Притворщица

Помахав бокалом, Герберт прямо как был, в рубашке, вышел.

– Он был близок к твоему отцу, да? – спросил Хантер, когда захлопнулась дверь.

– Да. Они дружили. Папа помог Герберту встать на ноги, дал ему образование. Но Герберт ревновал. Для него была унизительна зависимость от друга, а папа не упускал шанса напомнить, кому Герберт всем обязан. Поэтому в отместку тот соблазнил Кортни.

– Но они, похоже, нашли общий язык и вполне счастливы.

– Да. Герберт умный. Кортни повезло, что он любит ее. Иначе давно бы оставил ее ни с чем.

Я поморщилась: от нового приступа головной боли зазвенело в ушах. Действие зелья заканчивалось.

– Тебе нужно еще поспать. Восстановление будет долгим и тяжелым.

Не став противиться, я позволила отвести себя в спальню, осознав, что после еды веки налились тяжестью, а голова почти не соображает. При виде расправленной постели я зевнула. Вот уже второй раз (не считая времени без сознания) я сплю на огромной кровати под тяжелым одеялом и среди мягких подушек. И какое же это невероятное блаженство!

Хантер терпеливо дождался, пока я залезу под одеяло и стыдливо (что в последние два года мне было совершенно несвойственно) стяну рубашку. Я бы с огромным удовольствием приняла ванну, но сил на это уже не было, и я отложила водные процедуры на утро.

Когда Хантер погасил свечу, я вздрогнула: тени деревьев за окном вкупе с фантазией родили новых чудовищ.

– Ты можешь остаться? – вырвалось у меня.

– Что?

– Я уступлю тебе половину кровати. Останься на случай…

«Если он вернется», – хотелось сказать мне.

Но так как я в совершенстве владела искусством манипуляций, то произнесла нечто совсем иное:

– Если я снова попытаюсь причинить кому-то вред.

– Ты не станешь никому вредить, Ким.

– Я же не всегда себя контролирую. Кортни беременна. Она не должна пострадать.

Еще несколько секунд Хантер колебался, но в итоге все же сдался и обошел постель с другой стороны. Он не стал забирать одеяло, лег прямо в одежде поверх и заложил руки за голову, уставившись в потолок. Герберт был прав: сегодня ночью в доме уснут единицы.

– Почему мой отец убил твою сестру? – спросила я.

– Не знаю. Надеялся спросить у него.

– Я попытаюсь помочь его поймать.

– А я попытаюсь помочь тебе поправиться.

Я улыбнулась.

– Это невозможно.

Хантер посмотрел на меня, будто изучая, а потом, спустя несколько минут, когда я уже засыпала, сказал:

– Конрад нашел секрет бессмертия. Думаешь, я не найду способ вернуть тебе… себя?..

Год назад

Он ничего не может с собой поделать. Ее глаза его преследуют. Красивые, голубые, несчастные. Хантер долго боролся с наваждением. Пытался казаться лучше, чем он есть. Но следовало признать: моральные принципы не его сильная сторона. Уолдер был прав, Хантер Дельвего – худшее, что могло случиться с Кимберли Кордеро.

Но в то же время единственное, что ей может помочь.

Сейчас она сидит за столом и рисует. У нее отлично выходит. Если бы она не попала в лечебницу, ее бы наверняка ждало будущее художника.

Ей уже несколько недель не дают зелья. Теперь вместо тумана в ее глазах боль, смешанная с усталостью. Он знает этот взгляд: в минуты просветления многие безумцы ненавидят самих себя, раз за разом спрашивая у богов, за что же они насылают такие кары.

– Как ты себя чувствуешь?

Она поднимает взгляд.

– Отлично.

– Помнишь, мы говорили о лечении, Ким? О том, чтобы помочь тебе?

– Такого лечения не существует.

– У меня есть сестра. Кристина Дельвего. Она очень талантливый менталист. И она как раз исследует болезни, подобные твоей. Давай я вас познакомлю? Кристина поможет тебе, я обещаю.

Она отрывается от блокнота, и Хантер может видеть рисунок. Это миловидная светловолосая девчушка лет десяти.

– Кто это?

– Не знаю.

– Красивая. У тебя талант.

– Когда вы познакомите меня с Кристиной?

Он смотрит ей в глаза, медленно проникая в сознание.

– Сейчас.

На то, чтобы создать образ в ее голове, не требуется много времени. Достаточно лишь обозначить парочкой штрихов – воображение доработает его самостоятельно. Ей нужно лишь показать дорогу к воспоминаниям и знаниям, которые ему так нужны.

Которые помогут поймать проклятого Кордеро.

Ментальное вмешательство – двухсторонний процесс. Но Хантер убеждает себя, что забыл об этом. Ведь это так легко и просто.

Поверить, что желание, которое испытывает Ким, – ее собственное, а не отражение его.

И когда она тянется к его губам – ответить, впиваясь жестким поцелуем в мягкие, но искусанные до крови губы. Прижать к себе, наслаждаясь теплом ее тела. Вдохнуть запах мыла для волос и шоколадного печенья.

Это все только ее.

Так проще жить с самим собой.