– Папа, что с ним? Да не кричи на него!
Смирнов опомнился. Он подошел к Володе:
– Прости, мой маленький… я и сам напугался. Ты не виноват ни в чем, слышишь? Просто… не ходите вы никуда! Не ходите!
Он крепко обнял Володю:
– Ну очнись, мой хороший. Володя!
Арсений Васильевич потряс мальчика за плечи. Тот наконец перевел на него взгляд:
– Он его убил.
Нина снова расплакалась. Володя, глядя на лавочника остановившимися глазами, повторял:
– Он его убил. Совсем. Захотел – и убил. Убил – потому что захотел. Ни за что убил. Совсем. Потому что захотел – взял и убил.
– Володя, очнись! – тряс его Арсений Васильевич, – очнись, мальчик!
– Папа, что с ним?
– Не знаю… испугался. Володенька!
Вдвоем они трясли Володю за плечи, Арсений Васильевич умыл его холодной водой, и мальчик наконец пришел в себя. Оглядевшись, он сел на стул и глубоко вздохнул.
– Что это, Арсений Васильевич? – спросил он дрожащим голосом, – что это?
Смирнов с жалостью смотрел на детей. Что им говорить?
– Володенька, – наконец заговорил он, – не знаю, малыш, что тебе сказать. Ничего не буду! Только прошу, дети, никуда не ходите. Нечего вам на улицах делать, сидите дома, милые!
– Он его убил! – крикнул Володя, – просто так взял – и убил! Почему он думает, что может убить?
– Он бандит, – неуверенно сказала Нина.
– Не бандит. Потому что бандита посадили бы в тюрьму, а этот считает, что прав… Он не бандит… или – кругом бандиты. Революция – бандиты. Убивают…
– Замолчи, Володя! – строго сказал Арсений Васильевич, – замолчи и послушай меня. Следи за языком своим, слышишь? Нигде, никому! Ничего!
Володя перевел на него усталые глаза:
– Так ведь – свобода…
– Замолчи, я сказал!
– Папа! – вмешалась Нина, – что ты на него все кричишь? Посмотри, какой он!
Она подошла к Володе и потянула его за руку:
– Пойдем книжку посмотрим?
Она подвела его к дивану, усадила и сама села рядом. Взяв со столика альбом с видами Москвы, Нина раскрыла его и, перелистывая, стала монотонно рассказывать:
– Вот Кремль… Вот тут – Тверская улица…
– Тверская? – спросил Володя, – Тверская…
– Да, Тверская. А дальше – смотри – Замоскворечье… у папы друг там живет…
Арсений Васильевич покачал головой. Сумасшедший дом какой-то.
Книжка закончилась, Нина встала:
– Пойду нам чаю сделаю…
Арсений Васильевич подсел к Володе:
– Сынок, послушай меня. Время сейчас опасное, у тебя родители, сестренки. Ты никуда не ходи, ни с кем не разговаривай.
Володя повернулся к нему:
– Мы с Ниной когда туда шли, как раз говорили, что революция – это хорошо. Хорошо? Как нам дальше… ну, жить?
– Ну, сынок. Так и жить. Что поделаешь?
– Я боюсь.
– И я боюсь. Все боятся.
– А вас тоже могут на такие работы забрать? – спросил Володя.
– Могут, наверное, – сказал Арсений Васильевич и покраснел. На работы его уже забирали, но вовремя сунутые старинные серьги спасли положение.
– И папу.
– И папу. Но ты не переживай. Справимся, если что. Мы оба здоровые, сильные. Не бойся. Все кончится, мой хороший. Пойдем-ка чаю выпьем.
Арсений Васильевич собрался проводить Володю. На улице тот остановился:
– Не говорите моим родителям про сегодняшний день, ладно? И Нину попросите. Не хочу их пугать. Дома и так… невесело.
– Не скажу. А ты обещай потише себя вести.
Володя кивнул:
– Постараюсь. Арсений Васильевич!
– Что, мой хороший?