Проект «Замуж»

Выстраивая планы на свое скорое счастливое будущее, Марина успокоилась. И почти сразу смогла признаться себе самой – вперед ее толкало вовсе не желание отомстить, насолить или что-то доказать. За всей этой бурной деятельностью скрывался самый обычный страх. Страх одиночества.

Только сейчас она вдруг поняла, что всегда хотел стать мамой. Но в ежедневной круговерти почему-то забыла об этом, отправила свое желание на задворки и старалась не думать о его существовании. А теперь вдруг стало так страшно от мысли, что можно никогда не обнять своего ребенка, не выбрать ему имя, не сходить на утренник, не купить ему подарок, не съездить вместе на море, не кормить его кашей…

Бесконечные «не» вырастали перед ней уродливыми столбами, как стволы обгоревших деревьев в лесу после пожара, и выстраивались в плотный забор, за которым исчезала уютная картинка семейной жизни.

Она представила себя через два года – такую нелепую, в кафе, одну и вечером. Вокруг шум, музыка, смех. А она почти ничего не слышит, потому что в душе уже год не смолкает крик сожаления о неслучившемся, и его ничем не заглушить.

Нет, такой судьбы она не хотела. В ее жизни уже было достаточно моментов, о которых она сожалела, множить их совсем не хотелось.

Да, Марина не относилась к тем людям, которые бравируют фразой «я ни о чем не жалею, если бы можно было что-то изменить, оставила бы все как есть». Она изменила бы. Многое.

Опыт

Например, короткую и неприятную связь с Сергеем, до сих пор вызывающую сожаление и стыд. Случилась она на третьем курсе института и не по большой любви, а потому что дальше тянуть было просто неприлично, клеймо старой девы и серой мыши могло настичь ее в любую минуту.

Сергей работал в автосалоне менеджером по продажам и являл собой яркий пример очень популярного тогда типа мужчин – симпатичный и веселый, одевался с лоском, отдыхал в Испании, завтракал в кафе, выстраивал коммуникации, занимался карьерой. Более-менее опытная или просто умная женщина, взглянув на такого один раз, понимала, что семью или просто серьезные отношения с таким Сергеем не сладить. Но именно это привлекает молодых хороших девочек и считающих себя роковыми стервами красоток (тоже молодых). Каждая верит, что именно с ней он точно изменится, остановится и образумится.

Они встретились в каком-то клубе. Разговорились.

У Марины не было опыта романов или, как говорили более прогрессивные подруги, отношений. Слово «отношения» как определение чувств между мужчиной и женщиной ей не нравилось. «У меня с ним отношения… У них отношения…» – проговаривала она и морщилась. Отдавало канцелярщиной. Вот «роман» – другое дело. Емко и сразу понятно, о каких именно отношениях речь.

Через день Сергей пригласил Марину на ужин в ресторан, где ближе к полуночи началась дискотека, и они, разогретые вином, пошли танцевать. Почти сразу Сергей прижал ее к себе и полез целоваться.

Марина растерялась. Она не стремилась к тому, чтоб все было так быстро, так банально и по пьяни, но обижать кавалера тоже не хотелось. Превозмогая себя, она продолжила танцевать. Сергей же с жаром зашептал о том, что можно продолжить у него дома. В прямом смысле, с жаром. Марина чувствовала его горячее дыхание на своей щеке. И запах соуса для мяса.

Она не хотела никуда ехать. Целовать его тоже не хотела. Не сейчас. Она просто не понимала, почему все так быстро развивается (и развивается ли?) и куда они могут не успеть?

– Ну а что ты хотела? Он же взрослый мужик, – вразумляла на следующий день опытная сокурсница. – Они без этого не могут. Так что думай. Если мужик тебе нужен – не затягивай. Ходить за ручку и пинать в парке осенние листья никому в нашем возрасте не интересно. Сама посуди – что это за отношения? Детский сад же!

– Но не через три дня…

– Кто сказал? Ну ты даешь! А ты сколько хотела, полгода подождать?

Марина не понимала, чего она хотела. Сергей ей нравился, она была не против сближения, но это должно было стать следствием, а не отправной точкой. Ей нужно было время узнать Сергея, привыкнуть к нему. В конце концов, личная жизнь – не проходной двор. Несмотря на отсутствие опыта, Марина была убеждена, что близость тогда хороша, когда становится важным и новым этапом соединения двух людей, иначе просто не имеет смысла.

Но вышло как вышло.

Утром по телефону Сергей приглашал ее в гости на ужин, обещал приготовить авторское блюдо. Марина мягко отказывалась и предлагала встретиться в парке или сходить в кино. Тогда Сергей с явным разочарованием в голосе вспоминал про свою занятость и переносил встречу на другой день.

Назавтра все повторялось: домашний ужин с авторским блюдом против фотовыставки или концерта в джаз-клубе, а в итоге «срочные дела» и предложение увидеться потом.

После того как Марина провела в одиночестве четыре вечера подряд, а Сергей впервые не позвонил утром и до обеда не прислал ни одного сообщения, она сдалась.

Ноябрьский вечер. Пустая дорога через сквер, промозглый ветер, пара человек, поспешно ведущих своих собак от кустика к кустику. Лицо само постоянно ныряет в широкий шарф, прячется. А в голове напряженная работа – попытка убедить себя в том, что, может быть, это действительно просто ужин. Поговорят, выпьют, она посмотрит его квартиру. И уедет домой через пару часов.

