Оценить:
 Рейтинг: 4.5

Закулисный роман

Год написания книги
2016
Теги
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 >>
На страницу:
3 из 8
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

На афише какой-то красавчик в маске, почти полностью обнаженный, поражал зрителей своим лепным торсом. Игралась, как я понял, какая-то нашумевшая постановка «Калигулы». По-английски я ни черта не секу, а посмотреть, куда публика валом валит, все же интересно. Я взял в руки программку и прочитал, на это у меня мозгов, конечно, хватило: Дэмиэн Грин в постановке «Калигула» по пьесе Альбера Камю. Блин, интересно.

Я зашел в зал, ничем не уступающий нашему МХАТу, и уселся на свое место, в самом последнем ряду. Конечно, оттуда мало что было видно, однако на более дорогой билет денег у меня все равно не было, и без того я полностью сидел на старухиной шее. Слава богу, сейчас она не потащилась за мной, честное слово, устал я от ее ворчания, старость все-таки штука маловыносимая.

Смотрю, короче, на сцену, текст ни хрена не рублю, все больше за главным действующим лицом, неким Дэмиэном Грином, наблюдаю. Он и играл Калигулу, и, даже не понимая слов, я осознавал, что играл блестяще, великолепно, держал зрительный зал на одном дыхании, на своей ладони, полностью управляя желаниями и эмоциями смотрящих.

Я к нему пригляделся получше, и тут – на тебе – сюрприз, откуда не ждали. Узнаю в нем – кого бы вы думали – самого Левандовского.

Я сначала все понять не мог, щурился со своего сто пятнадцатого ряда – откуда мне эта надменная рожа знакома? Издалека трудно разглядеть, конечно, да еще через грим. Но вот чувствую: знаю я этого мудака, на которого публика валом прет. А тут он как-то в профиль повернулся, волосы со лба откинул знакомым движением – и меня осенило. Мать твою, Вацлав! Однокашник мой по институту, любимец Багринцева, звезда курса.

Когда-то мы делили с ним одну конуру в общаге. Я ж не московский был, сразу после армии подался из родного Ульяновска столицу покорять. Ну а Левандовский и вообще без жилплощади – сирота детдомовский. Ну и поселили нас вместе.

Вацлав был не без тараканов, конечно: брезгливый, как не знаю кто, чашку свою и ложку чуть не под замком хранил, как в душ намываться уйдет, так и пропадет там на два часа. Спортом опять же увлекался: наподтягивается с утра, наотжимается – и ходит по коридорам в майке без рукавов, чтоб общажное бабье на его точеный бицепс слюни пускало.

Ну и задвигать всякие свои теории любил – начнет тебе че втирать, не остановишь. Ну а вообще, он казался мне ниче так парнем: читал много, всегда мог что-нибудь интересное рассказать, байки разные травил так, что все со смеху покатывались, выдумывал всегда че-то необычное – весело с ним было, одним словом. Короче, мирно мы с ним жили до поры, ну да не о том ща.

Так вот он, значит, куда пропал, на какой чужбине сгинул. А мы гадали, куда его занесло. Первое время, как он свалил, каждую неделю новые слухи появлялись: Левандовский попал в секту, Левандовский зарезан в драке… А он, получается, дальше всех шагнул – звезда больших и малых театров загнивающей Европы. Ну че, я даже не удивился особо, я с молодости еще считал, что он себе на уме, а закидоны эти все его от не фиг делать, для отвода глаз. Не такой он был, как все остальные, и все тут. И вот те нате…

Да, интересно, конечно, какие у него тут гонорары? Афиши по всему Лондону расклеены, в зале – аншлаг, журналистов – как грязи. Короче, ясно, что за весь этот цимес продюсеры бабла нехило отваливают.

Тут у меня в башке сразу и щелкнуло – вот бы его в Ксенину постановку заманить! Пиар замутить конкретный: мегазвезда европейской сцены дает спектакль в память о покойном Мастере. Да расстреляй меня, на такое вся богема попрет как миленькая. Пресса набежит, телевизионщики… Инвесторы до кровавых соплей драться будут, чтоб в нашей программке свою рекламу поместить.

Короче, перспективы светили заманчивые. Надо было только уломать этого пафосного мудака. Сыграть на ностальгических чувствах, пообещать, что в Москве все уссутся от счастья, как только его увидят. Конечно, целоваться в десны мне с этим козлом не очень-то хотелось, был у нас там, в прошлом, один неприятный эпизод. Но это ничего, нам, нищим, не до гордости. Опять же, будет только справедливо, если через этого хрена, который когда-то дела мои сильно изгадил, я теперь выплыву. Конечно, главную роль Ксения Владу обещала. Но тот болван, я думаю, так рад будет, что друг юности нашелся, что не только роль ему уступит, но и свою надоевшую жену в придачу.

