Возраст дожития

– Пойду, надо же посмотреть его ногу.

– А сейчас можешь дать ему какую-то характеристику? Какое впечатление он на тебя произвел?

– Пожалуй, двоякое, на первый взгляд обычный деревенский мужик, только лицо у него, даже не знаю, как сказать, породистое, что ли, необычное лицо. К тому же он почти не чувствителен к боли или очень терпелив. Даже ни разу не поморщился во время обработки раны, а ведь она у него довольно глубокая и должна быть очень болезненной, в этом месте, насколько я помню, нервных окончаний полно. И потом, мне в какой-то момент стало не по себе в его присутствии, будто из глаз кто-то другой, опасный, выглянул, и я испугалась. Мне показалось, в нем два человека живут, но это вряд ли имеет отношение к психиатрии. Скорее всего, у него очень сложная жизнь была в прошлом, и внутренний мир соответствует прожитому.

– Расшифруй?

– Он не таков, каким кажется на первый взгляд, сложнее и опаснее, а еще, мне показалось, он бывший военный. Ошибаюсь?

– Может, и не ошибаешься, в его биографии есть белое пятно лет эдак на пятнадцать, если не больше. За эти годы о нем ничего не известно, хотя точно известно, он не сидел, участковый знал бы об этом. А дома у него как?

– Не знаю, перевязывала я его тут же, на крыльце, сперва я даже не поняла, насколько глубоко он поранился, а потом вообще не до того было. Пожалуй, сегодня вечером еще раз зайду к нему, посмотрю, как нога.

Явившись вечером в дом соседа, Дина Андреевна застала там его сестру, которая с трудом сдерживала слезы.

– Что тут у вас? Почему такое похоронное выражение лица?

– У Юры температура поднялась, я врача вызвала, а машина по дороге сломалась, он не едет в больницу, просто не знаю, как быть.

– Сейчас я его посмотрю. – Дина прошла в дом, Юрий Степанович лежал запрокинув голову, и тяжело дышал.

– Это вы, доктор? Успокойте, пожалуйста, мою «курицу», пару дней отлежусь, и все пройдет, подняла тут панику из-за ерунды.

– Давайте я вас послушаю, температуру померяем, а там будем решать, зря она паникует или не зря. Если можете, сядьте и поднимите майку.

– Ну-ну, только не пугайтесь. – Он неожиданно легко сел и, усмехнувшись, оголил спину. Вся спина была в шрамах, под левой лопаткой два следа от пулевых ранений. – Что разглядываете? Решили мне придумать героическое прошлое? Глупости, шрамы от арматуры, повезло, не проткнула меня, только ободрала, когда в небольшой котлован свалился, а пули – это мы с приятелем на браконьеров нарвались в тайге, еле ноги унесли.

– Я молчу, по-моему, ничего не спрашиваю, и вы, пожалуйста, помолчите, не мешайте, – сухо проговорила Дина. Через несколько минут она повернулась к Клавдии Степановне: – Не вижу причин для беспокойства, температура не слишком высокая, хрипов нет, сердце работает нормально. На всякий случай посмотрю ногу еще раз. – И она принялась снимать бинт. Рана за последние несколько часов не стала хуже, Дине даже показалось, рана стала затягиваться, и краснота вокруг почти исчезла.

– Действительно, «как на собаке», – пробормотала женщина. Повернувшись к Клавдии Степановне, она спросила: – Мне показалось, или бинт действительно другой?

– Другой, это Юра свою мазь положил туда, он рецепт из Сибири привез, так вот ему до сих пор знакомые всякие травы оттуда присылают, а потом он уж сам «колдует». Мы этой мазью любые ранки лечим, а внучкины коленки чуть не ежедневно приходится мазать. Заживает так, будто и не было ничего.

Разговаривая, они вышли на террасу.

– Про свои шрамы он вам ничего не рассказывал? – делая вид, будто ничего не слышала, спросила Дина Андреевна.

