Притягательное зло

– Собственно, – убедившись, что брать презерватив я не намерена, Лотеску убрал его обратно в бумажник, – у вас два варианта. Либо вы сейчас извинитесь. Очень хорошо извинитесь, чтобы я простил, либо на работе вы не задержитесь. Все на законных основаниях. Я лишь мельком глянул, но уже вижу кучу недочетов в работе отдела, море ошибок в отчетности и хреновую результативность. Так что, Магдалена, – хищно улыбнулся он и прошел к столу из красного дерева, – думайте! У вас ровно десять минут.

Глава 7

Лотеску отвлекся на диктино, мельком глянул код звонившего и сбросил вызов. После отодвинул кресло и вызывающе, боком, уселся в него, заложив ногу на ногу. Его поза, выражение лица, снисходительное, с легким привкусом высокомерия – все свидетельствовало о том, что приговор жертве подписан.

– Лучше бы я не пришла тогда! – с сожалением пробормотала я и, сделав глубокий вздох, обвела глазами кабинет, которому предстояло стать моей могилой. – Мне там было не место, я говорила…

– Иногда нужно молчать! – резко оборвал меня Лотеску.

Ухмылка сошла с его лица, губы плотно сомкнулись. Ноздри едва заметно трепетали от гнева. Он даже ногу опустил на пол, сел нормально, как положено.

– Мне вот что интересно, – с мрачной задумчивостью протянул хассаби, – с теми, кого вы тащили в постель из пивнушек, вы тоже разговаривали? Сдается, они в лучшем случае слышали от вас: «Жеребец, давай еще!» И ничего не мешало, заметьте, только содержимое брюк волновало.

Молча проглотила укол. Их будет еще множество, Лотеску постарается растоптать, унизить по максимуму.

Взгляд уткнулся в книжный шкаф. Губы дрогнули в слабой, кислой улыбке. Его коллекция фолиантов с имперскими печатями. Наверняка пополнилась новыми экземплярами. А я вот свой единственный продала, когда перебиралась в столицу.

Лотеску обожал свои старинные книги, никого к ним не подпускал. Кроме меня. Помнится, пару раз он разрешил открыть шкаф, взять какой-то справочник по магии. Сейчас таких не издают, да и магия обмельчала. К счастью! Не хотела бы я возвращения времен инквизиции!

Перед глазами вновь вспыхнули картинки прощальной вечеринки Лотеску. Я старательно гнала их из памяти, пять лет делала вид, будто ничего не случилось, но хассаби прав, я трусиха и лгунья.

Стояла на редкость хорошая погода. Обычно в октябре идут дожди, небо затягивает плотной серой дымкой, но в тот год природа расщедрилась. Может, хотела сделать приятное Эмилю Лотеску, который навсегда покидал Нэвиль?

Зато на моей душе было муторно. Пакуя коробки с документами для архива, помогая укладывать в транспортировочные ящики вещи из кабинета, я постоянно думала о том, что никогда больше не увижу начальника. На его предложение тоже перебраться в столицу я ответила отказом, винить некого, шанс мне дали. И все же… Знаете, схожие чувства испытываешь, когда теряешь близкого друга. Умом понимаешь, он жив, здоров, пошел на повышение, а все равно тяжко. Наверное, еще потому, что Лотеску просто так не позвонишь, по-свойски не поболтаешь, как с тем же Марком. Между нами пропасть. И когда хассаби сядет в поезд, она станет необъятной.

Последний год особенно нас сблизил. В этом вся проблема. Если бы я оставалась рядовой сотрудницей, да что там, даже его личным секретарем, было бы иначе. Увы, я единственная, даже не Синглер, наш нэвильский начальник службы безопасности, видела мерзкие изобразительные карточки, компрометировавшие Лотеску. Только со мной хассаби был предельно откровенен.

Да, слишком много общего у нас стало. Даже страх. Я очень хорошо понимала Лотеску, потому что пару лет назад тоже вздрагивала от каждого шороха, жила с мыслью, что в любой момент меня могут убить. В итоге… В итоге опять чуть не убили меня – за то, что не бросила, не отвернулась от Эмиля Лотеску. А прекрасный принц меня спас, застрелил наемного убийцу.

И вот сегодня он уезжал…

– Магдалена, у нас похороны?

Вздрогнула и повернула голову на голос Лотеску.

Кабинет казался пустым, мертвым. Книги давно упаковали, дела сдали. Завтра сюда заселится новый глава Карательной, переиначит все по своему вкусу.

– Простите, хассаби, – улыбнулась, не понимая, почему вдруг развела сырость. Я не сентиментальна, по мнению бывших, даже наоборот. – Сейчас сделаю вам кофе. В кондитерскую за пирожными послать? Я помню, вы любите сладкое.

