– Возможно. Но ты знаешь мое отношение…
– Знаю. Я был виноват. Но…
– Хватит, Яков, – решительно сказала мама, – больше говорить об этом не будем… Слава богу, все в порядке, а впредь будем осторожнее. Ты будешь осторожнее.
– Да, Соня, – покорно сказал отец.
Володя пожал плечами. О чем это они?
Утром все было как прежде. Отец и мать разговаривали дружелюбно, обсуждали переезд, денежные дела. Иногда Володя ловил на себя долгий взгляд отца. Это немного смущало, но он в свою очередь не отводил глаз.
После завтрака он вышел на улицу. Вот она, знакомая дверь в лавку. Внутри было полно покупателей, и Володя встал в очередь.
Арсений Васильевич отпустил последнему покупателю гречневой крупы и, еще не подняв глаз от счетов, спросил:
– Чего изволите?
Володя, сдерживая смех, сказал:
– Зеленых леденцов. Побольше!
Арсений Васильевич наконец увидел его:
– Володенька! Мальчик мой, ты вырос-то как! Загорел! Совсем взрослый! Ну здравствуй, здравствуй!
Он обеими руками потряс руку мальчика:
– Рад тебя видеть… ну как ты? На даче? Как родители? Сестренки?
– Все хорошо… Нина ведь завтра приедет?
– Завтра. Сам жду ее не дождусь… соскучился! Она хоть и писала часто, да все равно…
– А мне – только одно письмо, – пожаловался Володя.
– А ты ей?
– И я одно, – со смехом признался он.
– Ну вот то-то же, – улыбнулся Арсений Васильевич.
Володя устроился рядом с ним и начал рассказывать, как купался, как на море был шторм, а два мальчика на лодке решили поплавать и едва не утонули, какие книжки он прочитал, чему научилась Анюта…
Арсений Васильевич, успевая обслуживать покупателей, внимательно слушал его рассказы, задавал вопросы, смеялся.
– А как вы тут, Арсений Васильевич?
– Да что я? Вот, торгую. Все вроде ладится, а то уж в начале лета хотел все закрыть и в Галич перебираться с Ниной.
Володе показалось, что в лавке потемнело.
– Вы хотели уехать в Галич? Насовсем?
– Да, подумывал. Дохода не было совсем, плохо дела шли. В Галиче проще устроиться. Да и воздух лучше все-таки, считай, деревня.
Володя встал.
– Я пойду.
Арсений Васильевич хотел что-то сказать, но Володя выскочил на улицу. По Можайской он добежал до Обводного и остановился на набережной, глядя на темную воду.
Они хотели уехать. И ничего ему не сказали.
Он скучал по ним летом, а они хотели уехать!
Он понимал, что это какая-то глупая, придуманная, детская обида, но никак не мог успокоиться.
Уехали и не думали бы, растравлял он себя. Он им не нужен.
Нина о нем и думать забыла!
Володя сел в пыльную траву около воды. Господи, как тоскливо! Даже если они и не уедут, он все равно будет знать, что им не нужен.
Нина написала всего одно письмо.
Ну и ладно, думал он яростно. Ну и ладно, навязываться он не будет. Ни за что. Пусть едут куда хотят. Его это больше не интересует.
Он медленно побрел к дому.
– Володя!
Арсений Васильевич стоял около дверей лавки.
– Зайди ко мне.
Володя неохотно зашел внутрь. Арсений Васильевич зашел следом и плотно прикрыл дверь:
– Ну, что случилось?
Володя покачал головой: ничего.
Арсений Васильевич сел на стул:
– Попадет ведь мне от Нины, что тебя обидел…
Володя снова покачал головой:
– Вы меня не обидели.