Позитив-2. Человек, который смеётся

Они познакомились случайно, когда дамочка в простеньком пальто поскользнулась на весеннем гололёде, а оказавшийся рядом прохожий вовремя подхватил её под локоток. Дело было 7-го марта, когда город охватил дух праздника, а нарядные мужики носились с тюльпанами и конфетами. Геннадий предложил выпить по чашечке после работы, Галина не отказалась. На корпоративном поздравлении с девочками она хлопнула шампанского и, осмелев, взяла дело в свои руки.

В июне они поженились. Галка сама намекнула на официальный статус отношений, про себя решив, что какой-никакой, а мужик. Геннадий не отказался, решив испытать новый опыт.

К очередному 8 марта жена ушла. Потом удачно вышла замуж и родила троих детей. Гена не был расстроен, когда снова остался один. И также равнодушно отнёсся к переменам в жизни своей бывшей.

Вскоре появилась Нина. Она переехала в дом, который обслуживала управляющая компания «Сфера», став очередной клиенткой для Геннадия. Хозяйка сделала заявку, когда потекла раковина. И увидела в мастере свой шанс: мужчина высокий, не такой уж страшный, спокойный, не алкаш. Разведён, но без алиментов. К тому же руки растут откуда надо.

Он не стал сопротивляться против чашки чая и последующей череды событий, ведущих к свадьбе. Но, в отличие от Гали, он успел привыкнуть к Нине. К её уходу, её словам он уже не отнёсся так равнодушно. Последующий год он потратил на то, чтобы измениться.

И вот результат – ему 40 лет, он всё ещё привлекательный холостой мужчина, но уже полный позитива.

***

Геннадий продолжал идти по набережной. Растянутые губы замерли, обнажив жёлтые зубы в шахматном порядке. Прохожие бросали редкие недоумевающие взгляды. Так обычно смотрят на чудиков или пьяных. Он не пил, но предвкушение задуманного его пьянило сильнее, чем самый крепкий алкоголь.

Мягкие подошвы кед бесшумно касались брусчатки. Казалось, что с каждым его шагом солнце становилось краснее. Скоро будет совсем красно – подумал он, и эта мысль заставила его расхохотаться в голос. Несколько человек обернулись на смех, не понимая его причину. Ну куда ж им – они не достигли того дзена, когда чувствуешь себя абсолютно свободным и счастливым.

Он поднял руки, как у статуи Христа в Рио, и начал кружиться на месте, продолжая счастливо смеяться. Перед глазами мелькали краснеющее солнце, его вытянутая по брусчатке тень, недоумевающие взгляды, кривые ухмылки и вполне искренние улыбки на лицах окружающих.

«Дураки, вы ж ещё не знаете, чему радуетесь», – подумал он и засмеялся громче.

В заключение своей пантомимы он трижды вскинул руки вверх, затем сцепил в замок за спиной и плавно продолжил путь, словно был на катке в коньках. Свидетели его выплеска усмехнулись и вскоре забыли о странном дядьке, решив, что запоздало действует весна.

Молоденькая девушка покрутила указательным пальцем у виска и присвистнула, смотря на удаляющуюся фигуру в длинном плаще.

– Да ладно тебе, – щёлкнула жвачкой её подружка. – Все мы немного с приветом.

***

Брусчатка плавно поворачивала к гранитным ступенькам, которые изогнутой лентой устремлялись вверх, ко второй церкви.

По лестнице спускалась молодая женщина с коляской. В коляске сидел весёлый карапуз, улыбался во весь свой беззубый рот и указывал маленьким пальчиком на пролетающих птиц. Мама старалась как можно мягче спускать колёса, крепко вцепившись в ручку. Она сосредоточилась на спуске, который закрывал пышный подол платья, коляске и ребёнке в ней. Геннадий подскочил к ней через ступеньку, подхватил коляску на руки, словно это была его возлюбленная, с которой он танцевал на балу, покружился вокруг себя, вызвав восторг у ребёнка.

– Мужчина… Вы что… Осторожнее… – растерялась мать, хотя в душе была благодарна: хоть кто-то помог с её любимой ношей.

– Я только хочу спустить вашего ангелочка на землю, – и он, покачивая коляску на руках и наслаждаясь приливом смеха малыша, действительно спустил коляску вниз.

