Арсений Васильевич вздохнул:
– Что же ты такой упрямый? Как с тобой разговаривать? Ладно. Настаивать не буду. С Ниной как-нибудь уж объяснюсь. Скажу правду: обиделся Володя, а на что, сказать не захотел. Иди. Прости, что задержал тебя…
Володя встал и пошел к дверям. Он чувствовал себя отчаянно глупо. Но как объяснить то, что чувствуешь?
У дверей он повернулся. Арсений Васильевич встал и что-то перекладывал на прилавке. На Володю он не смотрел.
Остаток дня прошел пусто. Володя бродил по комнатам, немного поиграл с Анютой, почитал. Вечером вернулся отец, рассказывал о новом оборудовании на заводе. Володя слушал, но почти ничего не понимал.
На следующее утро Володя проснулся поздно. Его никто не будил – пусть мальчик выспится перед учебой. Володя выглянул в окно и замер: напротив лавки Смирнова стояла пролетка. Арсений Васильевич вынимал чемодан, а рядом с ним прыгала Нина. Тетя Лида держала корзинку и что-то оживленно говорила брату.
Нина вдруг подняла голову и посмотрела на окна их квартиры. Володя отпрянул.
После скучного завтрака он вернулся в комнату. Гулять не хотелось, и к тому же на улице можно встретить Нину.
В дверь позвонили, Дуняша пошла открывать. Володя не прислушивался. Наверняка кто-то пришел к маме. А может быть, к Эльке пришла подружка.
На пороге появилась Дуняша.
– Володенька! К тебе Нина пришла.
Нина уже стояла на пороге.
– Можно войти? – спросила она медленно.
– Входи… – пробормотал Володя, не зная, как себя вести.
Дуняша прикрыла дверь. Нина стояла у входа и внимательно смотрела на Володю. Он покраснел, по-прежнему не зная, что говорить.
– Извини, что я пришла без предупреждения, – сказала Нина, – но мне надо знать, что случилось. Говори.
Володя растерянно молчал. Нина твердо повторила:
– Говори!
Володя махнул рукой:
– А что говорить? Вы хотели уехать в Галич? И мне ничего не сказали? Да? Просто – уехали бы?
Нина вдруг засмеялась:
– Я сразу папе сказала, что ты какую-то глупость придумал! Он так переживает… говорит, не понимаю, что я ему такого сказал… Какой Галич? Ну да, папа переживал, что торговля плохо идет, говорил, что там будет лучше… воздух, деревня… так он каждый год это говорит! Володя! Ну что ты за человек! Ну подумай сам, разве может такое быть – мы бы уехали, а тебе бы – ни слова? А? И адреса бы не оставили, и писать бы не стали? Володя? Ты что, правда так думал?
Володя опустил голову. Господи, какой он дурак!
– Арсений Васильевич… очень на меня сердится? – спросил он.
– На тебя? Да что на тебя сердиться? И не думает даже… – весело ответила Нина, – это я на тебя сержусь! Я же видела тебя в окно! Ты мне даже не помахал! От окна отошел! Знаешь что? Пойду я, раз ты мне не помахал…
И она повернулась к дверям. Володя схватил ее за руку.
– Подожди меня. Я сейчас маме скажу и пойду с тобой к Арсению Васильевичу – прощения просить!
На пороге детской появилась Софья Моисеевна.
– Ниночка!
– Софья Моисеевна! Здравствуйте! – обрадованно воскликнула Нина, – пожалуйста, простите меня, что я вот так, без предупреждения… Очень захотелось увидеть Володю…
– Ну что ты, дорогая! Ты у нас свой человек… как прошло лето? Ты была у тети?
– Да, были в деревне почти два месяца. Как хорошо за городом! Гуляли, собирали цветы! Я насушила букетиков, вы позволите вам подарить?
– Спасибо, Ниночка! Поставлю в красивую вазу. Ну, дети, вы болтайте, а мне пока идти – обещала читать Анюте… Ниночка, приходи в понедельник к нам обедать – отметим начало учебы, хорошо?
– Спасибо, Софья Моисеевна! Я спрошу позволения у папы. Можно, мы с Володей немного погуляем?
– Конечно, дети, идите.
Арсений Васильевич отпускал покупателю сахар. Володя с Ниной подошли к прилавку. Покупатель вышел, и Нина бросилась к отцу:
– Ты знаешь, папа, что с ним случилось?
Арсений Васильевич перебил ее:
– Не знаю… и неважно уже, наверное?
Володя смущенно опустил голову:
– Неважно… простите меня, Арсений Васильевич!
Лавочник осторожно поднял его голову за подбородок и посмотрел ему прямо в глаза:
– Я на тебя не сержусь. Но я тебе скажу – на будущее… Ты, Володя, так не делай. Ты говори – словами. Ты вот в тот раз убежал – а я и думать не знал, что сделалось с тобой. Чем обидел, что сказал? А может, у тебя что на душе такое, а я напомнил… переживал за тебя. Понимаешь? Ты ведь нам не чужой?
Володя кивнул:
– Не чужой…
– Так вот. А то – пришлось вот Нину ждать. А если бы она только через месяц приехала? Так нельзя, мальчик мой. Если друзья – так друзья. Хорошо?
– Хорошо, Арсений Васильевич… Извините, – повторил Володя.
– Все, все, забыли. Нина, угощай Володю чаем. На столе там коробка конфет стоит – ешьте за встречу…
Нина схватила Володю за руку:
– Пошли!