают истинное искусство. Уменьшилась преступность.

Хочу добавить, что снизилась смертность, но умолкаю. Таких данных у меня нет.

– Дети растут вдали от родителей. Их воспитывают чужие люди. А потом у них с легкостью забирают их детей, если те не похожи на жителей города. Да большей жестокости даже до реформы не было. Люди остались без выбора. Заболел – в город Больных. А если бы он поправился и дома? Но опасность, что он может кого-то заразить рушит судьбы людей. Или ребенок перестал говорить. Все, к глухонемым его. А вдруг это последствие стресса. Вдруг если бы он остался с родителями, то он снова бы заговорил. Ведь тогда бы он постоянно слышал речь и видел, как это делают другие. Разделяя детей с родителями, правительство уничтожает понятие семьи, любви и единства. Им выгодно, чтобы люди были каждый сам за себя.

Молчу. Дед пьет лимонад и продолжает.

– А хочешь, я тебе расскажу, что будет дальше? – спрашивает мой собеседник и продолжает речь, не дожидаясь ответа. – А дальше правительство устроит геноцид. Всех, кто проживает вне города Здоровые и Полноценные, убьют. Я не знаю как. Может сбросят бомбы, или расстреляют, или еще как. Вон в городе без запаха вообще все просто. Утроил утечку газа и бах, город стерт с лица земли, как и его жители.

– В городе без запаха правительство установило новую защитную систему. Специальные датчики реагируют на утечку газа.

– Если они их создали, то в нужный момент смогут и отключить. Эх, надо было улетать из страны семьей, пока была такая возможность. Сейчас жили бы вместе. И моя жена была бы здорова, была бы рядом со мной. Как и наши дети и внуки.

Дед плачет. Смотрю на него и не знаю что сказать. За эту поездку это уже не первые слезы, связанные с потерей детей из-за реформы. Во все времена находятся люди, которые не довольны правительством и жизнью.

Забираю свой обед с собой. Хочу похлопать деда по плечу, чтобы успокоить его, но не делаю этого. Вряд ли можно утешить человека, оставшегося под старость лет одного. Ведь он никому не нужен. До реформы подобные ситуации происходили по причине неблагодарных детей, которые ждали смерти деда, чтобы получить его квартиру себе. В новое время проблема заключается в правительстве, в новых законах и правилах, которые отняли у него самых близких.

Еду в последний город на моем пути. На самом деле их на много больше, но для статьи достаточно и этого количества. К тому же мой командировочный лист выписан на неделю. За это время надо успеть вернуться.

Если бы с моей дочкой или женой что-то случилось, рассуждаю я. Допустим, они заболели или повредили конечность так, что ее пришлось бы ампутировать. Тогда их навсегда бы увезли от меня. А если бы их увезли в разные города? Представляю ситуацию, и меня подташнивает. Останавливаю машину, выхожу из салона.

Не представляю жизни без них. Что же мне делать одному? Все что я делаю, все для них. Домой бегу после работы, только чтобы побыть с ними, услышать смех моих девочек, чтобы дочь закричала «папа!» и бросилась мне на шею, крепко обнимая, чтобы жена нежно обняла и спросила, буду ли я ужинать. Как же моя дочь будет одна? Она же не сможет даже спросить у родителей совет, когда мальчик впервые признается ей в любви. Мы не сможем дать ей благословение на брак. Выбор мужа у нее уже ограниченный – только из своего города. Да, дед был прав. Никакой свободы выбора.

В городе Смерти люди приходят умирать, или их привозят уже неживыми. Сюда стекаются как суицидники, так пенсионеры, которые уже вот-вот отойдут в мир иной. Город-кладбище. В город смерти раз в три дня приезжают специальные работники, чтобы закопать очередные тела. Это единственный город, где не бывает радости и никогда не слышно смеха.

Черный мрачный город выглядит как Чернобыль после аварии на атомной электростанции. Разрушенные дома, выжженная земля, иссохшие деревья. Животных в этом городе не было. Как и в ситуации с людьми у зверей было лишь два пути попадания в этот город.

Останавливаю машину в самом центре, в ста метрах от огромного высотного здания. Внутренняя часть сооружения разрушилась. Дом в форме буквы «П» привлекал максимальное количество суицидников. Люди разных возрастов приезжали в город Смерти и прыгали с различных построек. Кто-то сильно травмировался, и его увозили в другие города, кто-то достигал своей цели и умирал от падения.

Подхожу к зданию. Никого лежащего на руинах разрушенной части нет. Это хорошо. Захожу в здание. Тут прохладно и жутко. В воздухе, в бетоне, в самом городе присутствует смерть. Она ощущается физически. А может это духи умерших тут подростков.