Любовь приходит дважды

Особенно в мужчинах.

Мужчины ведь в большинстве своем стоят гораздо ниже женщин на той лестнице интеллектуального развития, которая не имеет ничего общего с философией, наукой, управлением государством и прочими абстрактными, не имеющими практической значимости, вещами, однако напрямую связана с тем, что принято называть житейской мудростью и знанием человеческой природы.

Когда завхоз поняла, что по части человеческой природы иностранец, пожалуй, не так уж сильно ей и уступает, она стала относиться к нему со всем возможным для нее уважением и дружелюбием.

Когда же профессор вернулся к себе в Швейцарию, а Аделаида объявила, что уходит от Бориса и собирается замуж за немца, то завхоз, ни минуты не колеблясь, предложила ей временное пристанище в своем доме.

* * *

Аделаида после ужина мыла посуду.

Поселившись у завхоза, Шереметьева настояла на том, чтобы выполнять хоть какие-то домашние обязанности. Завхоз поначалу возражала, но потом, когда Аделаида заявила, что мытье посуды успокаивает нервы, уступила.

Против этого аргумента Екатерине Алексеевне нечего было возразить – сама она перестала мыть посуду в тот день, когда ее старший сын привел в дом свою первую жену.

Завхоз сидела на табуретке и смотрела, как ловко Аделаида управляется с оттиранием большой чугунной сковородки, на которой младшая невестка жарила сегодня цыплячьи окорочка по-мексикански. Аделаида старательно терла застывший жир проволочной губкой, поливала дно моющим средством и снова терла, добиваясь от сковородки идеальной гладкости и чистоты.

Завхоз одобрительно кивала – она сама была педантом по части чистоты и неукоснительно требовала того же от всех своих домашних.

Однако, когда Аделаида подняла руку, чтобы вытереть со лба пот, завхоз спросила, не тяжело ли ей.

Аделаида, удивившись, ответила: нет, нисколько.

Завхоз перевела взгляд на ее талию и повторила вопрос.

Аделаида вспыхнула.

– А он знает? – спокойно поинтересовалась завхоз.

Аделаида, теребя завязки от фартука, помотала головой.

– Я не хотела говорить об этом по телефону.

– Тогда напишите ему, – предложила завхоз, забирая у Аделаиды фартук и придвигая ей табуретку.

– Я не могу, – тихо сказала Аделаида, – он вчера уехал в очередную экспедицию, в Гималаи. На целый месяц…

– Хорош директор лицея, – усмехнулась Екатерина Алексеевна, – там, наверное, скоро забудут, как он выглядит… Зачем его в Гималаи-то понесло?

– Я и сама толком не поняла, – медленно ответила Аделаида, – кажется, там были найдены следы древней индоарийской цивилизации… предков всех европейцев, и славян в том числе.

Завхоз задумалась. Потом с важным видом покачала головой:

– Он ищет Шамбалу.

Аделаида неуверенно посмотрела на нее:

– Конечно, Шамбалу. Что еще может искать археолог в Гималаях?

Екатерина Алексеевна неспешно поднялась, проследовала из кухни в кабинет и через несколько минут вернулась, держа в руках восемьдесят девятый том энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона.

Аделаида схватила тряпку и тщательно протерла кухонный стол.

– Сейчас посмотрим, – проговорила завхоз, надевая очки и бережно раскрывая книгу в благородном, красном с золотом, переплете, – ага… вот оно! Шамбала – мифическая страна блаженных и праведников в Тибете, которая упоминается во множестве древних текстов. Концепция Шамбалы первоначально была частью классического индуизма и связывалась с рождением царя Калки, будущей аватары Вишну… Последующее переосмысление… эзотерическая концепция Блаватской… предмет неудачных поисков множества научных экспедиций… ну, еще бы!

Аделаида уселась рядом с Екатериной Алексеевной и, нахмурив брови, принялась разбирать мелкий старинный шрифт.

– Ну надо же, – бормотала завхоз, – смотрите, что еще пишут… Первое упоминание о Шамбале встречается в тексте Калачакра-тантры (десятый век), который, как утверждают, сохранился со времен царя Шамбалы Сучандры, получившего учение Калачакры от самого царевича Шакьямуни… Будды, значит, – и завхоз наставительно подняла палец. – Что тут дальше… В десятом веке Шамбала сделалась невидимой для человеческих глаз, и теперь только чистые сердцем могут найти к ней дорогу.

Так вот, значит, почему до сих пор ее никто так и не отыскал!

Что еще… в недалеком уже будущем – лет этак через пятьсот-шестьсот – в Шамбале должна произойти великая битва между силами добра и силами зла. Если силы добра одержат верх над силами зла, это будет означать окончательную победу мудрости над невежеством, духовности над косностью, самоотверженности над эгоизмом…

Ну, это понятно, – заключила завхоз, закрывая книгу. – Неясно одно: что для нас лучше – чтобы он нашел Шамбалу или чтобы не находил? А то станет еще одним из этих… воинов добра, и будете вы ждать пятьсот лет, пока он не навоюется…

Аделаида слабо улыбнулась и покачала головой.

– Что ж, будем надеяться, что он недостаточно чист сердцем, – усмехнулась Екатерина Алексеевна. – И, насколько я понимаю, позвонить ему в Гималаи вы тоже не сможете?

– Нет, – вздохнула Аделаида. – Он предупредил, что в Гималаях не будет связи. Попросил, чтобы я не беспокоилась. А еще пообещал, что, когда вернется, сразу станет заниматься моей визой. А я к тому времени должна успеть развестись…

Завхоз некоторое время смотрела в окно, за которым из-за разросшихся кустов шиповника и сирени стояли вечные зеленые сумерки. Потом поставила на стол чистые чайные чашки, налила чаю и достала из буфета банку облепихового варенья.

– Полезно для плода, – сказала она, и Аделаида послушно положила себе несколько ложек.

* * *

– Вы бы все-таки подумали хорошенько, – говорили Аделаиде в ЗАГСе, принимая заявление о разводе, – муж-то вас любит, раз не хочет разводиться… А тот, другой, возьмет да и передумает. Мало ли таких случаев? И останетесь на старости лет ни с чем…

– Не передумает. Не останусь, – спокойно отвечала Аделаида.

В ЗАГСе пожимали плечами, советовали прийти еще раз, вместе с мужем, через недельку или лучше через две.

Развод, впрочем, обещали оформить в течение месяца.

Детей несовершеннолетних нет, имущественных споров – тоже, почему не оформить? Оформить можно. А только лучше бы она еще раз хорошенько подумала.

От предложений хорошенько подумать Аделаиду, при всей ее выдержке и терпении, уже начинало тошнить.

Особенно в этом направлении усердствовала дочь – она собиралась завести ребенка и очень на Аделаиду рассчитывала. Кто, в самом деле, с ним будет сидеть?

Аделаида решила пока не говорить дочери о том, что да, с ребенком она сидеть будет, и с удовольствием, только со своим собственным.

Да и никому она об этом не говорила, даже завхозу – та догадалась сама, хотя никаких поводов для таких догадок Аделаида не подавала.

Она крепко спала по ночам, у нее был прекрасный аппетит, легкий румянец не покидал посвежевшие щеки, в общем, чувствовала Аделаида себя хорошо и выглядела прекрасно.

Никакого раннего токсикоза, никакой тяги к солененькому, а если когда и тошнило, то по другим, как мы уже упомянули, причинам и скорее в переносном смысле, нежели в прямом. Она даже немного похудела.