В общем, понял я, что надо, хоть порвись, пробраться к Вацлаву за кулисы и устроить встречу на Эльбе.

Как у меня получилось подобраться к звезде такого уровня? Не знаю, по всей видимости, наглость – второе счастье. Я начал лопотать что-то по-русски, дескать, ваша звезда – мой старый друг и однокурсник, он меня вспомнит, передайте ему записку! Ну, накорябал там свое имя-фамилию на бумажке и сунул охраннику. И в конце концов мистеру Грину сообщили, что какой-то сумасшедший русский бьется в истерике, передали мою писанину. И, сопровождаемый вездесущим секьюрити, я был допущен к телу.

Выглядел он, ясен хрен, отлично. Ну, при таких деньгах это не фокус. Наверно, и личного тренера себе позволить может, и диетолога-косметолога. Короче, как будто и не было этих восемнадцати лет – рожа гладкая, волосы густые, никакого тебе пивного брюха. Взгляд такой – ледяной и беспощадный, как у волка, ну, телкам нравится, одним словом.

Я к нему сразу и подступил:

– Вацлав, мать твою, какая встреча, сколько лет, сколько зим! А я и не знал, что ты в Лондоне…

Странно, мне показалось, что, когда он меня увидел, в первую минуту вроде как испугался. Рожу его самодовольную этак передернуло. Может, подумал, я к нему явился компенсацию за ту давнюю историю срубить? Вообще, неплохо было бы, конечно, но как теперь докажешь?

Однако он довольно-таки быстро взял себя в руки, состряпал непроницаемую мину и говорит:

– Гоша, это ты? Я тебя не узнал сначала.

– Ну да, – отвечаю, – это ты, видно, душу дьяволу продал за вечную молодость. А меня, как видишь, время не пощадило: вон и пузо намечается, и плешь проглядывает.

Польстил ему как мог, расписал, в какой восторг меня привел спектакль, как я счастлив был узнать его на сцене. И постепенно, ненавязчиво так начал переходить к главному вопросу нашей встречи. Выложил ему все: как Ксения задумала к годовщине смерти нашего Мастера поставить самое знаменитое его детище, уайльдовского «Дориана Грея», который Багринцев тогда с нами, студентами, готовил, но так и не успел осуществить показ спектакля. Рассказал, что дотошная вдовица разводит всяческую деятельность вокруг имени своего некогда знаменитого мужа, стрижет дивиденды с его памяти дай боже. Что, собрав наших бывших однокурсников, она зажгла всех своей гениальной идеей. Только вот про него, Вацлава, никто ничего не знал, поэтому роль Дориана пока Владу отдали. А теперь, раз счастливый случай меня к нему привел, я просто обязан предложить ему принять участие в этом великом проекте – и так далее, и так далее…

Вацлав меня слушал, не перебивая. Лицо спокойное, как у мертвеца. А глазами своими проницательными так и зыркал. Ненавижу. Оказывается, до сих пор его ненавижу.

Я думал, он сейчас торговаться начнет, спрашивать, сколько ему заплатят за то, что он свою знаменитую жопу оторвет и прилетит в Россию. Но он вместо этого вдруг изогнул тщательно ухоженную бровь:

– Разве Багринцев умер?

– Ну ты даешь! – Я даже опешил. – Уж восемнадцать лет как. Подожди, а ты разве не знал? А мы думали, ты как раз потому и пропал…

– Что именно вы думали?

– Ну как же… Ты же был его любимый студент, звезда, так сказать, основная надежда курса… Мы пришли к выводу, что ты вроде как после смерти учителя не захотел продолжать…

– Я принял решение уйти из института совершенно по другой причине, – надменно произнес Вацлав. – При нашем последнем разговоре с Багринцевым он был вполне жив, по крайней мере на вид. Кстати, что с ним произошло? Как он умер?

– А черт его знает, не помню уже подробностей, – наморщил лоб я. – У меня в тот момент неприятности были, ну ты помнишь! Вроде Ада его нашла – помнишь такую шикарную телку с богатым мужем? Ну вот, кажется, она вызвала «Скорую», но, пока доехали, наш любимый Мастер уже дал дуба, не приходя в сознание.

– Понятно, – кивнул он. – Значит, можно сказать, сгорел на работе. Жаль!

– Ну-у… разве это не прекрасная смерть для человека, преданного своему делу? – Я, честно говоря, побоялся, что Вацлав сейчас расчувствуется и разговор уйдет совсем не в то русло.

– По-моему, никакая смерть не прекрасна, – задумчиво бросил он. – По-моему, она всегда нелепа и уродлива. Итак, что ты говорил про спектакль по «Дориану Грею»?

– Ну как же! – зачастил я. – Ты же помнишь, это была твоя роль! Багринцев именно тебя готовил для нее. И вот теперь, после стольких лет, спектакль наконец может увидеть свет. Это будет событие. А главное, ты представь, как охренеют все наши, если ты приедешь! Да Ксения просто лопнет от счастья. А у остальных – у Кати, Влада, Ады – глаза на лоб повылезают.

– Думаешь, это зрелище стоит того, чтобы совершать пятичасовой перелет? – сыронизировал Вацлав.

Я начал расписывать, какой прием его ждет в Москве, как взбесятся от одного его имени все газеты, как богемные тетки будут в ноги ему бросаться. Он слушал меня с усмешкой и наконец заявил:

– Ты, вероятно, играешь лорда Генри? Для этой роли тебе, по-моему, красноречия не хватает. Ладно, Гоша, на самом деле я в любом случае на следующей неделе собирался быть в Москве по своим личным делам. Обещать я ничего не могу, но постараюсь появиться у вас на репетиции и на месте посмотреть, что за торжество ностальгии вы задумали.

Короче, выходя от него, я был доволен. Ясно, что не мог он согласиться просто так, звездун, мать его. Нужно обязательно поломаться, понабивать себе цену. Но я был уверен, что в Москве все вместе мы его одолеем, пусть только заявится на читку. Прилетев домой, я на всякий случай никому ничего о встрече говорить не стал, так, намекнул, что, вполне вероятно, их еще ожидает огромнейший сюрприз, о котором они без меня и помыслить бы не могли. Во-первых, кто его знает, может, он еще и передумает приезжать. А во-вторых, мне и самому хотелось посмотреть, как перекорежит моих дорогих однокурсничков при его появлении.

Читка была в разгаре. Они сидели все полукругом, мои сильно постаревшие однокурсники, Ксения, разумеется, посередине, и с важным видом разбирали первую сцену из инсценировки Багринцева. Он, кстати, отлично ее сделал, Оскар Уайльд бы не обиделся. Существовал, правда, один нюанс: инсценировку «Дориана Грея» Багринцев писал специально под Левандовского, надеясь вместе с ним покорить этим спектаклем весь театральный мир. Что ж, мечты его сбылись. Его любимчик Левандовский и в самом деле покорил театральный олимп. Жаль только, старый козел этого уже не увидел.

Итак, мы все сидели возле Ксении, как куры на насесте. Читка первого действия закончилась, Ксения, кряхтя, подняла свою толстую задницу и хотела сказать что-то пафосное, подобающее случаю.

И тут дверь скрипнула, и явление нашего Прекрасного Принца состоялось. Явился, значит, все-таки тешить свое тщеславие. Зачем только передо мной комедию разыгрывал, в людях я разбираюсь как-никак, а уж годы характер-то не меняют, если только в худшую сторону. Вошел и замер посреди зала – типа наслаждайтесь, вот я весь!

Ксения, вся из себя в образе великого режиссера, гневно закудахтала:

– Вы кто? По какому вопросу? У нас читка пьесы, между прочим!!!

Вероника, Адкина дочка, зачем-то пришедшая под самый конец – кажется, они с матерью должны были куда-то ехать вместе, – так и уставилась на него своими любопытными, цепкими глазами. Может, и узнала звезду европейской сцены – Ада говорила, девчонка бредит театром, все новейшие постановки смотрит, хотя во МХАТе, куда мать ее учиться пристроила, каждую сессию главная кандидатка на вылет.

А вот Катерина, похоже, сразу поняла, кто только что вошел. Когда он появился, она стояла на сцене в образе Сибиллы Вейн и сжимала склянку с ядом, который мгновение спустя должна была выпить. Так вот, лицо у нее при виде Вацлава стало такое, будто она этот яд уже проглотила. Губы искривились, подбородок задрожал. Можно подумать, ее колика скрутила.

Я Аду в плечо толкнул и пошутил:

– Сибиллу тошнит, несите тазик!

А она этак коротко на меня взглянула и спросила:

– Это ведь Вацлав, так? Тот самый сюрприз, который ты обещал?

Тут и Ксения наконец прозрела, соскочила со своего места, блузка у нее на груди затрещала от наплыва чувств. Она кинулась к Левандовскому на своих поросячьих ножках и заголосила:
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 >>
На страницу:
3 из 8