Огонь посредине зимы

И действительно протянул ей руку. Тесса несмело пожала ее и, набравшись храбрости, попросила отвернуться: она хотела набросить халат.

– Нет. Встаньте посреди комнаты. Руки вдоль туловища. Мы только что заключили сделку, и я хочу при дневном свете рассмотреть, что мне досталось.

Будь на месте Рудольфа простолюдин, Тесса влепила бы ему звонкую пощечину, но пришлось наступить на горло своей гордости.

– Хорошо, если палаэр любит живых кукол…

Она нарочито спокойно откинула одеяло, стараясь не тревожить больную ногу, встала напротив Рудольфа.

– Так? Или еще дальше?

– Еще на пару шагов, пожалуйста.

Тесса подчинилась и замерла, уперев руки в бока – маленькое, но неповиновение.

– Хм!..

По мнению Рудольфа, сделала она это совершенно напрасно: ткань сорочки тесно облепила грудь. И все же он предпочел бы, чтобы ткань была тоньше, а сама рубашка – короче, в идеале – только-только прикрывала ягодицы.

– Хм! – еще раз повторил Рудольф, медленно скользя взглядом по телу Тессы.

С отсутствием физической близости он поторопился, не уложить в постель подобное произведение искусства – преступление. Шелковистый водопад волос до поясницы. Тонкая изящная шея, аристократические черты лица. Пышная грудь, соблазнительно вздымавшаяся от стыда. Тонкие запястья, он не сомневался, щиколотки тоже можно обхватить одной рукой. Как такая девушка могла родиться простолюдинкой!

– Благодарю.

Рудольф встал, повернулся к Тессе спиной, позволив ей набросить халат. Заодно, чтобы скрыть собственное возбуждение. Нужно успокоиться, вернуть кровь к голове.

– Подобные смотрины – необходимость, фиктивная графиня фон Алексаи обязана быть безупречной.

– Увы, я всего лишь смертная женщина, вдобавок напрочь лишена магии льда, и по определению не могу быть безупречной.

Тесса крепко затянула пояс халата. Щеки все еще пылали: не столько от стыда, сколько и от возмущения. Он изучал ее, словно барышник на ярмарке!

«Аристократкам повезло еще меньше, – напомнила себе Тесса. – В них видят племенных кобыл, а в тебе хотя бы статуэтку на камине».

Она могла бы отказаться, но не станет, поживет немного в тепле, роскоши. Станет вдоволь есть и спать, носить красивые платья. А еще получит возможность бесплатно учиться. Знал бы Рудольф, что именно этот пункт договора в конечном итоге склонил чашу весов в его пользу. Тесса прекрасно понимала, что наличие замка не делало ее леди. Она планировала соответствовать полученному наследству, не осрамить род Эско. Может, родные когда-то и отказались от нее и матери, но Тесса их простила.

– И все же вы очень красивы. Гораздо красивее большинства палаэри, которых мне приходилось встречать.

«Дочерей Гидемина уж точно!»

Рудольф представил Тессу рядом с Франческой и Лоттой. На последних никто бы не взглянул, пройди мимо красноволосая фея!

Однако существовало одно веское «но» – он по-прежнему почти ничего не знал о Тессе. Сбежавшая невеста – как романтично, но ведь она с тем же успехом могла оказаться опасной преступницей или аферисткой.

– Я могу повернуться? – вежливо спросил Рудольф, будто пару минут назад не предложил ей выставить себя напоказ.

Дождавшись утвердительного ответа, он приступил к допросу:

– Ваше полное имя? Происхождение? Почему на вас было свадебное платье? От кого вы бежали? Советую отвечать максимально честно, иначе мне придется взять в Иландрию другую фиктивную супругу.

– В Иландрию?

Сердце Тессы сладостно забилось. В Иландрии отчим ее точно не найдет. Ради этого она потерпит причуды Рудольфа, все лучше, чем ложиться с Матеушем в одну постель, рожать ему детей.

– Меня назначают послом в эту страну. Итак?

Тесса глубоко вздохнула. Пальцы теребили кончик пояса халата. Сказать или не сказать?

«Твое тело разобьют на кусочки, если признаешься!» – напомнил внутренний голос.

Но и молчать тоже нельзя, Рудольф и так хмурился. И она решилась, не вдаваясь в подробности, поведала свою скорбную повесть: о внебрачной беременности матери, о ее скитании, гибели отца, обретении отчима, его намерении жениться на ней. Не сказала лишь о наследстве и своей родине – граф навел бы справки, выяснил, она огненная ведьма.

Тесса умолкла. Впечатленный ее повестью Рудольф молчал. Потом встрепенулся и произнес всего одно слово:

– Мерзавец!

У Тессы отлегло от сердца. Он не вернет ее Матеушу. А раз так…

– Что мне нужно делать, палаэр? – деловито поинтересовалась она. – И чего делать, наоборот, не нужно?

– Да что хотите! Пока запретов нет, разве только не распространяйтесь о своей прошлой жизни, лучше и вовсе таинственно молчите, вздыхайте. Проводите побольше времени с Евгенией, моей сестрой, перенимайте ее манеру разговора, жесты, походку. Читайте вслух, тренируйте дикцию. В самое ближайшее время я найму вам учителей, придумаю легенду. Выучите ее поступайте сообразно роли.

«Остается надеяться, что она окажется хорошей ученицей, – уходя, подумал Рудольф, – иначе меня поднимут на смех».

Но что-то подсказывало, с Тессой он не прогадал. Лишь бы и с Евгенией все прошло гладко!

Глава 8

– Ты… ты с ума сошел!?

Евгения задыхалась от переполнявших ее эмоций. На ставших белее снега щеках расцвели алые пятна. Вцепившись пальцами в каминную полку, словно ноги ее не держали, она буравила взглядом брата. Тот, на первый взгляд, расслабленно устроился в кресле, заложив ногу за ногу. Пальцы опущенной руки сжимали бокал с шерри. Но скромно стоявшую возле двери Тессу было не провести. Она слишком хорошо видела, как напряжены его мышцы, создавая лишь иллюзию благостной неподвижности.

– Ты серьезно, Ральф?

Выпустив пар, Евгения в изнеможении рухнула на софу и обмахнулась книгой, словно веером.

«А ведь она за тобой следит, пристально следит, пусть и не показывает вида», – подумалось Тессе.

– Что именно? – сдерживая недовольство, уточнил Рудольф.

– Твой брак с ней!

Евгения брезгливо ткнула пальцем в Тессу.

– Это неприлично, – сорвалось с губ замечание.

Тесса прикрыла рот ладонью, но поздно, Евгения уже обернулась к ней. Рот ее некрасиво скривился. В глазах… Тесса отогнала морок. Ей привиделось, неоткуда было взяться в глазах палаэри черному пламени. И все же с Евгенией что-то не так, не до конца пробудившееся ведьминское чутье советовало остерегаться внешне безобидной девушки. Эх, вот бы поставить ее в полнолунье в полночь перед зеркалом! Ночное светило отразило бы истинную сущность в виде тени.