Проклятье индийской принцессы

– Ну, вот же, у меня записано: Глафира – цыганка – гадалка. А, теперь я поняла! – лицо ее осветила такая красивая улыбка, что я невольно залюбовалась, забыв о конфликте. – Это же ты и есть – цыганка – гадалка! Мы тебя оденем в шали, и посадим в будочку, а ты уж, сама разбирайся: кому какое желание выдавать.

До сих пор удивляюсь, как подо мной не разверзлась земля. Мне так этого хотелось в ту минуту. Чтобы лететь в свободном падении подальше от несносной Варвары с ее свадьбой. И все равно, вниз или вверх, лишь бы не видеть ее больше никогда.

Но я только судорожно сглатывала и трясла головой.

– Но я, же подружка невесты! На меня и платье шили. – Бросила я невнятный аргумент.

– Ерунда, – махнула рукой Варвара. – Постоишь немного на церемонии, а потом в будку сядешь. Развлечения планируются после, хотя … – задумалась Варька. – Наверное, надо будет немного посидеть и до. Гости будут съезжаться, их надо будет чем – то занимать; мы пригласили струнный квартет, будут официанты с шампанским, несколько занятных развлечений и гадалка тоже должна работать. Да, так все и будет, – сама себя одобрила Варвара. – Перед тем, как мы пойдет к алтарю у тебя будет время сбросить свои шали и подойти к нам. Только сделать это ты должна будешь незаметно. Я распоряжусь так поставить будку, чтобы она не была у всех на виду.

Я представила, как заползаю в тесную будку в своем зеленом платье из органзы, как накидываю цветастую шаль на свою прическу и мажу черным карандашом брови, чтобы уподобиться дочери цыганского народа. Как потом торопливо снимаю с себя весь грим и, спотыкаясь и потея бегу примкнуть к счастливым рядам подруг у алтаря. Про свой жуткий вид я стараюсь не думать, но даже без этого меня начинает трясти и подташнивать уже сейчас. Или это от чересчур приторного пирожного?

Я отодвигаю тарелку и натыкаюсь на странный взгляд Варвары. Она с удивлением рассматривает меня, словно перед ней интересный и немного странный экспонат. Варвара ждет от меня реакции: криков протеста, мольбы, слез и уговоров так со мной не поступать. Или мне это кажется? И эта женщина всегда точно знает, что можно выжать из определенного индивидуума и как именно должна себя вести та или иная особь.

А, может, Варька любит скандалить и специально провоцирует нас на них, а мы не понимаем и подчиняемся всем ее прихотям? Это открытие поразило меня, и я набрала в легкие воздуха, перехватив радостный взгляд Варвары. Но вместо тирады протеста я задала Варьке вопрос, от которого она подпрыгнула на своем кресле:

– Варь, а почему все приглашенные только с твоей стороны? А где друзья и родственники жениха? Они, что не приедут на вашу свадьбу?

– Ну, почему не приедут? – при этом взгляд у нее стал рассеянным, она рассматривала, что – то за мокрым окном, потеряв ко мне интерес.

– Ну, может, и им следует написать предсказания. Ты скажи, опыт у меня уже есть, – рванулась я в бой.

Я демонстративно достала из сумки ручку и несколько листов бумаги, с Гошкиными пометками напротив каждого имени, делая вид, что готова записывать новые имена. Варька смотрела на эти листы уже со злостью, наконец, она со вздохом произнесла:

– Боюсь, что со стороны жениха гостей практически не будет. Уж, его родственнички точно не поедут. Понимаешь, мой будущий муж уже был женат три раза. И родня подрастеряла интерес к его свадьбам, а тем более с русской девушкой. Они считают, что русские женщины выходят за иностранцев только по меркантильным соображениям. Прошли те времена, когда русская жена являлась образцом добродетели и хорошей хозяйки и матери. Теперь наши девушки рвутся к красивой жизни, словно здесь ее мало. Да при желании у нас, в России, можно найти жениха намного богаче их иностранных служащих.

– Варь, а тобой что движет? Любовь или расчет?

Ответом мне был тяжелый вздох.

Не отвечая на вопрос, Варька собрала мои записи и засунула в свою модную сумку.

– Просмотрю, когда будет время. Все требует контроля.

* * *

Возле подъезда, на своем посту, сидело три старушки из нашего дома. Я вежливо поздоровалась, но услышала в ответ только шипение. Мне всегда было интересно: а если внезапно обернуться на бабулек, смогу я увидеть их змеиные жала или они их старательно прячут от посторонних. Здороваться с ними мне никогда не хотелось, но старость надо уважать. Еще неизвестно, какой бабулей стану я с таким багажом душевных тревог.

