Игра на жизнь

Мужчина хрипло рассмеялся. Его тело подернуло легкой дымкой. Когда она рассеялась, передо мной стоял высокий худощавый брюнет с пронзительными карими, практически черными глазами, опиравшийся на увенчанный головой сварга[4 - Сварги – встречающиеся только в Лиэне волки черной масти. Иначе их называют псами Мериада.] посох. Именно таким обычно являлся людям Мериад, бог смерти и загробного мира.

Колени заходили ходуном. Отняв руки от груди, бухнулась… Собственно, а куда? Осторожно пошарила рукой вокруг себя – каменные плиты. Удивительно, я их не вижу, но они есть!

А вокруг по-прежнему темнота, самая густая, самая пугающая и бесконечная, какую я когда-либо видела.

По позвоночнику стекла капелька пота.

Вдруг я уже в Лене? «Сад мертвых» – поэтичное название для загробного мира, только привлекательнее он от этого не становился.

– Пока нет.

Уши сварга с набалдашника трости уперлись в мой лоб, чиркнули по нему.

– Тебе повезло. Я даже устал считать, сколько раз. Не зря, ох, не зря Даур[5 - Иначе: Провожатый теней, пес Мериада, его всевидящее око, следящий за людьми при жизни и определяющий, достойны ли они перерождения. Он же сопровождает души умерших к месту нового обитания.] обратил на тебя мое внимание!

Внимание – на меня? А я полагала, будто Дейра…Ну, или та книга.

– Книга Виарматы, – любезно подсказал Мериад. Отныне он беседовал со мной, как положено, то есть губы шевелились и издавали звук. – Вряд ли ты о ней слышала, поэтому поясню. Из Хаоса вышли две сестры: Виармата и Ильгресса. Первая соткала миры, вторая их населила. Затем старшая сестра удалилась от дел. Устроившись вдали от всех, там, где ее никто не мог потревожить, она сновидела и записывала пророчества в особую книгу. Собственно, именно там я и прочитал о тебе, велел Дауру найти подходящую по приметам смертную.

Нахмурилась.

Я, конечно, понимаю, что мне поведали урезанную версию правды, умолчав про видения матери Амандина (интересно, кто он, не одна ли из сестер?), но как Мериад мог заглянуть в книгу, которую прятали неизвестно где? Или Виармата в итоге сменила гнев на милость и поделилась пророчествами с богами?

– Ни с кем она ничем не делилась. А почему именно я могу изредка листать эту книгу, тебя не касается.

По щелчку божественных пальцев из темноты сгустился костяной трон.

Гулко сглотнула, гипнотизируя взглядом пустые глазницы черепов. Так вот на что пошли тела грешников!

– Впечатляет? – довольно осклабился Мериад и занял место на страшном троне.

Палец с массивным перстнем поманил к себе.

Поднялась и на негнущихся ногах побрела к трону.

Холодно!

Ох, еще бы, на мне только ночная рубашка.

Поспешила скрестить руки на груди. С почтением подобная поза сочеталась слабо, зато относительные правила приличия соблюдены.

– Ты – и приличия?

Мериад скептически фыркнул и закинул ногу на ногу, будто расположился в любимом кресле перед камином. Полы халата разошлись, обнажив… Я глазам своим не поверила: он носил самые обычные домашние бесформенные брюки и тапочки с помпонами! Нет, вы представляете, смерть – и с помпонами!

– Согласись, это люди должны соответствовать моим ожиданиям, а не наоборот.

Бог небрежно положил трость на колени и, подперев голову ладонью, уставился на меня.

Приосанилась, пытаясь исправить первое, а попутно второе и третье впечатление. Как-никак я героиня, избранница богов.

– Нелепо выглядишь, – Мериад словно ушат холодной воды вылил. – Не пытайся, орлицы не выйдет. Ну, – сменив позу, снисходительно предложил он, – показать тебе свиток, или предпочтешь мучиться? Я сегодня добрый, сделаю поблажку, а то ведь начнется: почему ты ей не помогаешь?

Прикрыла рот ладонью, чтобы не засмеяться. Мериад так забавно пародировал своих бессмертных собратьев!

– Да смейся на здоровье! – махнул он рукой. – Я тут полистал записи о тебе на досуге…

И порадовать мне его нечем. Знаем, проходили. Сначала мать, потом отец, сестра – все в один голос твердили: «Пропащая!»

– Вот если бы носила на себе розовый торт и жеманничала, тогда была бы пропащей, а так просто невоспитанная заготовка. Может, из тебя выйдет булатный клинок, а, может, ничего, отправишься в мусорную корзину. Свечу мне подай!

Пошарив глазами по сторонам, отыскала подсвечник и с благоговейным трепетом протянула богу. На краткий миг пальцы наши соприкоснулись. Сквозь ладонь словно молнию пропустили.

Он так близко!

Сквозь карюю радужку я вновь видела гипнотическую зелень глаз. Она затягивала в неведомые глубины, лишала разума.

– Маленькая лгунья, я все-таки тебе нравлюсь.

Мериад моргнул, разрушив чарующую магию.

Сделала пару глубоких вдохов, постепенно приходя в себя.

И вовсе он мне не нравится, он же бог! Да и чувство было совсем другое. Это как с водой или огнем – мощь стихии завораживает, не отпускает.

– Смерть в каком-то роде тоже стихия, и она тебя притягивает. Хороший знак! Думаешь, – Мериад выпрямился, – мне просто так поручили за тобой присматривать? Нет, только я могу понять, есть ли в тебе искра смерти. А теперь смотри!

Бог поднял подсвечник на уровень моего лица. Сначала я видела лишь чуть трепещущий язычок оранжевого пламени, но затем различила сквозь него изображение свитка. Я представляла сокровище Амандина совсем другим. Где золото и бриллианты, изысканный пергамент? Обыкновенный потертый коричневый тубус с выведенным тушью изображением змеи и солнца. Вдобавок маленький, тонкий, в такой разве только письмо можно уложить.

– Запомнила?

Кивнула. Змея и солнце. Найду!

– Вот еще что…

Свеча погасла. Теперь я слышала, но не видела Мериада, однако ощущала его присутствие каждым волоском на теле. Темнота – его стихия. В какой-то степени бог смерти и есть упорядоченная тьма.

– Измени маршрут. Кентигерн ждет вас, полагает, вы направитесь прямиком на север, и заготовил ловушки. Обманите его, поезжайте на запад, кружным путем доберитесь до Добиса. Пусть Кентигерн гоняется за вашими фантомами. Неплохое выйдет развлечение!

Тихий смешок Мериада обжег мертвенным холодом.

– Жаль, не могу убить его!

Жалобно захрустели чужие кости, сминаемые божественными пальцами. Судя по звуку, часть трона превратилась в труху.

– Но ничего, ты станешь моей маленькой сладкой местью за Рамину. Марис умоется кровавыми слезами.

В ужасе отпрянула от трона: голос бога сочился лютой ненавистью. Той, которая становится смыслом жизни, черной путевой нитью ведет через года.