Поиграем?

– Твоя смена закончилась. Я думал, ты уехала.

– Уехала, – подтвердила Кристина. – И вернулась.

– Зачем?

– Хочу поговорить с родителями девочки, – объяснила Кристина.

Оглянувшись по сторонам и убедившись, что их никто не слушает, Женя сердито заявил:

– У нас так не принято, и тебе это прекрасно известно. Это больница, а не церковь или центр психологической помощи. Мы все здесь, врачи и медперсонал, служим одной цели – лечим пациентов и отпускаем их. Домой или, если нам не повезло… – осёкся врач, боясь обидеть Кристину. Потом подумал немного, пытаясь подобрать правильные слова, и мягко продолжил. – Мы не можем принимать близко к сердцу каждого потерянного пациента. Иначе мы не сможем делать свою работу. Я знаю, почему этот случай стал для тебя особенным, но я прошу тебя, не надо.

Кристина понимала, что Женя прав. Как понимала и то, зачем в больнице существует это негласное правило о дистанцировании от пациентов. Но, как верно отметил Женя, этот случай был особенным. Она должна была это сделать.

– Они здесь? – только и спросила Кристина и, не успев услышать ответ, пошла искать дежурную медсестру.

– Крис, – крикнул ей вслед Женя. – Чтоб тебя! – воскликнул он и пошёл в другую сторону.

Кристина нашла их в коридоре. Она сразу их узнала. Потерянные, осунувшиеся, убитые горем. Высокий, с едва проступающей сединой на тёмных висках, крупного телосложения мужчина рыдал, как ребёнок, обнимая маленькую худенькую женщину с острыми чертами лица и огненно-рыжими волосами. Женщина не плакала. Она сжимала руку мужа и безмолвно смотрела в одну точку, словно пыталась найти в обшарпанной больничной стене какую-то поддержку, а возможно ответы на те непостижимые вопросы, что таила гибель их ребёнка.

Кристина не ожидала, что они так скоро приедут. Но признаться вздохнула с облегчением, узнав, что они уже здесь и что она пропустила тот момент, когда им сообщили о смерти дочери.

Она тихонько подошла к скамье, на которой сидели родители девочки, и села рядом с ними. Потом взяла руку женщины в свою руку и прошептала:

– Мне очень жаль.

Женщина перевела на Кристину взгляд. В её глазах плескалось отчаяние. Кристина знала этот взгляд. Сотни раз она видела его в отражении в зеркале.

– Мне очень жаль, – повторила она. – Я была с ней, когда это случилось. Это я нашла её возле больницы вчера, – начала объяснять Кристина. – Я должна кое-что вам отдать. Думаю, это адресовано вам, – сказала она и с этими словами вложила в руку женщины записку. – Она была в вещах вашей дочери.

Женщина медленно развернула листок и прочитала записку. Потом тихо завыла и, наконец, в голос разрыдалась. Отец девочки, не веря своим глазам, вырвал из рук жены записку и прочитал её снова. Затем ещё раз, и ещё раз. Он поднял полные ужаса глаза на Кристину, потом перевёл взгляд на супругу и ещё крепче сжал её в своих объятиях. Он прижался губами к её волосам и шептал ей слова утешения, которые, к большому сожалению Кристины, не способны были облегчить их общую боль.

Кристина понимала, что она здесь лишняя. Она встала так же тихо, как и пришла, и зашагала прочь по коридору. Сердце её разрывалось от звуков, доносившихся из-за спины. По её щеке прокатилась слеза, и она ускорила шаг. Завернув за угол, девушка столкнулась с Женей. Не говоря ни слова, он притянул её к себе и крепко обнял. Не в силах больше сдерживаться она дала волю слезам.

– И не смей говорить «я же тебе говорил», – предупредила Кристина, отпив глоток свежесваренного кофе.

– Я и не планировал, – ответил Женя, улыбнувшись. – Я бы скорее сказал, «я тебя предупреждал», – сказал он и откусил кусочек тоста.

Они сидели в кафе в паре кварталов от больницы и завтракали. Было ранее утро и посетителей в кафе практически не было.

– Мы давно не сидели вот так и не разговаривали, – произнесла Кристина.

– Да, давненько, – согласился Женя и пронзительно взглянул на неё через стол. Его взгляд говорил гораздо красноречивее слов, и сейчас девушка читала в его глазах лёгкий упрёк. – Пожалуйста, прекрати заниматься самобичеванием, – сказал он строго.

Женя не был любителем ходить вокруг да около. Профессия ли хирурга отложила свой отпечаток на его характере, либо именно благодаря этому качеству он и стал хорошим врачом, но одного было у него не отнять – без лишних церемоний и без прекрас он всегда говорил то, что думал. Это могло быть резко, грубо, порой заносчиво. Многие в больнице называли его циником, другие – нахалом, но все сходились во мнении, что его слову можно доверять. Он никогда не юлил, не пытался кому-то угодить или добиться своего лицемерием и заискиванием. И как ни странно, именно этим он и подкупал всех вокруг. Ну и конечно, своими роскошными серо-голубыми глазами, обрамленными густыми, чёрными как смоль, ресницами. Его темные волосы были всегда небрежно уложены, а легкая щетина придавала ему очарования. Женя был высоким и крепко сложенным мужчиной, отдающим предпочтение удобству и вкусу нежели моде и статусу.

Вот и сейчас, он спокойно сидел в обычном заурядном кафе, ел простой завтрак из яичницы с беконом, кофе и тостов с апельсиновым джемом. Завтрак, который другие хирурги из больницы посчитали бы слишком простым и «бедным».

– Я серьёзно. Хватит зарывать голову в песок, – продолжил Женя свои нравоучения. Кристина знала, что это его способ выразить сочувствие и поддержку. Признаться, способ своеобразный, но по-другому он не умел. Женя хотел ещё что-то сказать, но Кристина подняла руку, заставив его замолчать.

– Ты не скажешь мне ничего нового. Ничего из того, что я уже не слышала от других или не говорила сама себе, – заверила она.

– Тогда я не понимаю…

– Ты не поймёшь, – перебила друга Кристина. – И я желаю, чтобы ты никогда этого не понял, – добавила она.

– Да, ты права, – после небольшой паузы произнёс Женя.

– Сменим тему, – предложила Кристина, допила чашку кофе и жестом попросила ещё одну. – Как твои дела? Как Маша?

– Выгнала меня, – ответил Женя и развёл руками. – Кажется, в этот раз она так легко меня не простит.

– Ты думаешь, в прошлый раз ей было легко? – воскликнула Кристина. – Легко?! Ты изменил ей! Простить такое ой как не легко. Я вообще удивлена, что она впустила тебя обратно. И признаться, удивлюсь ещё больше, если она простит тебя и в этот раз. Я тебя, конечно, люблю, но ты дружочек мой та ещё скотина, – сказала девушка и откусила круассан. – Хм, а выпечка здесь вкусная, – отметила она.

Женя не обиделся на брошенный в его адрес эпитет. Отчасти он был согласен с такой оценкой.

– Да, да, я скотина. Признаю, но…

– Но? Ты, правда, думаешь, этому есть оправдание?

– Но! я никогда этого не скрывал. Вспомни, с чего начались наши с Машей отношения. Я был женат, когда мы с ней познакомились. И переспали мы с ней отнюдь не дождавшись бумаг о разводе. Да, мой недолгий брак на тот момент уже трещал по швам, но, тем не менее, Маша знала о нём. Я не скрывал этого от неё никогда. И, назовём это банально, когда ты уводишь мужчину из одной семьи, глупо надеяться, что в другом браке история не повторится. Если вы начинаете встречаться при таких обстоятельствах, мне кажется, девушка берёт на себя определённый риск. Я не оправдываюсь, – заявил Женя, увидев выражение лица подруги, – но ты не можешь с этим не согласиться.

– Возможно, – протянула Кристина, не желая признаваться, что она думала о том же, когда узнала о первой измене Жени. – Но в этот раз всё немного иначе, – добавила она, нарисовав в воздухе кавычки на слове «немного». – Теперь ты отец. Это должно было добавить некую толику ответственности.

– Возможно, – передразнил Женя Кристину, произнеся это ровно с той же интонацией. – Но, как видишь… – сказал он и снова развёл руками.

– И что теперь?

– Не знаю. Дам ей время подумать.

Последняя фраза «резанула» слух и Кристина «взорвалась» от негодования.

– Как же меня бесит эта фраза – «дать время»! Ты даёшь это время не им, а себе! Даёшь СЕБЕ возможность сбежать. Если женщина просит дать ей время подумать, она не хочет думать, она хочет увидеть, что ты будешь делать в этой ситуации. Она хочет проверить твои намерения и способность отстоять твоё желание быть с ней. Если она говорит тебе «Дай мне время», она не ждет, что ты пропадёшь на месяц другой, а потом появишься на пороге с вопросом «Ну что ты решила?». Она ждёт, что ты будешь стучать в её дверь каждый день и доказывать, что она нужна тебе. В противном случае, за этот месяц она поймет, что может жить без тебя! Так что не обманывай себя и не оскорбляй Машу своими рассуждениями о «лучших намерениях».

Женя не удивился внезапному взрыву эмоций Кристины и не стал провоцировать её дальше. И хотя он не ожидал такой реакции на, как ему казалось, безобидную фразу, он понимал, чем эта реакция обоснована.

Кристина тоже не была в восторге от своего выпада, но оправдываться не собиралась. Она слишком много лет была для всех «удобной» и держала своё мнение при себе лишь бы не обидеть друзей и знакомых. Те времена закончились. Что-то сломалось в ней. Теперь она не боялась высказывать своё «фи», ибо поняла, что небеса не рухнут ей на голову за нелестные слова и обвинения. Она заплатила за этот урок большую цену и больше не собиралась прятаться в скорлупе и подстраиваться под окружающих.

– Ты на взводе, зря мы завели этот разговор, – начал говорить Женя.

– Дело не в моих переживаниях, – перебила его Кристина. – Возможно, именно благодаря своему опыту я имею право высказать тебе всё это, а тебе следовало бы меня послушать, – сказала она голосом, не терпящим возражений. – Речь сейчас не обо мне, а о твоей семье. У тебя есть жена и дочь. Дочь, которой ты никогда не сможешь объяснить, что вам с её мамой «нужно было время». Ты мой друг, и я тебя люблю и уважаю, но в данной ситуации я не на твоей стороне. И знаешь, – продолжила Кристина после небольшой паузы, – если ты всё же решишь уходить, уходи сейчас. Не затягивай, не связывай по рукам Машу и не жди, когда Настя подрастёт и начнёт тебя воспринимать, как отца. Уходи сейчас, пока она тебя не запомнила. Ей будет проще смириться с мыслью о том, что отца никогда не было в её жизни, нежели с тем, что он бросил её, – резко закончила Кристина.

– Да, твой отец вряд ли заслуживает звание «Папа года» и мне жаль, что у тебя остались о нём такие воспоминания, но не приравнивай меня к нему, – парировал Женя. – Даже если мы разведемся с Машей, это не значит, что я бросаю Настю. Она моя дочь и мои отношения с её мамой данного факта не изменят, – сказал он твёрдо.

– Надеюсь, ты прав, и у тебя, в отличие от десятков тысяч других приходящих отцов, получится сохранить отношения с дочерью, – саркастически заметила Кристина.

На несколько секунд за столом воцарилась тишина. Каждому из них нужно было перевести дух, чтобы не наговорить другу лишнего. Хотя казалось, что грань уже нарушена. Наконец Кристина сказала:

– Ты не думай, я не намекаю на то, что у вас не получится, и само собой не желаю такого исхода. Я пытаюсь сказать, что… Да, у вас с Машей проблемы, но они не достигли того предела, когда их единственным решением является развод. Вы ещё не достигли точки невозврата. Так может и не стоит к ней стремиться? Подумай, хорошо подумай, что они значат для тебя и реши, наконец, кто ты – неугомонный ловелас или любящий муж и отец. Соединить две роли не получится.