Картина

Аня придвинула стол так, чтобы он полностью оказался напротив окна, а стулья расставила на три стороны. Отметила про себя, что у освободившейся стены вошёл бы небольшой диванчик. Но это потом, когда остальная необходимая мебель будет куплена и с деньгами будет полегче.

Для спальни они выбрали маленькую комнату, окна которой выходили на липовый остров. Пока здесь появилась лишь новая двуспальная кровать, её поставили поперёк комнаты ближе к окну, чтобы всегда чувствовать свежий воздух.

В комнате напротив – будущей детской – сложили коробки с вещами, ожидавшими шкафов, комодов, тумбочек. У окна поставили стол с компьютером и принтером – рабочее место для Ани.

В гостиной молодые оборудовали свой домашний кинотеатр. Прямо на полу поставили телевизор. С дачи привезли две большие диванные подушки, на которых можно развалиться, их положили напротив. Между ними поставили коробки с из-под обуви в качестве подставки для тарелок, чашек, бокалов. В отражении овального зеркала, чуть повёрнутого в их сторону, они ловили свои счастливые лица.

Зал с такой спартанской обстановкой, в своей белой краске пока казался безликим и изо всех комнат самым незащищённым, обиженным, уязвимым.

Костя рано уходил на работу. Он по натуре жаворонок, всегда просыпался рано даже в выходные. Чтобы не мешать своей избраннице, которая любила поспать подольше, он тихонько собирался, завтракал и до пробок уезжал в офис.

Чем раньше начнёшь – больше сделаешь. За такой подход Костя заслужил репутацию человека трудолюбивого, добросовестного и не нытика, требующего надбавку за переработку. Родители с детства приучили ничего не просить, но поступать так, чтобы заслужить желаемого. Так и получалось: руководитель всегда старался включить его в премиальные приказы и отпускал на редкие отгулы без вопросов. А сейчас его назначили начальником отдела. Неплохой старт для молодого специалиста.

Аня оставалась дома. И ей это нравилось – быть хозяйкой собственного жилья. Она чувствовала, что их квартира по-настоящему уникальна – одна на миллион, которая требовала особенного подхода внимания, без спешки.

Молодая хозяйка работала, с удовольствием ловя пробивающиеся солнечные лучи, слушая трель птиц и шелест лип за окном. Под предлогом размять спину она обходила свои новые владения, останавливалась напротив овального зеркала и смотрела в него, представляя в отражении будущее. Когда-нибудь они сделают ремонт, красиво обставят квартиру, начнут приглашать гостей на посиделки, пить вино, играть в «Мафию» и «Монополию».

Позднее здесь с визгом и хохотом начнут носиться дети. Они будут красивыми и умными, как родители, но немного непоседливыми, как и все дети.

Владелица этого богатства чувствовала себя самой счастливой. Первый шаг сделан, придуманная ею сказка воплощалась в реальную жизнь.

А ещё во время дневных осмотров у Ани появилась своя тайна – так она это называла. Она ложилась на подушки так, чтобы было удобно рассматривать закрашенную стену с едва различимыми пятнами. Было в ней что-то притягательное, какая-то загадка, скрытое послание художника. По бледным контурам она пыталась определить: была ли это картина или это, так сказать, производственные издержки. Мало ли – человек творческий, мог что угодно придумать. Выплеснуть банку краски, к примеру. Почему нет? Ведь это была его стена и его задумки.

Но Ане хотелось верить, что там картина. Скорее всего незавершенная, иначе вряд ли бы её закрасили. Каждый день она размышляла над этим, пока глаза выделяли новые и новые фрагменты мозаики.

Во время очередного созерцания ей пришла идея – странно, что только сейчас, а не сразу. Аня нашла простой карандаш и стала обводить все тёмные просветы. Их оказалось значительно больше, чем она думала. Однако появляющийся эскиз не давал подсказки: что хотел сотворить автор.

Иногда Аня мечтала, что они с Костей случайно познакомятся с бывшим жильцом. На каком-нибудь советском рауте или молодежной вечеринке. Они посмеются над таким совпадением, и художник удивится, что новая хозяйка не смогла понять его замысел, ведь всё так очевидно. Или смущённо покраснеет и назовёт это мазней, ребячеством. А потом нарисует для них картину – может, то, что изначально задумывалась на стене.

Продававшие квартиру хозяева – тихая семейная пара – были немногословны. Сказали, что художник прожил здесь меньше года. Звали его Боря. Что рисовал? У него много картин, и все красивые. Он вообще талантливый человек. Где он сейчас? Далеко. Очень. У него всегда было много планов…

Добиться большего Аня так и не смогла. Но чувствовала, что здесь жил был не просто квартирант. Или хозяевам стал больше, чем очередной жилец.