– Так он же сказал, на арматуру упал, потом браконьеры в них стреляли. Не любит он о тех временах вспоминать, видно тяжело было, но деньги родителям он исправно посылал, и не маленькие. Отец на те деньги ему дом в этой части поселка выстроил. Они с мамой мечтали, приедет сын, женится, внуки будут, и получится у нас большая семья, а вишь, как сложилось, хорошо родители до этого не дожили. – На лице Клавдии появилось мечтательное и одновременно грустное выражение – Что это я, пойду, посмотрю внучку, когда Маруська затихает, жди проказы.

Дина Андреевна еще раз заглянула в комнату, где спал Юрий Степанович, и вновь поразилась, какие у него правильные, выразительные черты лица.

На крыльце Клавдия Степановна отчитывала трехлетнюю Маруську. Девочка стояла и смотрела в пол, когда бабушка замолчала, она нетерпеливо спросила: «Все сто ли? Я тогда дасе игать поду». Дина улыбнулась и подумала: «Точно как в любимой книге моего детства: «Я, мама, слов не помню, помню только мелодию: та-та-та, та-та-та». Все дети, наверное, одинаково воспринимают нотации взрослых. Впрочем, не мне судить о том, как их надо воспитывать и что они воспринимают». Входя в калитку к Ямпольским, Дина услышала, как Олег Петрович говорит сыну:

– Нет Федя, Риту лучше пока сюда не привозить, ты же знаешь, у нее еще условное не погашено, нечего ей в здешней «криминальной» обстановке находиться. Мы сами к ней съездим.

– Все же хорошо, что судья умная попалась, настояла на условном, а эта идиотка, прокурорша, такую чушь несла, можно подумать, Маргарита Викентьевна преступление века совершила! Зачем она только с повинной пошла, никто ничего бы не узнал! В конце концов, она просто хотела работать, можно подумать ее уволили за некомпетентность, а не потому, что возраст ее кого-то не устраивал.

– Видишь ли, сынок, есть в мире довольно большое количество людей, которые не переносят лжи, вот Дубровина к ним и относится.

– Это вы про кого? Про ту старую историю с вашей знакомой? Неужели ее осудили. Ядаже гордилась тем, что у моих знакомых есть приятельница, провернувшая такую аферу. Всем рассказала, конечно, не называя имен.

– Понимаешь Дина, – задумчиво проговорил Олег Петрович – прокурорша была молодая совсем, с ее точки зрения, Маргарита не работать должна, а внуков нянчить. Для нее, для прокурорши, все. кому за шестьдесят, глубокие старики и вообще уже не совсем люди. Потому-то она и не поняла, просто не в состоянии была понять, что и в этом возрасте можно иметь много желаний, в том числе и желание работать.

– Скажешь тоже, она же не глупая, иначе не стала бы тем, кем стала.

– Вопрос спорный, знаешь, как говорят: «дураков у нас мало, но они так грамотно расставлены, что попадаются на каждом шагу». – Засмеялся Андрей, подходя к ним. – Олег Петрович, мне позвонили, я отбываю в Москву, Динку мне забрать, или завтра ее кто-то отвезет?

– Отвезем, хотя можно и тут оставить, нам самим врач не помешает.

– Только что говорили умные вещи, а теперь мужской шовинизм попер. Я вам, что чемодан? Забрать, оставить! – Дина Андреевна махнула рукой и пошла в дом, потом повернулась и крикнула с крыльца: – Андрюша, я завтра соседа посмотрю еще раз, и домой.

Проводив Кузовлева, все потянулись по своим комнатам: Стас пошел отдыхать, надеясь с завтрашнего дня начать собственное расследование, Олег Петрович уселся рисовать, и только Федор остался на крыльце, глядя на уходящее за горизонт солнце. Тишь стояла такая, какая бывает перед грозой, но на темнеющем небе не было ни облака, вдруг тишину засыпающего поселка разорвал выстрел, потом второй, потом целая серия залпов, в небе рассыпались разноцветные огни.