Гошкина дверь, как всегда, была открыта и, стукнув по звонку для приличия, я вошла в соседскую квартиру за порцией добра и сочувствия. Мои горькие мысли с каждым шагом, удаляющим меня от Варвары, становились все горше. От жалости к себе такой милой, доброй и безответной, хотелось выть по – волчьи, подняв голову к небу. Всю свою боль я осторожно донесла до Кузнецова, намереваясь выплеснуть ее на его голову.

– Гошка, – с нотками начинающейся истерики начала я, – Гошка, если бы ты знал, что я сейчас узнала от Варьки! – для полноты картины я зажмурилась и прижала кулаки к своей груди.

– Может, тебе налить воды или вина? В холодильнике еще осталось, – бесцеремонно перебил меня друг.

– Погоди ты с вином, хотя, можно и его, – согласилась я. – Ты представляешь….

– Том Сойер, – вдруг выпалил Гошка, пристально разглядывая женщину на грани нервного срыва.

Я некоторое время хватала ртом воздух, даже замахнулась на Кузнецова, а потом выдохнула и опустилась в мягкое кресло. Гошка уже протягивал мне бокал с красным вином, устраиваясь на полу, напротив меня.

Было у нас одно кодовое слово: «Том Сойер». Мы старались прибегать к нему в редких случаях. Наверное, в таких, как этот, когда негатив зашкаливал, дойдя до точки кипения.

Когда то давно, еще в нашем беззаботном детстве, мы с Гошкой читали на даче вслух Марка Твена. День был жаркий, солнечный, в цветнике жужжали пчелы, рядом, стоило протянуть руку, спела малина и мы по – очереди, подходили к кустам и срывали крупные ягоды, не отрываясь от книги. Так мы провели весь день, и я сказала, что это лучший день в моей жизни. А Гошка предложил его засушить. Как сушат красивый цветок или листик. Только положить этот день надо не в книгу, а в свое сердце и доставать его в самые трудные минуты, чтобы они не казались такими ужасными. Этот день мы назвали: «Том Сойер».

Может, глупо, может, нет, но наше засушенное счастье работало. Успокаивая душу, накрывая теплой волной далекого летнего дня, когда все казалось простым и понятным: есть вкусная малина, интересная книга, ты лежишь на старом одеяле и наблюдаешь за причудливыми белыми облаками, а рядом надежный друг, с которым ты делишь свои маленькие радости.

Это потом я прочитала в одной умной книге, что этот психологический прием называется «якорь». Он возвращает хорошее настроение людям, которые не справляются с эмоциями. И таким «якорем» может быть вещь, напоминающая о чем – то приятном или такое вот «секретное» слово, как наш «Том Сойер». Но тогда, в детстве, мы о науке психологии еще даже не слышали.

Я погрузилась в воспоминания, делая глоток за глотком терпкого вина, они потащили меня к тем ясным дням летних каникул, где улица залита солнечным светом, а в высоком небе плывут белые облака.

– Тебе уже лучше? – на меня участливо смотрели два серых глаза поверх тяжелых очков.

– Спасибо тебе, мой верный друг, – улыбнулась я.

– Она хочет, чтобы ты была гадалкой? Я угадал? – стер с моего лица улыбку Гошка.

– Ага. Как ты понял?

– Логическими умозаключениями, – усмехнулся Гошка.

– А знаешь, мне сейчас наплевать. Ну, прикинусь гадалкой. И, может, не пойду в строй ее подруг и не буду в зеленой органзе. Не пойду и все! Застряла, не успела вылезти из будки, смыть цыганский грим, добежать до алтаря, – я уже откровенно веселилась над всей ситуацией.

– А давай я тебя украду из будки?

– Это как? – опешила я.

– Прискачу на резвом скакуне, подхвачу тебя под белы рученьки и умыкну вместе с пестрыми шалями.

– Кузнецов, а у тебя конь есть? – подозрительно глядя на соседа, спросила я.

– Не тупи, Глафира! Коня нет, но это не проблема. Коня можно заменить мотоциклом, или вертолетом, или спортивным автомобилем, наконец.

– Да ну, тебя! – махнула я рукой. – Но идея хорошая, вот бы все удивились!

Я даже представила себе эту картинку с похищением гадалки. Варька бы разозлилась, что ее главную роль кто – то посмел затмить.

– А что с гостями жениха? – прервал мои грезы Игорь.

– Ой, представляешь, оказывается, гости уже три раза были на свадьбах жениха и сыты всем этим действом до тошноты. На четвертую свадьбу желающих приехать нет. Тем более что русскую невесту они рассматривают как временное явление и будущее жениха с ней не связывают. – Выдала я последнюю новость с радостью старой сплетницы.

– Ладно, мне же легче. – Мне показалось, что мое сообщение не слишком взволновало Кузнецова. – Остался

один странный господин, и я могу считать свою миссию выполненной.

– А что странного в этом господине?

– Закрытый он, какой то, – нахмурился Гошка. – Но от Игоря Кузнецова еще никто не уходил, – тоном опытного сыщика проговорил Гошка.

* * *