– Не передумали? – Лотеску не попался на уловку.

Покачала головой и раскрыла ежедневник. Так, вроде, никаких дел, осталось только повторно уведомить гостей о вечеринке. Хассаби собирал в своей квартире с видом на парк весь цвет местного общества. Никто не откажется, никто не упустит шанс подлизаться, чтобы тоже пролезть в столицу. Нэвиль все же провинция, любой из здешней верхушки мечтал оказаться в Штайте.

– Зря! Но как хотите. Вечером приходите. Без возражений, Магдалена! – повысил голос Лотеску. – Я хочу вас видеть, остальное неважно. Вы прекрасно держались в обществе короля, справиться тут – плевое дело. К тому же, – задорно подмигнул он, – после дармовой выпивки местные аристократы мало чем отличаются от студентов в ночных клубах.

– Хорошо, – под чужим напором я уступила, хотя еще минуту назад хотела отказаться, – я приду.

– Прекрасно! – просиял Лотеску. – Я заеду к восьми. Оденьтесь так, чтобы мэр язык проглотил. Вы умеете.

– Пожалейте меня, хассаби! – От былой меланхолии не осталось и следа, теперь я улыбалась от уха до уха. – Лишить мэра языка – серьезное преступление!

Лотеску подошел вплотную, забрал у меня ежедневник.

– Может записать меня в соучастники.

Он не двигался и смотрел мне в глаза. Так близко! Дыхание щекотало кожу, ровное, горячее.

По коже прокатилось стадо мурашек. Следовало отойти, отвернуться, но я не двигалась, замерла с вытянутой рукой, глупо сжимавшей торчавший из ежедневника кончик ляссе. Потом, конечно, спохватилась, отпрянула. Лотеску укоризненно покачал головой, фыркнул и напомнил об обещанном кофе с пирожными.

И снова воспоминание, жаркое, сладкое, от которого сердце пойманной птичкой трепыхалось в горле.

– Нам нельзя… Там гости, хассаби!

Я с трудом дышала. Плохо соображая, что делаю, из последних сил сопротивлялась его губам. Шайтан, как же мне хотелось снова ощутить их вкус! Понятия не имею, откуда Лотеску знал, как нужно меня целовать, но он знал. Руки шарили у меня по спине, забрались под тонкие бретельки платья. Еще немного, и оно спадет. Под ним лишь накладки, снять их – минутное дело. Трусики тоже на бедрах не задержатся.

Шайтан, почему я хотела, чтобы он меня раздел?! Это неправильно, все неправильно! Нужно встать, поправить прическу и вернуться в гостиную, к гремевшей музыке, но я не могла.

Сладкий запах парфюма Лотеску кружил голову. Не заметила, как практически расстегнула на нем рубашку. Я, всегда отличавшаяся здравомыслием!

– Хочешь, я их прогоню? – шепнул искуситель и прикусил мочку моего уха.

Я сидела у него на коленях.

Мы как подростки – на кухне, второпях…

Захихикала, чем немного озадачила Лотеску.

– Что, и мэра прогонишь?

Не иначе, шампанское ударило в голову, хотя я выпила от силы пару бокалов.

– Кого захочешь, – без тени иронии заверил Лотеску. – Лишь бы ты осталась. Я целых десять лет ждал!

– Три года, – упрямо поправила я и позволила бретельке скатиться с плеча. – Напоминаю, один раз мы уже переспали.

– Ты со мной не спала, – стоял на своем хассаби, – только твое пьяное тело.

– Два пьяных тела, – вновь глупо хихикнула я и чуть не задохнулась, когда Лотеску, осторожно сняв накладки, коснулся губами моей груди.

Дальше… Дальше только каким-то чудом на мне остались трусики, хотя свидетели ледовый шкаф и кофемолка, я бы их сняла и вручила как трофей победителю.

Как же мне было хорошо! И как легко. Впервые после Тайрона я ощущала себя счастливой. Не имело значения, где мы, что в любой момент на кухню могут войти. Мне словно снова стало семнадцать, я превратилась в восторженную девушку, только в отличие от юных дев знала, чем грозит близость без презерватива. Нет, можно не останавливаться, купить завтра в аптеке «Затин», но он вреден для здоровья, лучше не увлекаться. И когда Лотеску расстегнул брюки, я спохватилась, послала его за презервативом.

А после… После сбежала.

– Так как, госпожа ишт Мазера? – вернул меня к реальности голос хассаби. – Время идет.

– Толку-то? – кисло отозвалась я. – Вы все равно меня уволите.