Звездная Золушка

Зара

Мне снилось что-то плохое. Нет, не так. Что-то очень плохое. Впервые я видела этот сон. Хотя «видела» слишком громкое слово. Скорее, сон состоял из звуков. Вернее – из крика. Какая-то женщина постоянно кричала чье-то имя. И отдалялась с каждым новым криком. Я плохо слышала ее из-за гомона толпы и плача детей. Лишь последние слова прозвучали отчетливо, я проснулась и села на кровати.

Поначалу я не сообразила, где нахожусь. Искала очки, как обычно, на полке вверху. Но потом события прошедших дней всплыли в памяти, и я потянулась рукой к столику. С вернувшимся, пусть и черно-белым, зрением стало полегче. Я зевнула, глянула в иллюминатор, демонстрировавший все ту же космическую черноту, и решила рассмотреть, что мне дали на завтрак.

Моя рука дрогнула, когда я заметила небольшую веточку сирени, лежащую рядом с тарелкой. Я прикоснулась пальцем к лепесткам. Настоящие. И запах… о, запах наполнил крохотную каюту, возвращая меня в детство, когда сирень росла под окнами, когда можно было часами искать «счастливые» цветочки. У нас было много сирени. Потом ее вырубили, потому что флаеры стало некуда ставить. Сейчас от этого запаха на глаза навернулись слезы.

– Эми, откуда это? – спросила я.

– Образцы взяты с планеты Земля, – невозмутимо ответила Эми.

– Нет. – Я улыбнулась, уже сквозь слезы. – Кто принес цветок?

– Распоряжение лорда Грейстона. Он…

– Достаточно, Эми. – Голос Грейстона наполнил каюту. – Зара, у Эми своеобразное определение этого поступка, лучше тебе его не слышать. Собственно, я связался с тобой для того, чтобы предупредить: во время посадки выполняй все инструкции Эми. Неукоснительно. Если не хочешь пострадать. Ну и, разумеется, сегодня мы ждем твой ответ.

– Какого она цвета? – перебила я Грейстона.

– Что?

– Сирень. Какого цвета?

Он молчал, наверное, с половину минуты, прежде чем ответить:

– Белая.

И отключился.

Белая. Чудесная белая сирень как напоминание о доме.

– Эми, а что он сказал об определении?

– Лорд Грейстон только что запретил мне отвечать на этот вопрос, – ответила система.

– Он что, меня прослушивает?!

Если так, это верх цинизма и наглости!

– Он предугадывает.

Впервые в жизни столкнулась с тем, чтобы робот кого-то выгораживал. Собственно, я и робота-то такого вижу, а точнее слышу, впервые. Те, что использовались на Земле, умом и сообразительностью не обладали и в основном были запрограммированы на цикличное действие. Максимум – на сложную технологическую операцию, если речь шла о производстве.

– Эми, а ты разумна?

Система не отвечала довольно долго. Я успела умыться и приступить к завтраку.

– Нет, – наконец сказала она. – Я сложный, высокоорганизованный искусственный интеллект. Но я не обладаю разумом в широком понимании этого слова. Я не создаю ничего, а использую накопленные знания и комбинирую их для достижения результата. Способность создавать – главная отличительная черта разума. Также я не обладаю чувствами и интуицией. Однако могу имитировать все это, основываясь на анализе имеющихся знаний. Его я провожу со скоростью, недоступной человеку.

– Ясно. То есть спрашивать тебя, зачем лорд Грейстон подарил мне сирень, бесполезно?

– Боюсь, что да. Могу снять данные о его здоровье и их интерпретировать. Но это не даст полного представления о его потребностях.

– Не надо, – решила я. – Когда придет Эргар? Я сделала его задания!

– Лорд Эргар в данный момент занят. Как освободится, я передам ему, что вы просили зайти. Подать добавку?

– Нет. А когда посадка?

– До посадки осталось семь часов.

Разговаривать с системой стало скучно. Я попробовала расспросить о Бетельгейзе или планете, на которую мы сядем, но добилась лишь сухой справки, как из учебника по астрономии. Несмотря на потенциал, Эми не могла воспринимать и объективно реагировать на просьбы. Приходилось объяснять, а это еще больше путало ее. В итоге я вновь принялась самостоятельно изучать новый язык. У меня имелись специальные таблички, по которым можно было тренировать произношение, что я и делала, пока ко мне не заглянул Эргар.

– Занимаешься? – улыбнулся он. – Молодец! Не ожидал такого энтузиазма. Трин просил передать тебе новые очки и вот это.

Он протянул мне футляр и стопку пластиковых листов с закрашенными разноцветными прямоугольниками. Чем-то это напоминало палитру.

– Он сказал, тебе нужно надеть новые очки и подписать цвета, которые ты видишь. Сами очки еще не доработаны, но скоро, говорит, будут готовы. Давай я пока проверю задания, а ты займись просьбой Трина. Как спалось?

Я пожала плечами, снимая черно-белые очки и надевая цветные. Все вокруг сразу же окрасилось в слишком яркие, до свечения, неестественные цвета.

– Ой, – вздрогнула я.

– Что такое? – Эргар оторвался от проверки.

– Контрастность дикая.

Мне было совершенно ясно, что цвета в палитре я верно не определю. Похоже, Трину того и надо было.

– Он еще не закончил, – пояснил Эргар. – Твоя проблема для него как интересная задачка, он решает ее медленно и с удовольствием.

Задачка? Медленно? Сколько возился с очками отец? Правда, он занимался ими в свободное от работы время, зачастую крадя драгоценные часы у сна. А Трин, наверное, может заниматься мною целый день. Почему-то мне кажется, что на корабле никто не болеет.

Палитра оказалась большой. По совету Эргара я описывала цвета как можно подробнее, чтобы облегчить задачу Трину. В некоторых местах даже приводила аналоги. Надеюсь, в их сети или еще где-то есть информация о нашей радуге и апельсинах.

– Ты молодец. Почти без ошибок, только вот здесь ты путаешь написания. Но это не страшно, это придет с практикой. Я не буду тебе сегодня давать заданий, но можешь почитать детские книжки. Они идут с дублем на английский и с разбором произношения.

Я поторвалась от палитры.

– Когда вы все это успели? Сделать книги, изучить нас…

– Я говорил, мы не один год готовились. А уж с Землей сотрудничаем и вовсе около сотни лет. Конечно, не массово и не открыто, но все же.

Он хмыкнул, задумавшись о чем-то своем, и сказал:

– Зара, сейчас, как обед начнется, зайдет Трин, заберет результаты и сообщит рекомендации на время посадки. Постарайся их выполнить, ладно?

Это я уже слышала от Грейстона утром. И чувствовала, что услышу не раз. Похоже, необходимость предостеречь от невыполнения указаний была предлогом, чтобы мне позвонить. Для чего? Мой взгляд упал на веточку сирени.