Во время своих перерывов она представляла, как таинственный Боря творил здесь. Прямо на этом месте, где сейчас лежала она. Искал вдохновение под шёпот листвы за окном, делал один набросок, второй, третий – пока не добивался того, чего хотел.

Странное всё же чувство. Тот художник давно здесь не жил, и Аня его никогда не видела. Но чувствовала сохранившуюся энергетику, которая сейчас вдохновляла её – на дом, на работу, на их с Костей будущее.

Как-то, возвращаясь с пробежки, Аня увидела на скамейке пожилую женщину. Учитывая старый дом и старый район вокруг должны быть бабульки. По факту они с Костей редко встречали пенсионеров. Хотелось думать, что у современных бабушек море другие забот – дача, внуки, сериалы, скандинавские палки и прочие дела, из-за которых некогда просиживать на скамейке. А не потому, что некому уже.

На женщине у подъезда было в платье в крупный цветочек, на ногах ортопедические туфли, седые волосы придерживал ободок. С возрастом фигура округлилась, но сохранилась гордая осанка и манеры, полные достоинства. Аня не удивилась бы, если это жена видного начальника, соответствующая высокому статусу.

Она подошла поближе и увидела, что женщина сохранила естественную привлекательность. Морщинки и округлые щеки будто подчеркивали черты лица. Ох, какой же красавицей, наверное, она была в молодости! Сводила с ума парней. И, судя по дому, выбрала удачную партию. Хотя такие женщины сами способны довести своего избранника до кресла начальника.

Ане захотелось познакомиться с соседкой, узнать больше о ней самой, о доме. Она остановилась напротив:

– Добрый день, разрешите? Не помешаю?

Женщина внимательно посмотрела на незнакомую блондинку. Худенькую фигурку обтягивали зелёная майка и чёрные тайтсы ниже колена, на ногах поношенные чёрные кроссовки. Ниже талии висела миниатюрная спортивная сумка с бутылочкой воды, телефоном и ключами.

Женщина великодушно согласилась, указав на место рядом.

– Прошу. На наркоманку и мошенницу вроде не подходишь, – у собеседницы оказался звучный голос, такой красив в песнях.

– Я не наркоманка и не мошенница. Я теперь здесь живу, новая хозяйка с пятого, из трёшки.

Ане было чертовски приятно произносить это слово, символизирующее новую ступеньку во взрослой жизни, стабильность, с умом потраченные годы жизни.

– Ах вот оно что, – женщина посмотрела на блондинку теперь заинтересовано.

Ответить она не успела, из поезда вышла бабулька. В отличие от «жены начальника» эта старушка была намного старше. Сухое тело изогнуто временем, рука крепко вцепилась в трость. Это бабушка была классической – в белом с чёрной крапинкой ситцевом платке на голове, вязаной кофте поверх бледно-голубого ситцевого платья в мелкий рисунок.

– Здорова, Клавдия Никифоровна, – по-простому поприветствовала она даму в ободке.

– И тебе не хворать, Катерина Степановна, – протяжно ответила та. Фраза вроде была обычной, свойской, но прозвучала она как от барыни.

– Давненько тебя не видела. Чем занимаешься?

Аня присела на край скамейки, делая вид, что развязался шнурок. Может, удастся разговорить старожил дома?

– Да вот, с молодёжью знакомлюсь. В наш подъезд переехали, – и она указала пальцем вверх.

Катерина Степановна уставилась на Аню, пытаясь разглядеть или запомнить её, всё же возраст.

– Это вы, штоль, новосельцы с пятого? – спросила она.

– Мы. Я Аня, моего жениха зовут Костя.

– А я баба Катя с первого. Клавдия Никифоровна на третьем этаже живёт.

Аня вспомнила, как её бабушка рассказывала, что получить третий этаж считалось большой удачей: и не низко, и не высоко. Шума меньше, солнце достаёт, не топит с крыши. Для жены начальника вряд ли это было простым везением.

– С женихом, говоришь, живёшь, не расписаны ещё? – спросила соседка с первого этажа.

Клавдия Никифоровна продолжала сидеть, в пол-оборота смотря на детскую площадку и улыбаясь звонкому смеху ребятни, как будто разговор её не касался. Но Аня была уверена, что она внимательно прислушивается к каждому слову.

– Нет ещё, только собираемся.

Бабушке явно были не по душе новые нравы молодёжи. Однако она философски оценила ситуацию:

– Ну хоть собираетесь.

– Ага, – улыбнулась Аня своим мыслям. Она представила, как к этому самому подъезду поедет лимузин, как они чинно выйдут. Она в шикарном платье, Костя в светлом костюме. Как соседи будут выглядывать из окон, а девочки с детской площадки мечтательно вздыхать: вот бы быстрее вырасти и стать такой же красивой невестой.

– Дорого?

– Что? – Аню вернули из грёз. О чем её собеседница? О платье? Костюме? Лимузине? Всей свадьбе?

– Дорого, говорю, отдали за жильё?