Двенадцать дверей. Мистическая повесть

В этот самый момент у Скифа зазвонил телефон. Он не хотя отстранился от Стейси нащупывая смартфон в кармане.

– Не отвечай, – прошептала она, но он уже держал телефон в руке и на светящемся экране мелькнуло имя «Даша». Скифу звонила жена.

Ревность отравила душу.

Никакая сила не могла помешать Константину ответить на звонок жены. Эту часть своей жизни он оберегал как мог. Семья -его тихая пристань, где он мог отдохнуть, от Скифа, Анастейши, тусовок и концертов. Там не было Скифа, там был Константин Ялик, муж Дарьи Ялик и папа шестилетнего Дани. Если и был на свете человек, которого Скиф любил больше самого себя, то это был его единственный сын Даня. Мальчишке можно было всё. Сейчас он как раз капризничал, и требовал разговора с отцом. Скиф отошёл подальше от любовницы и принялся решать какие-то семейные вопросы.

Анастейша почувствовала себя лишней. Она встала, надела кожаные штаны и топ, повесила костюм назад и стала поправлять макияж. Но каждое его слово, сказанное другой, кололо иголкой.

Скиф закончил разговор, подошёл к Стейси, обнял и поцеловал в шею.

– Моя прекрасная, вампирша.

Она отстранилась.

– Почему она опять звонила?

– В смысле? Она моя жена и мать моего сына, она может звонить, когда захочет.

– Ты её любишь?

– Честно?

– Хотелось бы.

– Не знаю.

– А меня? – она повернулась к нему. Очень важно было сейчас видеть его лицо.

– Люблю. – но его лицо стало холодным и ничего не выражало. Разговор ему не нравился. Опыт подсказывал, чем закончится этот разговор. – К чему ты опять начинаешь? Эту тему мы сто раз обсуждали.

– Я хочу, чтобы ты с ней развёлся.

– Зачем тебе это? Это что-то изменит в наших отношениях?

– Всё изменит. Разведёшься?

– Нет. По крайней мере сейчас. Так зачем тебе мой развод?

Настроение было испорчено.

– Надоело тебя с ней делить. Надоело, то, что ты всё бросаешь, когда она звонит тебе, с глупыми проблемами. Надоело помогать тебе выбирать ей подарки. Надоело ждать тебя в пустой квартире! Я хочу нормальных отношений.

– Не понял. Я мало дарю тебе подарков?

– Ты меня используешь. Я не кукла. Мной не надо играть, и я не подстилка.

Она уже завелась. Говорила громко и зло.

– Ты знала, что я женат. Я вижу тебя чаще, чем своего сына. А насчёт того, кто кем пользуется. Московскую квартирку в ЮАО, на Автозаводской улице, двухуровневую, с панорамным остеклением в стиле Лофт, с большой джакузи, камином и дизайнерским ремонтом, в которой «ты меня ждёшь», я оплачиваю.

– Можешь больше не платить. Я в состоянии сама сделать это. И не приходи туда больше. Иди к своей Даше.

Он почувствовал раздражение.

– Сама????Сама?!!! – рассмеялся зло – Это я плачу тебе зарплату, малышка. – ничего ты ещё не значишь сама. Анастейша это мой проект. И если бы не я, ты мыла бы полы в клубах, в которых ты сейчас поёшь.

Это звучало обидно.

– Хочешь проверить?

– Что??? Как ты моешь полы? Уверен плохо. – он опять смеялся.

Это её ранило. Ей было больно, а он откровенно высмеивал всё. И ничего он не чувствует. Иначе бы развёлся. Давно. Или хотя бы попытался успокоить. От мысли, что с его стороны нет любви стало ещё обиднее.

– Я ухожу. Отыграем сегодня концерт и всё.

– Думаешь, я не найду вокалистку, с хорошими данными? На твоё место придут другие. Так что ты хорошо подумай.

Он налил себе коньяк. Выпил. Опять бабские капризы. Любят бабы всё усложнять.

В дверь постучали. Это был Марк, директор группы.

– Эй, ребята, там саундчек в самом разгаре, без вас нам вокал не выставить! Не тяните процесс.

Скиф молча поставил коньяк обратно на стол. Не глядя на Анастейшу, подошёл к двери, открыл её и вышел. Девушка последовала за ним, стараясь не смотреть на Марка, но от пытливого взгляда директора не укрылось плохое настроение музыкантов.

Всё время до концерта Скиф и Стейси не разговаривали друг с другом, нарочито с вызовом обращаясь только к другим членам группы. Делали вид, что ничего существенного не произошло. Смеялись, шутили. Но в этом веселье летали грозовые молнии. Константин много пил. Его друзья, знавшие Ялика много дольше, чем его знала Женя, переглядывались между собой, опасаясь, что снова, начнется запой, как правило следом за запоем происходил срыв концертов, неустойки и штрафы. Больше всех волновался директор Марк. Он открыто говорил Скифу: «Эй! хватит набираться!». Пытался регулировать количество коньяка, потребляемого Яликом. Получал в ответ, грубое: «Отвали, Марк!». Или хуже. Словарный запас господина Ялика был довольно широк. К началу концерта Скиф был пьян, но ещё мог петь и держаться на сцене.

Анастейша, привыкшая к тому, что Скиф никогда не выходит на сцену без коньяка, впервые видела Константина таким пьяным во время концерта. Она ощущала волнение за то, как пройдет концерт. Но странным образом подвыпившей публике всё нравилось. Премьера песни из мюзикла встречена была поклонниками с восторгом.

Во время концерта Скиф между выступлениями исчезал и каждый раз, возвращался всё более пьяный. В конце он с трудом стоял на ногах. Включили фонограмму. Отыграли до конца. С трудом увели Скифа со сцены.

После концерта ждали в гримерке, когда приедет машина. Атмосфера была тягостная, для всех. Пьяный Константин рвался на сцену. Требовал микрофон. Ругал звукорежиссеров и музыкантов на чём свет стоит. Утихомирили его просто: налили коньяка ещё. Он успокоился. Обмяк. Засопел.

Машина пришла. Музыканты подхватили Скифа и потащили его вниз, к выходу из клуба. Туда, где терпеливо ждал автомобиль. Марк, оставался, ему нужно было решить с администрацией клуба по поводу оборудования. Стейси взяла свою сумку и пошла следом за ребятами, но Марк остановил её.

– Надо поговорить. Не бойся я отвезу тебя в гостиницу. Я на машине.

Девушка остановилась. Ночевать с пьяным Константином в гостинице не прельщало.

– Я не поеду в гостиницу.

– Отвезу, куда скажешь. Сядь.

Он показал на диван.

Не понимая, чего хочет Марк, она всё же села.