Зачет по приворотам

Вербена нашлась быстро: все баночки подписывали.

– На, разотри в ладонях!

Маргарит забрала у подруги пригоршню бледно-голубых цветов со стеблями и листьями, сохраненными магическим стазисом, и протянула Даниэль. Та недоуменно уставилась на них. Почему нельзя в ступке, так ведь проще? Однако соседка заартачилась и пригрозила уйти, если леди Отой начнет перечить. Пришлось испачкать пальцы. Интересно, пятна от сока отойдут? А то Даниэль немного накапала на платье.

– Сколько еще?

Девушка замерла над булькающим котелком. Пальцы болели от непривычной работы. Целители пользовались исключительно пестиком, не перетирали стебли и листья между ладоней.

Маргарит покосилась на заготовку зелья, сверилась с книгой, прикинула что-то в уме и удовлетворенно кивнула.

– Так, наруби пока корня мандрагоры, а мы с Лиш натрем сахара. Надеюсь, он тут есть, – неуверенно пробормотала она.

Сахара не оказалось, зато нашлись стручки ванили. Приунывшая юная ведьма просияла. Ваниль даже лучше: она вызывала нежность к объекту страсти.

– Де Грассе сам за тебя ректора просить станет, – заверяла Маргарит, ловко орудуя пестиком. Подруга от нее не отставала, даром стихийница. – Только не смейся в голос, если вдруг комплимент сделает.

– Де Грассе – комплимент? – прыснула Элжбета. – Сразу видно, ты о нем только слышала. Наш суровый темный маг не знает ласковых слов, ему понятие любви незнакомо. Прилагательные и вовсе ненужные части речи.

– У меня тут двоюродная сестра училась, я многое слышала, – важно заметила рыжая девушка и передала ступку Даниэль. – Вот, медленно ссыпь по часовой стрелке, а помешивай против часовой. Думай о де Грассе, представляй его, проси у луны его любви. Затем тем же способом добавь мандрагору.

Любовь Антуана де Грассе! Леди Отой скорчила рожицу. Спасибо, в другой жизни, но ради мести и не на такое пойдешь. И она добросовестно воскресила в памяти черты брюнета, мысленно приговаривая: «Сдохни от безответной страсти ко мне».

Зелье источало удушливый аромат. Казалось, будто девушки очутились в парфюмерной лавке и разом открыли дюжину флаконов. Из почти прозрачного оно постепенно становилось янтарным, зато не так бурлило, как прежде.

– И последний ингредиент – марена. Спорю, банку с ней засунули в дальний ряд.

Элжбета посторонилась, пропуская подругу. Та, охая и вздыхая, рылась на полках. На ученических столах росли горы мешочков и банок, но нужные цветы так и не находились. Шатенке пришлось зажечь второй огонек, чтобы Маргарит смогла залезть в шкаф и обследовать все углы. И она таки нашла крохотный холщовый мешочек. Надписи не требовалось, дар безошибочно подсказал, что внутри.

– Только пять соцветий, иначе смерть, – строго предупредила будущая ведьма и сама отсчитала нужное количество неприметных желто-зеленых цветочков. – Мешать против часовой, сделать три полных круга.

И тут началась магия. Стоило первому соцветию упасть в котелок, как от него стремительно начали расползаться малиновые круги, словно от брошенного в воду камня. Над поверхностью появилось легкое свечение. Затаив дыхание, Даниэль аккуратно всыпала остальные цветы и ахнула, когда зелье за считаные мгновения из янтарного превратилось в ярко-фиолетовое.

– Мешай! – взволнованно напомнила Маргарит и, видя, что соседка в ступоре наблюдает за преображением содержимого котелка, отобрала у нее большую деревянную ложку. – Время на вес золота, упустишь момент – зелье испорчено.

Леди Отой подвинулась, предпочла роль зрителя. Маргарит ловко орудовала ложкой, не боялась вспенившегося, грозившего вылиться на пол зелья. Губы ее шевелились, нашептывая заговор. Случайно или нет, луна таки в нужную минуту пробилась сквозь облака. Серебристая дорожка упала на запястье девушки, заструилась вниз по ложке.

– Готовьте перегонный куб, – скомандовала Маргарит.

Сейчас она напоминала классическую ведьму: рыжие волосы рассыпались по плечам, глаза горели.