– Салют совсем был лишним, кого это разбирает впустую петарды взрывать? – пробормотал раздраженно Федор и отправился в дом, чувствуя, как в нем нарастает недовольство тем человеком, что разрушил тихое очарование летнего вечера.

На следующий день Стаса разбудил шум во дворе. Вглянув в окно, он увидел, это Федор заводил машину, собираясь ехать на работу. Раздался шум открываемых ворот, потом ворота закрыли, и только парень собрался заснуть снова, решив, что пять утра рановато для подъема в отпуске, как раздался звук полицейской сирены, и мимо их дома проехала машина, немилосердно сигналя.

– Достали, – проворчал Стас, укрываясь с головой и пытаясь вернуть себе сонное состояние, но быстро понял, это ему уже сделать не удастся. В гостиной, куда он спустился, зевая и ероша волосы, собрались все, оставшиеся в доме. Впрочем, оставшихся, кроме Стаса, было всего двое: Олег Петрович, наливавший себе кофе, и Дина Андреевна, нехотя ковырявшая вилкой омлет.

– Иди умойся и приходи завтракать. – Олег Петрович подхватил свою чашку.

Когда умытый и окончательно проснувшийся парень спустился в гостиную, за столом о чем-то тихо разговаривали.

– Опять проблемы в деревне? – настороженно спросил Стас.

– Позавтракаем и узнаем, не зря же полиция пожаловала! – проговорил Олег Петрович и добавил: – Кстати, тут прислуги нет, посуду за собой сам вымой и со стола убери, мы тебя подождем.

Не доходя до дома, возле которого стояла полицейская машина, они увидели несколько человек из местных и услышали разговор на повышенных тонах. Визгливый мужской голос проклинал всех на свете, а хозяин голоса тыкал толстым пальцем в бумагу, которую держал молодой капитан:

– Это мальчишки, вы же видите, буквы из детского журнала вырезаны и криво наклеены, ни один взрослый себе такого безобразия не позволит!

– Вы хотите сказать, что и сарай ваш тоже мальчишки подожгли?

– Конечно, ну да ничего, я их по одному отловлю и выпорю – брызгая во все стороны слюной, вопил потерпевший. – А потом еще с их родителей компенсацию сдеру. Я до самого губернатора дойду! – Было очевидно, идея дойти до губернатора, ему очень понравилась, и он повторил фразу несколько раз.

– Хватит орать! – капитан тоже повысил голос. – Если вы посмеете тронуть кого-либо пальцем, я вас первого посажу! Но если вы найдете какие-нибудь доказательства, – слово «найдете» капитан выделил голосом, – сразу звоните. И не вздумайте вершить самосуд, это плохо кончится в первую очередь для вас.

– Интересно, что там в записке? – Стас вытянул шею в тщетной надежде рассмотреть бумагу. В это время захлопали дверцы машины, полицейские собрались уезжать.

– Я назло этим уродам буду фейерверки запускать каждый день, пусть не думают, что могут меня запугать!

– Вот дурак! – громко проговорил капитан, последним усаживаясь в машину – Ему угрожают, чуть не спалили, а он характер показывает.

– Надеюсь, у тебя больше нет вопросов? Все это обычные деревенские разборки, тут подобное бывает. – Ямпольский посмотрел на Стаса.

День прошел без происшествий, а вечером, едва стемнело, тишину нарушили звуки петард, и небо расцвело россыпью разноцветных огней.

– Все же выполнил свою угрозу, действительно глупец, к тому же упертый. – Олег Петрович завороженно смотрел на исчезающие в темном небе всполохи. Спать легли поздно, Стас вызвался помогать Ямпольскому с его работой над мебелью, оказалось, у парня неплохо приделаны руки и, главное, к тому месту, к какому надо. И они, проводив Дину Андреевну до автобуса, весь оставшийся день провели в сарае, где Олег Петрович оборудовал себе мастерскую. Утром, чуть только рассвело, в калитку позвонили, Олег Петрович, уже поднявшийся с постели, пошел открывать. Пришла взъерошенная Инна и тут же выпалила: