– А отец твой – инженер, и фамилия немецкая! Может, и он шпионит? А?
Что случилось потом, Володя почти не помнил. Он кинулся на Шурку. Тот не ожидал нападения, и победа осталась бы за Володей, но тут в класс вошел сам Штемберг.
– Что тут происходит?
Мальчики отскочили друг от друга.
– Альберг? Коган? В чем дело? Вы знаете, что драки в гимназии строжайше запрещены? Оба – ко мне в кабинет.
В кабинете директор сел за стол. Володя с Шуркой молча стояли перед столом.
– Итак, в чем дело? Кто начал потасовку?
Какое глупое, смешное слово – потасовка… Не к месту Володя вспомнил, что это Нина любит вот так вот обмусоливать какое-то слово – говорит его, говорит, рассказывает, что оно ей напоминает, и потом это слово, самое простое, привычное, становится каким-то странным, диким, нелепым. Интересно, что бы она сказала про слово – шпион? Что шипит, что напоминает шипение змеи? И Володя невольно улыбнулся.
Штемберг заметил его улыбку.
– Вы еще и улыбаетесь, Альберг? Расскажете, что вас так веселит? Может быть, то, что я собираюсь вызвать вашего отца отдельно? Или то, что вам будет снижена отметка по поведению?
Володя покачал головой:
– Простите. Я.. я просто улыбнулся своим мыслям. Нет, меня не веселит то, что вы вызовете отца и снижение отметки.
– Из-за чего началась драка? Кто зачинщик?
Мальчики молчали.
– Прекрасно, – вздохнул директор, – прекрасно. Сейчас вы можете идти домой, с завтрашнего дня будете в течение недели оставаться после уроков. С вашими родителями я поговорю завтра отдельно после собрания. Идите!
На улице Шурка схватил Володю за воротник:
– Это из-за тебя все! Из-за тебя! Если бы ты не полез…
Володя стряхнул его руки:
– Из-за тебя. Ты меня шпионом назвал.
– Нет! – крикнул Шурка, – ты не шпион, ты просто трус! Тебе бы с девчонками гулять – то-то ты с малявкой-лавочницей все болтаешься.
Володя устало вздохнул. Очень хотелось врезать Шурке от души.
– Я пойду.
– С девочкой гулять?
– Да.
В воздухе пахло весной, по улицам бежали ручейки. Хорошо бы погулять – но теперь с прогулками покончено… по крайней мере, на ближайшую неделю.
Около лавки Володя увидел Нину. Она сидела на корточках и запускала в ручейке кораблик.
– Володя! – обрадовалась она, подняв голову, – а я кораблик пускаю. Смотри – из бумаги сделала. Хороший? Только промокает быстро.
– Надо бы деревянный…
– У меня нету. Папа хотел купить, но что-то не достать нигде.
– А мы можем у тебя ножик взять? Я сделаю.
– Конечно!
Они забежали в лавку. Арсения Васильевича не была, у прилавка стоял Николай.
– Николай Иванович, у вас ножик есть под рукой? – спросила Нина, – Володя кораблик вырежет.
– Есть, вот, Ниночка, возьмите. Только, ради бога, аккуратней…
Дети вышли на улицу. Нина подпрыгивала:
– А из чего вырезать будем? А какой? А с парусами?
– Да погоди ты, Нина… сейчас покажу все. Пойдем к церкви.
Около церкви рос старый клен. Володя отковырял от него толстый кусок коры:
– Вот, это корабль сейчас будет.
Он продолбил середину, сделал там дырочку и вставил тоненький прут:
– Вот сюда можно парус. Летом листочек, а сейчас…
– А сейчас лоскуток. Пойдем к дому, я на минутку заскочу и лоскуток возьму. Какого цвета?
– Черный. Будет пиратский корабль.
– Ну вот еще! Я красивый выберу.
Понятия о красоте разошлись – Нина принесла белую в красный мелкий цветок тряпочку. Володя возмутился:
– И что это за корабль – с таким-то парусом?
– Очень красивый корабль. Ты только представь – море синее, небо синее, и корабль – с таким парусом…
Володя вздохнул:
– Как хочешь.
Он укрепил сомнительный парус и снова взял ножик: