Младший сын мэра

Его основной недостаток в том, что он считает себя вправе говорить человеку в лицо все, что он о нем думает.

– Денежка? – хмыкает с сарказмом, – я не видел тебя в списке гостей.

Ого! Они даже списки составляют?

– Может, невнимательно смотрел? – снимаю с плеча сумочку и, положив ее на стойку, забираюсь на высокий стул.

Артур смотрит на меня почти с уважением.

– Пи*дец, ты наглая…

– Не понимаю, о чем ты, – невинно хлопаю ресницами и обращаюсь к бармену, – будьте любезны, яблочный сок.

– Грех тебя за это по головке не погладит, – усмехается, потирая заросший подбородок.

– Он тут при чем?

– А ты типа не из-за него пришла?.. – смеется тихо.

– Представь себе, нет!

– А вот это ты сейчас ему сама и скажешь, – бормочет Артур, поднимаясь со стула, на который тут же садится Кирилл.

Я замираю. Но всего лишь на мгновение. А затем, закинув ногу на ногу и красиво положив локоть на барную стойку, широко ему улыбаюсь.

– Приве-е-ет…

Кирилл на меня даже не смотрит. Сложив обе руки на стойке, задумчиво почесывает языком верхние зубы.

Такой красивый и такой… любимый. Холодный, далекий, неприступный, но для меня все равно самый лучший.

– Еще скажи, что не ожидала меня здесь встретить, – говорит ровно, награждая меня прохладным взглядом.

Залипнув на его полных губах, привычно сглатываю.

«Конечно, ожидала! Ты прекрасно знаешь, что я таскаюсь по этим тусам и впискам только из-за тебя!»

Глава 2.

– При чем здесь ты, Кир? – хохотнув, задираю брови, – решил, что я к тебе пришла?

Повернув ко мне голову и подперев подбородок кулаком, Греховцев смотрит в мои глаза. С виду он спокоен, лицо не выражает абсолютно ничего. В серых глазах штиль. И только исходящая от него агрессивная аура выдает его истинное настроение.

– Меня Паша пригласил, – продолжаю врать самозабвенно, – не веришь, спроси у него сам.

– А я разрешал тебе сюда приходить? – спрашивает он обманчиво спокойным тоном.

– А я должна спрашивать твоего разрешения? – повторяю с той же интонацией.

– Я сказал, что тебе сюда нельзя.

– Почему?

– Потому!

– Думаешь, я не знаю, что ты здесь… вы здесь с девками трахаетесь?

– Хочешь стать одной из них? – парирует, слегка заломив одну бровь.

– Может, и хочу! Не твое дело!

Кир отворачивается и словно сам себе кивает.

– Ты права, Настя. Это не мое дело. Ты уже девочка взрослая, делай, что хочешь.

Сказав это, он встает и, больше не глядя на меня, уходит. Я остаюсь наедине со стаканом яблочного сока и горькой обидой.

Ненавижу его! Всю душу вымотал, всю кровь выпил! С третьего класса жизни не дает. Десять лет! Десять, мать вашу, лет я жду, когда он обратит на меня внимание! Десять лет я ищу в его глазах хоть какой-то намек на интерес ко мне, как к девушке.

Десять лет мечтаю о нем.

И ничего. Пусто. Ноль. Совсем.

Стоит ли говорить о том, что первый поцелуй, о котором я грезила, у него случился не со мной. Первый секс, соответственно, тоже.

Плакала ли я, когда узнала? Мне казалось, я умру. Я четыре дня не ела и не вставала с кровати. Я жить не хотела.

С тех пор мало, что поменялось. Он живет в свое удовольствие, а я продолжаю лелеять глупую надежду.

Отпив сок через трубочку, я слезаю со стула и иду наружу. Ноги за это время успели отдохнуть, так что, наверное, и потанцевать смогу.

– Денежка! – тут же кричит мне прыгающий с бутылкой пива в руке Ваня, – иди сюда!

Я подхожу ближе и с улыбкой смотрю на танцующих под модный трек девушек на лужайке. С нарядом я не угадала. Это блестящее платье и каблуки вообще не в тему. Все девчонки либо в шортах, либо в джинсах. Громко смеясь, красиво извиваются под музыку.

– Иди сюда! – повторяет Иван, подскакивая среди девчонок, – че встала, как неродная?

Греховцева поблизости не видно. Скользя глазами по толпе, выискиваю его шевелюру. И лучше бы я этого не делала, потому что обнаруживаю его в углу террасы, примыкающей к дому, целующимся с какой-то брюнеткой. Она сидит на парапете, широко разведя ноги, а Кир, стоя между них, орудует у нее во рту языком.

Он впервые делает это при мне. Теперь я понимаю, почему он не хотел, чтобы я сюда приезжала.

Мне плохо. Я отчетливо чувствую, как под ребра медленно входит нож. Сумасшедшая боль и невозможность сделать глоток воздуха. Музыка, голоса, смех приглушаются, земля под ногами начинает раскачиваться.

– Настя, – хватает за руку пьяный Ваня, – потанцуй со мной, крошка…

Я облизываю сухие губы и заставляю себя отвести взгляд от горячей парочки. Не смотреть. Ни в коем случае. Нельзя. Иначе свихнусь.

– Почему бы и нет?