– А как же тут жить? А как же ходить между книгами?
Володя улыбнулся:
– А мы зато можем играть, как будто землетрясение… Смотри, я на кресле – это последний остров остался…
Он не договорил. Отец вскочил, бросился к нему и замахнулся. Володя еле успел увернуться:
– Папа, ты что?
– Тебе шуточки? Шуточки? – кричал отец, сжимая кулаки, – землетрясение? Тебе смешно? Смешно оттого, что рядом с нами живет эта… эта…
Он снова замахнулся. Володя зажмурился. Мама встала между ними:
– Яков, немедленно перестань. Немедленно!
Отец остыл. Володя, дрожа, встал с кресла. На отца он старался не смотреть. Боком проскользнув мимо, он вышел в Анютину комнату. Там он сел к окошку, стараясь унять дрожь и не заплакать.
Вбежала Анюта:
– Володя! А почему папа рассердился?
– У него и спроси.
– Он не говорит. Почему?
– Оставь меня в покое?
Сестра обиделась:
– Это моя комната!
– А моя где?
– Не знаю. Это моя. Уходи! Я буду тут одна играть.
Володя встал и вышел на кухню. Нюронька чистила картошку:
– Что там батька твой разбушевался? Натворил ты что?
Володя пожал плечами.
– Так с вами и надо. Что ты таким букой глядишь?
– Ничего.
– Ничего… жалко комнаты, вот и злишься. А что злиться? Ты пожил в комнате один, вон и кровать была, и стол. И игрушки! А мои на лавке вдвоем спали, валетом. Теперь и ты так поспи, погляди, каково в нашей шкуре, каково рабочему классу…
Сначала она говорила спокойно, потом постепенно начала распаляться. На кухню вышел Альберг:
– Что ты тут делаешь?
– Сижу.
– Иди…
Отец замялся. Володя понял – не знает, как сказать. Куда идти? Домой? Но он дома. К себе – нету больше никакого к себе. В гостиную? Но заваленная комната больше не гостиная.
Отец наконец нашелся:
– Иди чай пить.
Володя вернулся в комнату. Мама, прикусив губу, расставляла чашки. Заметив Володю, она сердито бросила:
– А ты бы погодил со своими выдумками!
– Хорошо, мама. Я буду молчать.
Постепенно появился хоть какой-то порядок – отец под руководством мамы передвинул мебель, книги положили в буфет, на подоконники, даже картины повесили. Володя спал теперь в Анютиной комнате. Она обрадовалась:
– Ты мне сказки будешь по вечерам рассказывать?
– Нет, – угрюмо ответил Володя.
– Почему? – расстроилась сестра.
– Мне за выдумки от папы с мамой попадает, – громко сказал Володя.
Отец посмотрел на него, но ничего не сказал. Мама прикусила губу и махнула рукой.
Засыпая, Анюта сказала:
– Как хорошо, что мы с тобой в одной комнате!
– Это твоя комната, – отозвался Володя, – я тут так, из милости сплю.
Аня разревелась, прибежала мама. Сестра никак не хотела говорить, в чем дело, но так смотрела на брата, что мама все поняла:
– Ты все не уймешься никак? Аня, спать. Немедленно.
Сестра, всхлипывая, заснула.
33
Он действительно теперь старался молчать дома, при первой же возможности убегая на улицу. Сначала сидел у Нины, но потом стало казаться, что он стесняет, и после уроков Володя стал ходить по улицам, разглядывая разрушенный, пустой, голодный и какой-то одинокий город.
Вывески на улицах пугали и обнадеживали одновременно. «Мы новый мир построим» – какой он будет, новый мир? Пока от нового мира Володя не видел ничего хорошего – голод, грязь, уставшие, легко раздражающиеся родители. Новый мир…
Да, новый мир, конец войне, но вот уже началась другая война, потому что со всех сторон наступают, хотят свергнуть новый строй. Кто-то ждет прихода немцев, кто-то Юденича. Кто-то боится, кто-то нет…