С перегонным кубом пришлось повозиться, но совместными усилиями удалось превратить заготовку зелья в концентрированную эссенцию. Колбу с ней поместили в ведро с водой, чтобы охладить.

– Ну вот, готово!

Все трое с восхищением и благоговейным страхом смотрели на заткнутый деревянной пробкой флакончик. Зелье из фиолетового превратилось в темно-пурпурное. Даниэль не могла припомнить, чтобы где-то видела столь чистый и глубокий оттенок. Излишки зелья вылили, все тщательно вымыли, даже открыли окно, чтобы выветрить пары.

– Красота! – выразила общее мнение Элжбета. – Хочу платье такого цвета на ежегодный бал.

Усталая, осоловелая, она привалилась к подруге, которая тоже позевывала в кулак.

– Вроде получилось. – Маргарит подняла флакон и рассмотрела содержимое на свет. – Теперь нужно незаметно подлить его де Грассе в еду или питье. Ты насколько сильно приворожить хочешь?

Даниэль вспомнила взбесившуюся книгу, дождь, унижение в парке и мрачно пробормотала:

– Чтобы на коленях ползал.

Может, жестоко, но и Антуан поступил не лучше, подсунув ей в качестве домашнего задания мертвую руку.

– Тогда пятнадцать капель. Для обычной любви хватит десяти, а для влюбленности – пяти.

Леди Отой кивнула, обдумывая новую задачу. Она успела протрезветь, поэтому сознавала: самое трудное еще впереди.

– Мне нужно стоять рядом, что-то говорить? – Даниэль начала с малого.

– Нет, я уже вплела в чары твое имя.

Прекрасно, одной заботой меньше. Но как-таки напоить темного мага приворотом, не предложить же ему чашечку чая во время рандеву в четыре часа дня? Мол, смочите горло, устали, наверное, орать на нерадивую студентку. И случайно мимо стола за завтраком не пройдешь… А что, если?..

– Мне в его доме убираться, – поморщившись, вспомнила о второй части наказания Даниэль. – Заодно посуду в зелье искупаю. Жаль, не услышу, как де Грассе признается в любви: уеду, но хоть вы развлекитесь, напишите потом, уволили его из академии или нет.

* * *

Утро ворвалось в жизнь Даниэль суматохой в душевых. Как остальные, она спешила одеться и, расталкивая других локтями, занять удачное место в столовой. По традиции в старинных учебных заведениях ели в отдельном помещении, а не в общежитии, поэтому у арки образовалось столпотворение из проспавших студентов. Обитательницы комнаты двадцать четыре оказались в их числе. К счастью, ночные опыты по зельеварению пока оставались секретом, тогда как результат оттягивал карман леди Отой.

– Какое убожество! – пробормотала Даниэль, рассматривая столовую.

Казалось, ей столько же лет, сколько башням академии. Отдельно стоящее двухэтажное здание соединялось с кухней узким переходом. Мрачные стрельчатые окна с помутневшими от времени стеклами, химеры на водостоках создавали гнетущую атмосферу, неподходящую для принятия пищи. Однако соседки Даниэль придерживались другого мнения. Они мило щебетали; Элжбета показывала подруге затейливую резьбу над распахнутыми дверьми. При виде них хотелось удивленно спросить: «Это точно столовая, а не храм?» Массивные, толщиной с бедро, они больше подошли бы форту или обители небожителя.

– Проходим, проходим, не задерживаемся! – монотонно повторял невысокий коренастый мужичок, бивший в медный треугольник.

– Кто это? – покосившись на него, шепотом поинтересовалась Даниэль.

Элжбета мазнула по мужчине взглядом и равнодушно обронила:

– Так, с кухни. Он завхозу подчиняется.

– И долго он собирается колотить?

Стоявший в ушах звон не добавлял аппетита.

– Еще минут десять, потом уйдет. Но и еду выдавать перестанут.

Выходит, в академии все по часам. Неплохо бы узнать об обеде, если таковой существует. Оказалось, днем и вечером студентам полагалось столоваться где придется. Элжбета обещала показать семейную таверну, где мучеников науки кормили практически бесплатно.

Внутри столовая оказалась не менее примечательной, чем снаружи: столбы с капителями в виде тех же химер, широкая деревянная лестница с отполированными временем перилами, бесконечные столы и бесконечные же стулья. Но как бы ни был велик зал, практически все места успели занять, подруги смогли пристроиться только у самой лестницы.

– А тут разве не по факультетам?..