По эту сторону. Дом с секретом и истинные лица. Часть вторая

Их это вполне устраивало – они запланировали далеко от нужной точки, куда должна прилететь сова, не отходить, но и на месте сиднем не сидеть – выглядело бы это странновато. Кроме того, было разумно понаблюдать за людьми, которые шли в поход, – как себя ведут, что говорят…

А говорили, кроме всего прочего, нечто странное:

– Вы слышали? Вроде как тут что-то не такое… Ну, вроде как чудит тут что-то! То вещи исчезают… Ну как может взять и раствориться целая палатка? То какие-то непонятные явления случаются!

– Да спёр кто-то палатку… – парировал один из группы.

– Кто? Если шли в поход люди, у которых весь обвес наперечёт – больше-то не взять! Куда можно упихать палатку с содержимым так, чтобы этого не заметили? – пожимала плечами загорелая худощавая женщина.

– Нда… Ну, может, ветром сдуло? Или медведь уволок?

– Ветер должен был бы быть очень уж странным! Ни одна соседняя палатка даже не шелохнулась, а эту унесло, да так, что человек так и остался спать? Да и медведь… зачем ему не еда, а палатка целиком? Да разве это единственный случай? Вот слушайте…

– Ну, по поводу медведей я не был бы так уверен! Они такие странные бывают, – прошипел на ухо Крамешу Уртян, краем уха слушая перечень «непонятностей». – Кстати… Я не знаю, как ты, а у меня ощущение, что тут нас немного больше, чем эта группа!

– Чуешь кого-то? – Крамеш заинтересованно покосился в темноту.

– Скорее, взгляд. Кто-то наблюдает. Сказал бы, из темноты, но какая уж тут темнота, – тихо хмыкнул Уртян, покосившись на зависшее над горизонтом солнце полярного дня. – Не люблю, когда ночью светло… а куда деваться?

Ночью ничего странного не произошло. Все палатки оказались на месте, члены группы – тоже.

– Хорошей вам дороги, а мы своих будем дожидаться! – утром попрощались с группой туристов Владимир и Юрий, а сами остались на выбранном месте.

– Интересно… тот, кто наблюдал, отправится за ними или вокруг нас кружить будет? – Уртян ловил рыбу у берега прозрачнейшей быстрой и очень холодной реки и машинально принюхивался.

Ему пару раз казалось, что он улавливает какой-то запах, явно не принадлежащий ни ольховому стланику, ни реке и широкому озеру, в которое она впадает, ни склону горы… Он отмахивался от гнуса, недовольно морщился – людская шкурка уязвима. Хорошо хоть, он, прекрасно зная о неприятностях, поджидающих путников в тайге, напомнил Тане про репелленты и нужную одежду.

Крамеш бродил поблизости, старательно изображая из себя туриста-новичка, собирал хворост, косился на заросли. Если честно, ему время от времени казалось, что за ним оттуда наблюдают – нервы разыгрались, наверное.

«Взлететь бы, посмотреть сверху, что и как… Но не думаю, что это сейчас разумно. Ладно, ждём…»

Неизвестно, чего бы они дождались, если бы к вечеру не прилетела присказочная сова. Точнее, здоровенный тюк их снаряжения, который переносила крохотная совка.

– Вот здорово! – обрадовался Крамеш, который теперь не видел ни малейшей необходимости кого-то изображать. – Тян, собирай палатку и трамбуйся в переноску!

Уртян хотел было поспорить, но совершенно чётко и ясно почуял чужое присутствие на другом берегу реки, торопливо молча собрал палатку и спальники, быстро скатал всё это в тючки, прикрепил к основному грузу, зашёл за большой тюк так, чтобы его не было видно с того берега, упал на землю и бурой тенью юркнул в комфортабельную переноску, укрытую в глубине тюка.

– Быстро ты! – похвалил его Крамеш.

– Не ори! Этот кто-то… кто ночью тут кружил, на той стороне реки! – почти беззвучно сообщил ему Уртян. – Давайте вверх, и поскорее. Он мне не нравится. Явно это не… не человек. Запах странный – тут такого быть не может, но… но он есть.

Крамеш дал указание исполнительной сове, сам вернулся в истинную форму под прикрытием ближайшей скалы и взлетел первым – хотел посмотреть, кто там такой любопытно-навязчивый.

«Ну… кто бы там ни был, прятаться он или она умеет преотлично! – решил он, никого сходу не разглядев. Снижаться и рассматривать подробно никакого смысла не имело, так что он взмахнул крыльями, догоняя присказочную совку и присоединяясь к ней на пути к их настоящему маршруту. – Да и какая мне разница? Тут явно хватает всяких местных существ, которые живут себе и живут… Вот пусть тут и остаются! Больше-то по любому не встретимся!»

