– В чем дело, Владимир? – повысил голос отец.
Володя пожал плечами:
– Ни в чем. Я же решаю за нее задачи. А она написала мне сочинение. А что солгал… я не солгал, я просто промолчал. Сейчас вот говорю.
– Значит, ты считаешь правильным, что Нина пишет за тебя сочинения, фактически учится за тебя?
– Она за меня не учится. Я не знал, что писать.
Отец встал:
– Спать. Завтра я с тобой поговорю.
– Поговори сейчас.
– Что?
– Поговори сейчас. Зачем ты меня мучаешь?
– Мучаю?
– Конечно. Как мне ждать, что будет завтра?
Отец растерянно смотрел на сына.
– Владимир, я запрещаю тебя пользоваться результатами чужого труда, – наконец сказал он.
– Как это?
– Ты не понимаешь, что такое чужой труд?
– Понимаю. Но как им не пользоваться? Дуняша приготовила обед, кто-то построил этот дом, провел в него водопровод, книги, по которым я учусь, кто-то написал.
– Не строй из себя идиота.
– Я не строю.
– Я должен объяснять тебе очевидное? Твоя учеба – это твоя обязанность, сочинение задали тебе, и писать его должен был ты.
– Почему?
Володя понимал, что нарывается, что отец взбешен, но остановиться уже не мог.
– Остановись, – тихо и яростно выговорил отец.
– Я никуда и не иду.
Отец схватил его за плечи. Володя зажмурился.
– Что у вас тут? Яков, что за ночные разговоры? Ему давно пора спать.
Мама стояла на пороге, близоруко щурясь. Отец встал.
– Завтра, – раздельно выговорил он, – завтра я с тобой поговорю. Надеюсь, ты успеешь сделать до завтра все необходимые выводы. Иначе… пеняй на себя.
– Какие выводы? О том, что мне нельзя пользоваться результатами чужого труда?
Отец быстро вышел. Мама пошла за ним. Дверь закрылась.
Володя лег, завернулся в одеяло. В окно светила луна, мешала. Надо бы встать, задернуть шторы, равнодушно подумал он, поворачиваясь на бок и подкладывая ладонь под щеку.
Ну и пусть, шепотом сказал он. Ну и пусть завтра что угодно, и в гимназии он скажет правду – что не знает, что писать про родину и чужую сторону, что никакого сочинения он не написал. С этими мыслями он уснул.
13
Наутро все казалось другим. Вспоминая прошедший день, Володя удивлялся – и отчего плакал у Нины, и с чего так разговаривал с отцом, и почему не мог написать сам простейшее сочинение?
Переписанное сочинение он сдавать не стал – попросил, чтобы дали еще два дня, не успел подготовиться. Учитель пожал плечами, но возражать не стал – гимназист Альберг учился отлично, если что-то не успел, то уж всяко не по причине лени.
После уроков Володя пошел встречать Нину.
Из ворот гимназии выходил Арсений Васильевич. Увидев Володю, он рассеянно поздоровался и пошел дальше. Володя догнал его:
– Арсений Васильевич, извините меня, что я вчера так…
Смирнов остановился:
– Да, некрасиво.
– Нина сердится?
– Конечно.
– Она мне вчера сочинение принесла. Я сам не знаю, что вчера был за день. Я не могу объяснить…
– И не надо уже. С Ниной, наверное, помиритесь, а ты уж на будущее старайся как-то сдерживаться, Володя. Мы ведь в твоих настроениях не виноваты, так?
– Так. Простите меня!
– Хорошо, забыли. Ну, я забыл, а Нина сама тебе все скажет.
– Что вам в гимназии сказали?
– Да что в таких случаях говорят, то и сказали, наверное. Я, сказать по правде, не больно слушал.
– У меня папу пока ни разу не вызывали.
– Я тоже пока не бывал. Вот – с почином…