– А как ты играл в детстве?
– Ну как играл? Так и играл, как все, и по улицам бегал, и дома. Все, сынок, тебе спать пора.
– Папа, посиди еще немного!
– Ну давай. Ты ложись, я тебя укрою и посижу.
В полудреме Володя чувствовал, как папа гладит его по голове. Как хорошо было так засыпать, и какой хороший все-таки сегодня день, несмотря на разбитую собачку. Володя поднял голову:
– Папа, паровоз будем клеить в этом году? У Нины тот порвался.
– Будем, будем. Спи ты уже.
20
Володя постучал, никто не ответил. Он пожал плечами и толкнул дверь. Нина стояла посреди комнаты, Арсений Васильевич сидел в кресле. Вид у него был смущенный.
– Еще раз? – спросила Нина.
– Ну давай, – обреченно вздохнул отец.
Володя замялся на пороге.
– О, Володя пришел! – обрадовался Арсений Васильевич, – Ниночка, мне бы это… уйти, короче. Ты Володе покажи, а я еще вечером…
– Помучаюсь, – закончила за него Нина, – папа, делать-то что?
– Вот с Володей поговори? – предложил отец, – а я правда пойду уж.
И он поспешно вышел из комнаты.
– Что делать будем? – спросил Володя.
– Ох, что делать… сейчас расскажу.
Нина села к столу, Володя устроился напротив.
– Ну слушай, – начала она, – у нас в гимназии собрались устроить представление – благотворительное. Там про рождество, елку, сиротку – ну, интересно. Стали роли раздавать. Я хотела сиротку играть или уж там фею – но и сиротка, и фея поют. А я в смысле пения… Сижу, молчу. И что вышло? Мне дали играть – злую мачеху!
Володя кивнул головой:
– Интересно.
– Интересно? Что там может быть интересного? Она злая, никому не понравится… вот слова мне дали, роль. Я выучила, стала перед папой представлять. А он – видишь – дела придумал и ушел.
– Ну почему сразу дела придумал…
– Что я, папу не знаю?
Дети помолчали. Нина горестно развела руками:
– Ну вот и не знаю, что делать…
– А какие там слова?
– Вот, на столе.
Володя взял маленькую тетрадочку:
– Тут только твои слова?
– Да, я переписала.
– А остальное – помнишь?
– Конечно.
– Расскажи?
Нина неохотно начала пересказывать – жила-была девочка, и матери у нее не было, и злая мачеха посылала ее в лес…
– Нет, Нина, не так, – перебил Володя, – с чего все начинается? Ну, на сцене?
– Идет снег, – снова заговорила Нина, – появляется бедная сиротка, поет грустную песенку, собирает хворост, тащит все это с собой.
– Так. Дальше?
– Потом она приходит домой. Там ее встречает злая мачеха.
– Как встречает? Что говорит?
– Вот в тетрадке написано: где тебя так долго носило? Почему мало хвороста?
– Давай попробуем? Я буду сироткой, а ты меня ругай. Вот смотри – я вхожу и тащу хворост.
Володя вышел за дверь, потом вернулся, прижимая к груди воображаемую охапку хвороста. Нина растерянно посмотрела на него и сказала:
– Где тебя так долго носило? Почему мало хвороста?
– Нет, Нина, погоди, – перебил Володя, – ты же на меня сердишься. Меня долго не было, хворосту мало. И вообще ты меня не любишь, я тебе не нужен… не нужна. У тебя, наверное, своя дочка есть?
– Есть, только она спит все время. Она только в самом конце появится.
– Ну вот. Своя, любимая. А тут я… я тебя раздражаю, да? Ты меня только как служанку используешь.
Нина засмеялась:
– Ну да, наверное.