Иглы в воде

Он кивнул головой, глаза бессмысленно смотрели на телевизор – там показывали какой-то хоккейный матч.

– Приходится пить это! – официант поднял стакан.

Миша спокойно дышал. Было видно, как он это делает. Подобное случается не часто – мы не замечаем, как поглощают воздух люди вокруг нас, если только они не вкладывают в это много смысла. Так как моему знакомому делать было решительно нечего, он отдавал всего себя дыхательному процессу и чаю. Я проникалась уважением к его занятию.

Миша посмотрел в окно, что находилось за мной – он ждал посетителей, но никого не было видно.

– Сегодня пятница или что? Не могу понять.

– Как ты в общем?

– Хорошо, – он понизил голос. – Хорошо. Мне ведь большего не нужно.

– Точно, тебя же спартанцем зовут.

Официант грустно улыбнулся, он походил на мима.

– Я наконец заселился в ту комнату, которую хотел. Она чистенькая и посередине лежит только матрас – и-де-аль-но!

– Замечательно, Мишенька, – мне хотелось разговорить собеседника.

– Вчера открыл для себя неплохую библиотеку. Целый день сидел, читал.

– Что читал?

– Бодлера.

Я удивилась и не успела сдержать свою эмоцию.

– Думала, «Цветы зла»[2 - Цветы зла» – сборник стихотворений Шарля Бодлера, французского поэта (1821-1867).] для меня пустой звук? – он ещё глотнул чая. – Нет, не пустой, больше того скажу, мне всё это понятно, – Миша взял дыхание. – Я ведь в прошлом наркоман.

В зале нас было двое. Мы говорили громко.

– Наркоман? – переспросила я.

– Такой засранец, – Миша махнул рукой. – Много людей страдало в моём родном городе.

– А откуда ты?

– Старый Оскол. Там у меня была жена. Гражданская. Прожили вместе три года, а потом она сказала – всё, не могу так, и я ушёл из дому к бабушке. Три дня отходил. Ел много, пил много и вдруг решил автостопом поехать в тот город, где всё кишит наркотиками.

Миша продолжал наблюдать за шайбой. Бровки грустно изогнулись – видно, близких вспомнил.

– Говорят, хочешь побороть пьянство – окружи себя алкоголем.

– Значит, у тебя потрясающая сила воли.

– Не знаю. Ничего я не знаю, – он пожал плечами и сложил руки на груди, глаза все так и ходили из одного угла телевизора в другой. – Автостоп – крутая вещь. Все книги, в которых об этом написано, правильные. У меня подобный опыт случился однажды, но я бы повторил.

– А здесь, что ты делаешь здесь? – я же, напротив, была сконцентрирована целиком и полностью на знакомом.

– Людям помогаю.

– Как, интересно?

– Всячески, – наконец он посмотрел прямо на меня. – Тебе правда хочется знать?

– Очень! – тут же выпалила я.

– Кормлю маргиналов. Сам был в такой жизненной ситуации, и потому совесть не даёт пройти мимо. На днях вот куртку отдал человеку который страдал от холода дольше, чем я. Всё, что мне нужно – мои берцы. В них – хоть на другой континент езжай.

– А что ещё делаешь?

– Разве этого мало? Я здесь жить начал. Как по мне, отдавать то немногое, что у меня есть, другим, – отличное занятие на досуге.

Он допил чай.

– Мне люди для общения не нужны. Книги заменят любого человека. На той неделе я был в опасности – так одиноко стало. Ну и что ты думаешь? Я взял парочку романов, пошёл в общий туалет, заперся там, всю ночь читал – и помогло.

– Как же соседи? В туалет не просились?

– Если бы просились, я бы уступил, а потом опять принялся бы за своё, но тогда у всех всё складывалось хорошо – все спали.

Из подсобки вышел бармен – закончился перекур, он вернулся. На плечи была накинута толстовка, он жадно перечитывал сообщение очередной своей любовницы. Их одновременно существовало пять при официальной девушке.

– Сейчас приедет маленькая, – бросил он и выжидательно уставился на Мишу. На его физиономии светилась поганая улыбка.

Мой официант отреагировал – стал нервно гладить бороду.

– Ну и пусть.

– Ничего страшного ведь, да?

– А что тут страшного? Мне всё равно.

Бармен не унимался.

– Тебе после того раза неприятно стало?

Я слушала сей диалог, и всё моё уважение к парню в толстовке рассеивалось.

– Делай что хочешь.

– Кто такая маленькая?

– Лошадь из общей конюшни, – бармен хотел звучать шикарно. – Уже на подходе, – и вновь скрылся в подсобке.

Миша казался озадаченным и продолжал гладить бороду и тупо смотреть на пустой стакан.