– Спасибо вам огромное, – искренне поблагодарила молодая женщина. – Побольше бы таких людей.

Он снова растянул рот, обнажив шахматные зубы, и поднял руки вверх: мол, вот оно – признание!

Приложив руку к груди, он поклонился перед женщиной, словно актёр на сцене, и вернулся на лестницу, которая огибала церковь.

Несколько прихожан любовались вечерним пейзажем, стоя у побеленного ограждения.

Поднимаясь к ним, Геннадий чувствовал, как растёт возбуждение. Ему одновременно хотелось оттянуть начало, чтобы в полной мере насладиться предвкушением, и в то же время не терпелось начать то, чего так долго ждал.

Он поднялся наверх и оглянулся. На этом участке параллельно набережной шла дорога. Движение здесь не было интенсивным, однако проезжая часть не пустовала.

У единственной «зебры» стояла сгорбленная старушка, тяжело опираясь на трость. Трость была явно не по росту, возможно, досталась от деда или другого родственника. Бабуля, наклонившись, держалась за ручку, как за поручень в трамвае, обнимая полированную палку. Она была очень старенькой. Голову покрывал бледно-серый с красными цветами платок. Под зелёной тёплой кофтой просматривалась сгорбленная спина и складки на теле. Длинное платье или юбка почти доходили до шерстяных носков, выглядывающих из-под калош.

Старушка стояла в нерешительности: сумеет ли перейти дорогу до появления очередной машины. Водители притормаживали перед «зеброй», но видя, что пешеход стоит, проезжали мимо.

Геннадий, мягко переступая кедами, неслышно подошёл к бабуле, наклонился к ней и спросил:

– Вам помочь?

Женщина вздрогнула и обернулась на голос:

– Уф, напугал-то. Чего крадёшься, етить колотить? – заворчала она.

Геннадий, продолжая улыбаться, поднял ладонь вверх, предлагая опереться на неё.

– Ну помоги, коль не шутишь, – ворчливо согласилась старушка. – Пока молода была – как бабочка порхала, – почувствовав опору, она сделала первый шаг. – А вот как получается: чем глубже старость, тем сильнее земля держит.

Потихоньку, шаг за шагом, она пересекала дорогу. По обе стороны «зебры» начались скапливаться машины. Однако ни один водитель не сигналил. Сидящие в транспорте уважительно кивали, кто-то решил снять видео для соцсетей «о благородных людях нашего города».

Старушка охала, волнуясь из-за того, что всех задерживает. Старалась быстрее переставлять ноги, от чего шаги делались меньше. Понимая это, она вздыхала ещё больше.

– Ничего, бабка, прорвёмся, – подбадривал помощник. – Мы ещё повоюем.

– С кем хоть воевать-то, милок? – тяжело дыша, спросила старушка. – Слава небесам, в мирное время живём.

– Был бы повод, старая, – ответил он добродушно. – Был бы повод.

Наконец, двухполоска была преодолена. Автомобилисты мягко тронулись со своих мест, на прощание одобрительно сигналя долговязому мужику.

Бабка пока не отпускала руку помощника, пытаясь отдышаться.

– Ох, спасибо, милок, – поблагодарила она. – Дай Бог тебе всего в твоих делах.

Губы Геннадия вновь растянулись в улыбке:

– Твоими б, бабка, устами…

Женщина ещё минутку постояла, пока дыхание не восстановилось:

– Дальше я как-нибудь сама. Ты ж, наверное, по делам шёл, опаздываешь.

– Опаздываю, – согласился он и убрал руку. – Ну, бывай бабка!

Та только кивнула.

Геннадий развернулся обратно к «зебре», к которой подъезжал отполированный красный кабриолет с бухающими звуками рэпа. Из-за руля и чёрных очков он не смог разглядеть, сколько лет водителю. Надменная девка рядом едва закончила школу. Она интенсивно работала челюстями, разминая жвачку в полости рта.

Геннадий широко улыбнулся, сделал поклон и взмахнул руками вправо, показывая, что попускает такой шикарный автомобиль – а иначе как выразить чрезмерное уважение и восторг.

Автомобиль, правда, и не думал останавливаться. Худющий пацан, задравший подбородок, чтобы лучше было видно дорогу, даже не обернулся. Девка скосила на пешехода снисходительный взгляд. Когда машина проезжала мимо, Геннадий услышал её голос в рэпной паузе: