Детектив для неправильный людей

Это как-то утешало…

– Мы есть в темноте будем? Тут, насколько я понимаю, свет включать тоже не стоит? – уточнила Маша.

– Не стоит. А что тебя смущает? Голодный человек и по запаху еду найдёт, – Хантеров зашуршал пакетом.

– Что ты врёшь? По запаху… Ты в темноте видишь, как кот! – фыркнула Маша.

– А ты помнишь?

– Помню… – и рада бы не помнить, забыть напрочь всё, что с ним было связано, но как? Как забыть, если не получается, если рядом растёт сын, который напоминает об отце с каждым днём всё больше и больше – становится похож на него чрезвычайно.

Как забыть, если всякий раз, когда ей по какой-то причине плохо, непременно снится тот проклятый день, когда она получила очень красочные фото с мужем и его подчинённой.

Это было тогда, когда на корпорацию Мироновых шла массовая атака крайне нечистоплотных конкурентов, когда Хантеров мотался по всей стране, спасая предприятия от захватов, когда даже до стрельбы доходило, и она тряслась как мышь, молясь только, чтобы он живой вернулся. И вот в самую распоследнюю поездку, когда ожидалась наиболее опасная ситуация, он отправился с группой сотрудников, в которой была и та самая его подчинённая. Ловкая, умная и, как выяснилось, весьма предприимчивая девица, которая, подгадав, что шеф, после крайне сложных переговоров с угрозами и прочими «прелестями» рейдерских захватов, вряд ли будет держаться так же неприступно, как обычно, пошла на штурм, увенчавшийся полным успехом.

Сотрудница была настолько предусмотрительна, что отсняла «доказательства» для жены Хантерова и уже была готова праздновать победу, решив, что теперь-то запросто Хака разведёт с его клушей-бухгалтершей и женит на себе.

Первое у неё получилось, тем более что Хак был вынужден признаться Маше в измене, а вот второе не вышло.

– Он никогда на вас не женится, – Маша отлично помнила их разговор с той особой, позвонившей в приливе торжества. – Он ненавидит такие вещи, так что даже если он в вас влюблён до потери пульса, поверьте, вместе с ним вы не будете.

Девица, конечно же ей не поверила. Ещё бы… Она-то красавица, умница, грамотный и надёжный сотрудник. Соратница, можно сказать. И вот со всеми этими плюсами она оказалась моментально уволена, но даже не просто уволена, а выпнута с работы с омерзительной характеристикой и «чёрной меткой», полностью исключающей её трудоустройство на подобную должность в любой мало-мальски приличной компании.

Маша знала все подробности из первых рук – глупая курица потом ей звонила в истерике, которая началась с угроз, а закончилась абсолютно бабским рёвом о том, что Хак, оказывается, может так подло с ней поступить!

– Чем, каким именно местом эта дyрища думала? Ну ладно бы, она Кирилла не знала, но ведь три года работала рядом. Да, он ни разу не благородный рыцарь, он жёсткий, крайне требовательный и вредный. И чего она взяла, что Хантеров её великодушно простит, если в нём этого самого качества крайне немного и то, исключительно для своих самых-самых близких? Ну ладно, положим, думала, что так его поразит своими гм… талантами, что он напрочь забудет про всё остальное, но нельзя же так ошибаться в людях. Хотя… Кто бы уж говорил! Я-то его знаю гораздо лучше и то ошиблась…

Нет, она честно старалась понять, простить, сохранить семью. В конце-то концов, она его любила! Старалась, но… ничего-то у неё не вышло. Всё стояло перед глазами. Прикосновения мужа, даже абсолютно случайные, вызывали неконтролируемый приступ тошноты. Она даже к психологу сходила, правда, вышла оттуда с ощущением того, что ничего нового ей не сказали – она и так понимала, что с ней происходит.

– Я как та несчастная собака Павлова… Условный рефлекс и всё тут. Как только он просто близко подходит, мне так дурно, что хоть пятый угол ищи.

Хантеров откровенно признавал себя виноватым, выглядел, как побитый палками пёс, и, похоже, чувствовал себя не лучше. Хорошо хоть не врал, что его подставили, опоили и заманили.

– Я мог не поддаваться, насильно она меня не тащила. Сам дурак. Какой же я дурак! – сказал он честно.

Но толку-то от этого? Что делать с честными осколками чего-то целого, если их вместе никак не удержишь?

Глава 3. Разговор в темноте

– Маш! Выйди из транса и ешь, – на колени опустилась тарелка с горкой бутербродов – Хантеров уже успел по-хозяйски распорядиться найденными продуктами.

– Давай-давай, нам потом поговорить надо, а то так ты ещё, чего доброго, в обморок свалишься.

Маша хотела сказать, что если она тогда, десять лет назад туда так и не свалилась, хоть мечтала об этом – выключиться и ни о чём не думать, то сейчас и подавно глупостями заниматься не собирается. Хотела, но передумала.

– Всё. Хватит. Сейчас мне бы с настоящим разобраться, а прошлое… Я его уже пережила! – всё-таки десять лет прожиты были не зря, наращена толстая «словонепробиваемая» шкурка, пережиты мелкие и крупные подставы, подлости коллег, «шпильки», предательства знакомых, сплетни и интриги подруг…

Маша стала представлять себя броненосцем – этаким танком пятьдесят второго размера, с нехорошим главбуховским прищуром и хваткой стального капкана.

Её крайне сложно было вывести из себя какой-нибудь глупостью, типа укола по поводу лишнего веса:

– Дорогая, а это вовсе не лишний вес, а жизненный опыт и харизма, накопленные в стратегически важных местах! – это её выражение ушло в массы и активно употреблялось коллегами.

Начальство, после недавнего балансирования на грани банкротства и внезапного спасения главбухом, стало Марию Владимировну очень ценить и даже почти что беречь, подчинённых она подобрала удачно, в семье всё благополучно, и это главное! Только вот, кто же среди этого благолепия подвёл тот самый проклятый провод к её благополучной и спокойной жизни?

Провод внезапно представился настолько ярко…

– Заканчивай поливать слезами еду, – Хантеров так злился, что, кажется, мог бы разнести в клочья весь этот дачный дом! – Поешь и будем думать! Маша! Хватит, я сказал!

– Сссейчас! Дай мне минуту!

Кто бы знал, как трудно смотреть на близкого, очень близкого человека, когда этот человек пытается взять себя в руки, успокоиться, не сорваться в бабский рёв с подвываниями и истерикой. Смотреть можно, тронуть нельзя, даже по-дружески приобнять, даже как обнимают знакомую, когда что-то случилось, и надо просто поддержать…

Хантеров не выдержал и отвернулся – у Машки так тряслись плечи, что она обхватила их руками, словно удерживая себя на каком-то краю, оттаскивая прочь.

– Всё, можешь не рассматривать мои занавески, я уже в порядке! – вполне нормальный голос, разве что хрипловатый. – Тем более, что в полной темноте даже ты, со своими кошачьим зрением, красоту и элегантность их расцветки не оценишь! Слушай, ты что, и бутерброды успел маслом смазать? Как ты мог, Хунта! Я ж потом в двери не пролезу от своей обильной харизмы… А это тут чего? Ой, мой любимый трёхслойный бутерброд с сыром. Вредный ты! Моя сила воли против такого не устоит.

Машка азартно захрустела хлебной корочкой, принюхиваясь к очередному бутерброду, а потом уставилась на бывшего мужа, застывшего у окна как памятник самому себе.

– Ты не бойся, я рыдать уже не буду, – деловым тоном велела она. – И да… Где там ещё сыр? Чего ты, как последний енот, сыра бывшей жене пожалел!

– Где-то совсем недавно были у меня эти еноты, – невольно призадумался Хантеров, машинально подавая сыр. Правда, тут же спохватился, отобрал его обратно, щедро отрезал, посоветовав беречь пальцы. И уселся на соседний стул, сообразив, что тоже голодный.

– Итак… Что мы имеем, – Хантеров покосился в окно на баню. Его тревожная «сигнализация» – интуиция, явно срабатывала именно в том направлении, не зря же так беспокоился пёс. – У тебя сейчас что на работе?

– Всё отлично у меня на работе, – задумчиво ответила Маша. – Никто не подкапывает, не подсиживает. Даже директор уже не мечтает уволить или придyшить, на худой конец… Ну что ты глазами сверкаешь? Это, по-моему, многие директора мечтают сделать, особенно, когда главбух озвучивает сумму налога к уплате или рассказывает о новых сюрпризах законодательства.

– Месть? Ты кого-то увольняла? Может, не позволила что-то провернуть?

Маша призадумалась.

– Ну был чудак один… Всё пытался пароли директорские высмотреть, но с ним без меня разобрались – сам директор справился. Как-то так креативно справился… – Маша рассмеялась, припомнив дивную реакцию сотрудника на «креатив» директора.

– Увольнять… знаешь, последнее время как-то всё ровно и тихо. Да и потом… Ну отомстили бы вызовом Трудовой инспекции или чем-то в этом роде. Так-то у нас всё в норме, но нервы бы помотали.

– Ладно… А теперь, давай к самому трудному… Маш, как у тебя с мужем?

Маша понимала, что этот вопрос прозвучит, даже хотела разозлиться, но в чём смысл? Это она сама Хунту позвала, чтобы он ей помог, так что теперь его по рукам бить?

Судя по всему, сам Хантеров не удивился бы резкой реакции, но его бывшая супруга ответила вполне спокойно:

– Неплохо… Всё тихо, ровно и спокойно.

– А где он сейчас? Я пока добирался, Серёжке позвонил, не пугайся, просто поговорил. Он мне сказал, что ты с Ильёй собиралась ехать на дачу.

– Собиралась ехать с ним, но утром ему позвонили с известием, что его отправляют в срочную командировку.

– И часто это с ним такое бывает? – как можно более нейтральным тоном спросил Хак.