На плите стояла кастрюля. Самая-самая обычная, алюминиевая. Серая, однотонная, с черными пластиковыми ручками.

Марина замерла перед ней. Разве такая посуда должна быть у Сергея? Где же современная, со стеклянными крышками и блестящими ободками, необычного дизайна? В кастрюле лежали куриные голени, как инородное тело. Их явно готовили не в этой посуде, а переложили позже. Как именно готовили – непонятно, на вид – просто отварные, щедро посыпанные перцем. Видимо, то самое авторское блюдо.

На столе – нарезка из магазина на хрустальной селедочнице. Салат, судя по оформлению, из какого-то кафе. Две тарелки и два бокала.

– Присаживайся, – Сергей накладывал ей куриные голени из кастрюли.

Марине вдруг нестерпимо захотелось уйти. Было неуютно. Странно. Эта курица бесцветная. Стол в середине комнаты. Чужая квартира, стулья, запах такой какой-то едкий. Все чужое. Даже влажность воздуха. Оказаться бы сейчас дома, на своей кухне, где на плите мамина еда. Из комнаты шумит телевизор. Папа покашливает за книгой. Что она здесь делает? Непонятно. Как та кастрюля алюминиевая на плите. Совсем не к месту.

Сергей разливал вино по бокалам. Потом сел напротив и предложил выпить за то, что Марина все-таки добралась – так и сказал «добралась» – до него.

Он много шутил, она смеялась, ела перченую курицу, заедала салатом.

Когда стемнело, она была уже достаточно пьяна, чтоб не чувствовать неловкость из-за того, что так поздно задержалась в квартире мужчины. Наоборот – появился азарт, интерес, что же дальше. Вернее, она понимала что, но вот как. Вот она – черта, которая отделяла ее от «опытных» подруг. Завтра она будет совсем другой. По-другому смотреть на мир, на мужчин.

Сергей заснул минут через десять. Надо отдать ему должное, он изо всех сил старался держаться, что-то говорил, потом только «угукал» в ответ, наконец отключился и засопел. Как ребенок.

Вино отпустило, но голова оставалась ватной. Марина не понимала, что она чувствует. Наверное, радость. Ведь она уже года полтора тяготилась своей нетронутостью. Это было даже вроде как неприлично. То ли ты залежалый товар на полке, невостребованный. То ли дикарь с заплесневелыми принципами – зачем-то носишься с ними, дорожишь. Чтобы что? Осчастливить кого-то? Чем? Смешно даже говорить. А теперь вроде все в порядке. Она стала как все.

А еще в душе появилась огромная пробоина, да, почему-то именно это слово пришло ей на ум для определения – пробоина. Как в корабле, когда верхние палубы, светлые и красивые, еще на плаву, а внизу уже все заполняется темной водой и тянет на дно.

Наверное, у всех так, подумала она, ведь ушла какая-то часть тебя, безвозвратно, всегда тяжело с чем-то расставаться, вот душа и тоскует.

Плед и подушки у Сергея были в какой-то геометрический узор, абстракция. Холодный рисунок. Марина зачем-то стала его рассматривать, пытаться разгадать и провела так около часа. Потом собралась и поехала домой. Будить Сергея не стала, а по дороге думала о семинарах и несданном реферате.

Дома приняла душ, тщательно смывая с себя запах той квартиры. Он никак не хотел исчезать, даже под натиском ароматизированных гелей и пенок. Она чувствовала его на себе даже через свитер почти весь день.

На лекциях не могла сосредоточиться. Под столом крутила в руках телефон, ожидая заветную СМС. Ведь он уже точно проснулся, сейчас позавтракал, едет на работу.

Почему он не пишет? Он вообще заметил, что ее в квартире нет? Ладно, может быть, проспал, голова с утра болит, торопился, потом сразу разговор с начальством, но в обед же можно найти пару минут?..

Стоп. Она не о том думает, все совсем не так! Ну конечно! Он просто чувствует себя неловко, волнуется, так же как она, вот и не может набраться решимости. Как же трогательно!

Сергей позвонил ближе к вечеру.

– Сегодня приготовлю мясо. Фирменный рецепт. Приезжай, угощу.

Его голос ничуть не изменился, не стал нежнее, в нем не было и тени смущения или трепета. А последняя фраза прозвучала просто пошло. Марине хотелось заплакать от обиды.

– Не хочу. Пока!

Она бросила трубку. Сергей позвонил еще пару раз и перестал.

Марина чувствовала себя дурно еще долгое время. Но постепенно научилась заглушать и прятать свои переживания. Ценный навык для взрослой жизни.

Таким было сожаление номер «раз». И до сих пор, спустя почти двадцать лет, она вздрагивала и морщилась, вспоминая ту курицу в серой кастрюле.

Вскоре случился второй повод для сожаления.

На последнем курсе института Марина устроилась на свою первую работу в небольшой малоизвестный банк (но надо же с чего-то начинать!). Так как это произошло незадолго до восьмого марта, то она сразу получила приглашение на корпоратив. Идти не хотела, среди малознакомых людей она всегда чувствовала себя неуютно. Но начальница отдела настояла: «Надо!» С ее слов, это был лучший способ влиться в коллектив.

Через два часа мероприятия все были уже безнадежно пьяны. Женщины в своих лучших туалетах самозабвенно танцевали под песни приглашенной звезды третьего эшелона (да, компания расщедрилась ради прекрасного пола), а мужчины стояли вокруг и хлопали с разной степенью синхронности.