Второй шанс

– Короче, ты дал Павлову полномочия с правом подписи, а он кинул тебя, как ты его когда – то, когда завод мясной по акциям отжимали.

– Я продал ему ферму за один рубль.

– Еще лучше! Я только не пойму, почему ты столько лет держал его в друзьях. Тебе нравилось хвастать перед ним своими успехами, нравилось дразнить своими победами? Ты сам создал из него монстра, а теперь удивляешься.

– Продай, что сможешь, Вась, пока шум не поднялся.

* * *

– Да, что вы меня убеждаете? – злилась Татьяна перед будкой охранника. – Я, что, не знаю, в каком доме живет моя подруга? Сами смотрите. Семья Юрьевых дом 57. Два моих любимых числа. Вы, что новенький?

Парнишка в форме с надписью: «Охрана», нерешительно топтался рядом с машиной. Эти пахнущие дорогими духами тетки на шикарных машинах порядком надоели ему, хоть он и проработал здесь всего – то пару месяцев. Вечно все путают, суетятся, в ворота нормально проехать не могут. Вон, и эта уже погнула хлипкий столбик своим бампером, даже не заметив, а он только вчера его поправил. Злится, ругается. А на кого? Ну, нет в списках жильцов этих Юрьевых. А, может, они наводчицы? Бывали такие случаи.

– Без согласования с жильцами посторонних пускать на территорию поселка нельзя, – отрапортовал бдительный страж. – Вы, дамочки, разберитесь сначала. Не произошла ли ошибка. Может, вы поселок перепутали? Такое бывает.

– Сам ты, ошибка, – Таня, чуть не плача, вытащила телефон и набрала номер Василисы. – Васька, привет! Мы тут приехали к тебе в гости без приглашения, а нас охрана не пропускает. Говорит: «Нет таких»! Ты, уж, передай ему, чтобы впустил. Новенький, наверное.

Какое – то время, она внимательно слушала, не произнося ни слова. Только ее красивые бровки удивленно поднимались домиком.

– Ну, счастливо тебе! – наконец, произнесла Таня.

И взглянув на притихшую Светлану, развернула машину и покатила в обратную сторону.

– Ерунда, какая – то, – пробормотала она, проехав несколько километров.

– Тань, ну не томи уже! Что случилось?

– Представляешь, Василиса мне сообщила, что они улетели утром в Испанию, у них там дом. Они решили переждать там и ремонт, и питерскую осень. Ничего не понимаю. Она же нам вчера ни словечком не обмолвилась о том, что улетают. А на нашу Васю это не похоже. Она всегда так беспокоится перед поездками. Обсуждает разные мелочи. А тут – ни словечка.

– Ну, перестала волноваться, взрослая стала. Да и к чему волнения? Она же в свой дом едет. Это не то, что я. Три года в тайге просидела. Абсолютно из жизни выпала: в чем ходят, что обсуждают, чем живут?

– Да по – большому счету, ничего у нас особенно не изменилось. Как жили, так и живем. Но все – таки, странная история. А, может, Васька уже не считает нас своими подругами и делится переживаниями с кем – то другим? – грустно спросила Танюшка.

– Не знаю. Но вчера она показалась мне искренней. Обрадовалась встречи. Только выглядела уставшей какой – то.

Василиса

Василиса нажала кнопку отбоя под стук сердца и сползла по стенке прямо на пол. Ваня тут же подбежал к ней и плюхнулся рядом, обнажая в улыбке дырку от выбитого качелями зуба.

«Надо было давно поменять телефон. Нет, не телефон, а номер, конечно». Телефон был из прошлой жизни. Когда – то самый модный, самый последний и самый дорогой. Только такие игрушки покупал Кирилл. Ваське он безумно нравился. И она не хотела с ним расставаться, хотя Кирилл пугал ее, что на этой станции метро за такой телефон можно получить по голове.

Он все время ходил мрачный, цеплялся к мелочам и ворчал по каждому поводу. Словно это была ее, Васькина, вина в том, что они оказались на этой станции метро, в панельной двушке, без работы и без денег.

Свою двухкомнатную квартиру им предоставила бывшая няня Ванечки, сердобольная Нина Константиновна. Узнав, что семейству Юрьевых, на которое она столько лет работала, придется срочно покинуть дом, она предложила Василисе купить у нее квартиру. Сама она переезжала к сыну в небольшой южный город на берегу Волги, нянчить собственных внуков.

– Вам ведь все равно идти некуда, – скорбно качала головой няня Нина. – А так хоть стены свои будут.

Василиса планировала пожить несколько месяцев в гостинице. Будучи уверенной, что скоро их несчастья закончатся. Каким образом должны были прекратиться эти злоключения и как к ним должен вернуться их дом, об этом Василиса предпочитала не думать. Вернется и все! Как советовал один модный психолог: «Хотите розовый «Мерседес» – заказывайте судьбе розовый «Мерседес». И неважно, что денег нет даже на велосипед! Как он к вам придет – это уже не ваше дело. Главное – сделать заказ!»

Васька и жила, свято веря во весь этот бред. Делала заказы и получала желаемое. Однажды поделилась этим методом с няней Ниной. Женщина сидела, внимательно слушала, кивала химическими кудряшками, а позже тихо пробормотала русскую поговорку: «Дурак думкою богатеет!»

Василиса тогда даже обиделась, – оттого и служит Нина Константиновна в няньках, что в закон Вселенной не верит.

Слух о крахе мясного короля разнесся быстро. Слишком быстро! Вокруг них сразу образовался вакуум. Перестали забегать соседки, звонить телефон. Даже в фитнес клубе, куда по привычке ездила Васька (абонемент – то был годовой), к ней перестали обращаться, словно ее и не было.

Продавать собственные вещи было жалко, грустно и унизительно. Уходили они за полцены, а то и за треть. Шубы были никому не нужны, у всех и так шкафы ломились. Кое – как продала через Авито. Комиссионки остались в советском прошлом. Посуду, технику, дорогие покрывала из итальянского шелка, помогла сбыть няня Нина по своим знакомым. Туда же ушла и дорогая мебель. Многочисленные украшения Кирилл сам отвез знакомому ювелиру, у которого большинство из них и приобреталось. Магазинный ширпотреб Васька не носила в принципе.

Ювелир сначала пытался отказываться, говорил, что уцененкой не торгует. А когда Кирилл собрался идти к другим, отчего – то испугался, но цену предложил смешную, как за бижутерию.

Одно кольцо, самое любимое с розовым большим бриллиантом, Васька не отдала. Оставила у себя. Тогда даже сама не поняла зачем. В память о счастливых днях или на черный день, или чтобы иногда любоваться им, мечтая о лучшем.

Посмотрев Нинину квартиру, Васька расплакалась. Она никогда не жила в таких домах – с тонкими стенами, где слышен каждый звук соседей. Где у подъезда на грязных лавках сидят злобные старушки, без стеснения обсуждая все, что видят их, пораженные осколками зеркала Снежной королевы, глаза. А в подъезде на мусоропроводе сидят ершистые подростки, сплевывая себе под ноги. И никогда не знаешь, что от них ожидать: бранную ругань, плевок или нож в спину.

Но самое страшное для Васьки в этой квартире были фото обои на кухонной стене. Пальма с выгоревшими листьями, готовилась упасть в голубые воды океана, а на горизонте проплывал крошечный белый лайнер.

Василиса уставилась на эту стенку и долго не могла прийти в себя. Все это она видела в своей жизни – и пальму эту, и белоснежный песок, и немыслимые по своей красоте бирюзовые волны океана. В своей настоящей, полной солнца и счастья жизни. А в этой квартире жизнь чужая, нарисованная, из Зазеркалья. Она не ее, не Васькина, не должна быть ее.

Но так уж сложилось, что семейство Юрьевых переехало в эту квартиру. Некуда больше было переезжать…

* * *

Телефон в сумке Светланы звонил долго и терпеливо, ожидая, когда она найдет его в необъятных недрах.

– Ну, где же ты? Давай, вылезай, – причитала Светка, лихорадочно роясь в своем бауле. – Алле! – выдохнула она с облегчением, но в один миг лицо ее стало встревоженным и даже постаревшим.

Она перевела на подругу полные слез глаза и прошептала:

«Дениска заболел. Температура!»

Светлана еще несколько минут только слушала, кивая и жалобно ойкая, наконец, она убрала телефон и повернулась к Тане:

– Мне надо к ним, срочно. Бабушки в панике, вмиг забыли, как лечить детей. А он еще не болел у меня ни разу. Видимо, сказалось, что мальчик вырос в стерильных условиях, иммунитет не приспособлен к вашим вирусам.

– Не отчаивайся так, Светик! Ты же сама знаешь, дети иногда болеют. Сейчас заедем к нам, возьмем твои вещи и я отвезу тебя на вокзал.

– Танюш, к вам долго. Сумка с документами у меня с собой, а больше мне ничего не надо. Там барахло всякое, пусть у тебя полежит, заберу когда – нибудь. Прости!

– Ну, как скажешь! – вздохнула Татьяна. – Опять я одна остаюсь. Ни тебя, ни Василиски. Может, мне действительно на работу пойти?

– Иди, конечно! Хоть не будешь о всякой ерунде думать. А, может, поедем сейчас со мной в Великие Луки? Детей моих посмотришь, Павла. Он таким красавцем стал. Дикая жизнь ему только на пользу пошла. Уже не похож на мальчика – ромашку, хотя, волосы стали еще белее, выгорели.

– Нет, Светик, с тобой сейчас точно не поеду. Куда? Там Денис болеет, ему сейчас больше всего мама нужна. Не буду отвлекать внимание. Лечитесь.

Таня во время разговора постоянно смотрела в зеркало заднего вида. Наконец, она не выдержала, и круто обойдя, впереди идущую машину, нажала на педаль газа.

– Тань, ты это что? – подозрительно спросила Света.

– Да не нравится мне машина, которая за нами сегодня целый день катается.