Если бы он видел, с каким ярым любопытством смотрит им вслед некое крайне любопытное и весьма предприимчивое существо, если бы слышал, как торопятся вслед за ними чьи-то быстрые лапы, то он вряд ли был бы в этом так уверен.

– Ты карту смотрел? – уточнил Крамеш к вечеру, когда сова опустила тюк с поклажей и переноской Уртяна на каменистую плоскую вершину очередного холма.

– Кккарту? – Уртян вылез из переноски и распластался на камнях. – Кккакую ккарту?

– Ты чего это? Как будто тебя взболтали как яйцо?

– Не… не говори со мну… мнёй… мной! – Уртян перевернулся на бок и вывесил язык. – Если кккому-то рассскажежжешь, придушшу-уш!

– Да что с тобой такое?

– Укккчало!

– Ошалеть можно! Укачанный лис! Кому сказать! – рассмеялся Крамеш, ловко уклоняясь от крайне неуклюжего броска Уртяна, которого действительно мотало из стороны в сторону. – Ладно, ладно, не злись! Это дело такое… приходи в себя! Совка-то летит ровно, но всё равно ветром колышет…

– Не говори мне ничего про лететь и колыхать! У меня сознание ещё где-то в облаках мотыляется! – сквозь зубы выговорил Уртян.

Впрочем, он достаточно быстро оклемался, пришёл на запах еды, которую готовил Крамеш, вернувшись в людской вид, а потом даже карту посмотрел, закатив глаза от расстояния, которое требовалось преодолеть завтра.

– Да ты не стони, а лучше подумай, что было бы, если бы ты лапами всё это мерил! – посоветовал ему Крамеш. – Да ещё вверх-вниз, да ещё водоёмы… Причём никто не знает, столько их тут! Водопады, например, даже часто никак не называют. Обозначают только высотой. Ну, сколько водопад метров записывают, и хватит с него!

– Я бы на месте водопада обиделся! – Уртян прислушался. – Вон… один уже слышу. Как его записали?

– Ближайший к нам – это водопад семьдесят шесть метров.

– Очччень романтично! – фыркнул Уртян, недоумевая, как люди способны выдумывать кучу высокопарных имён чему-то совсем неинтересному, а водопаду высотой в семьдесят шесть метров приляпать просто числовое выражение. – Логики никакой! – вздохнул он.

Последующие дни Уртян снова чувствовал себя в своей стихии – запахи, пружинящий под ногами мох, переплетения корней внизу и ветви, сходящиеся над головой вверху, – его мир, его настоящая жизнь, его вотчина!

Крамеш видел, как меняется лис, стоит ему принюхаться к травам, как он примеряется то к одному растению, то к другому, а кое-что берёт с собой, бережно собирая и обрабатывая.

– Не то, что Сокол просил, конечно, но тоже пригодится! – приговаривал Уртян.

«Ну кто бы мог подумать – лишик-то у нас реально спец!» – удивлялся втихомолку Крамеш.

Неожиданно ему и самому понравилось в их командировке – бесконечное небо над головой, воздух густой, напитанный свежестью, запахами, ветром, который можно пить. Ледяная, такая вкусная и свежая вода, леса, травы, камни, складывающиеся то осыпями, то странными, скошенными и плоскими вверху горами.

Крамеш договорился с совушкой и установил взаимовыгодное сотрудничество – днём караулил он, бдительно осматривая окрестности и не забывая прихватить несколько мышек – угощение для совы. А ночью их небольшой лагерь, где бы они ни останавливались, стерегла сова, уже не тратя время на охоту и поиск пропитания.

Несколько раз на них выходили медведи, но Крамеш знал, как их отпугивать, так что обходилось без стычек.

Погода портилась, ближайшие горы обложили тяжёлые серые тучи, ветер усилился, и именно тогда Уртян, вернувшись из очередного разведочного оббега территории, вдруг принюхался к этому самому ветру и замер:

– Скорее! – он кинулся к сове. – Скорее, мне надо туда! – он махал лапой в сторону склона соседней горы. – Где-то близко излюдин.

– Из… чего? – Крамеш остался в их лагере с тюком поклажи и, глядя вслед сове, унёсшей Уртяна, поморщился, вспоминая запись в старинной книге, принадлежащей его роду:

«Кто тое траву ест, и тот человек и всякая тварь живущ, никая скорби не узрит телу и сердцу. Излюдин – чудесная трава, которая лечит тело и душу».

Запись припомнилась дословно, словно открылась перед ним пожелтелая страница тяжеленного тома. И дальше:

«Сие средство от ядов, и даже малая толика может вывести отраву, ибо таково его предназначение».