Правек и другие времена

В лачуге Колоски на Выдымаче жили змей, сова и коршун. Животным никогда не приходилось делить между собой территорию. Змей жил на кухне, около очага, и там Колоска ставила ему миску с молоком. Сова сидела на чердаке, в нише замурованного окна, и была похожа на статуэтку. Коршун обитал у сводов крыши, в самой высокой точке дома, хотя его настоящим домом было небо.

Дольше всего Колоска приручала змея. Ежедневно выставляла ему молоко, и миска все ближе пододвигалась к дому. Однажды змей приполз к ее ногам. Она взяла его на руки и, вероятно, вскружила ему голову своей теплой кожей, которая пахла травой и молоком. Змей обвился вокруг ее плеча и золотыми зрачками заглянул в светлые глаза Колоски. Она дала ему имя Злотыс.

Злотыс влюбился в Колоску. Ее теплая кожа согревала холодное тело и холодное сердце змея. Он жаждал ее запаха, бархатного прикосновения ее кожи, с которым ничто на земле не могло сравниться. Когда Колоска брала его на руки, ему казалось, что он, обыкновенное пресмыкающееся, превращается в нечто совершенно иное, в нечто необыкновенно важное. Он приносил ей в дар пойманных мышей, красивые молочно-белые камушки с реки, кусочки коры. А однажды – яблоко, и женщина, смеясь, поднесла его ко рту, а смех ее пах изобилием.

– Ах ты искуситель, – говорила она ему ласково.

Иногда она бросала ему что-то из своей одежды, тогда Злотыс вползал в платье и наслаждался остатками запаха Колоски. Он поджидал ее на всех тропинках, по которым она ходила, следил за каждым ее движением. Она позволяла ему лежать днем на ее постели. Она носила его на шее, словно серебряную цепь, опоясывала им бедра, он заменял ей браслеты, а ночью, когда она спала, он смотрел ее сны и украдкой лизал ей уши.

Злотыс страдал, когда женщина занималась любовью со Злым Человеком. Он чувствовал, что Злой Человек – чужой и для людей, и для животных. Он тогда зарывался в листья или смотрел солнцу прямо в глаза. На солнце жил ангел-хранитель Злотыса. Ангелами-хранителями змей являются драконы.

Однажды Колоска лугом шла к Реке за травами, змей был у нее на шее. Им встретился Ксендз Настоятель. Ксендз увидел их и отшатнулся в ужасе.

– Колдунья! – кричал он и размахивал тростью. – Держись подальше от Правека и Ешкотлей и от моих прихожан. Это ты с дьяволом на шее прогуливаешься? Разве не слышала ты, что гласит Писание? Что Господь Бог сказал змию? «И вражду положу между тобою и между женою; она будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить ее в пяту».

Колоска рассмеялась и задрала юбку, показывая голый пах.

– Изыди! Изыди, сатана! – закричал Ксендз Настоятель и несколько раз осенил себя крестом.

Летом двадцать седьмого года перед лачугой Колоски вырос дягиль. Колоска наблюдала за ним с той самой минуты, когда он выпустил из земли жирный, толстый и жесткий побег. Она смотрела, как он постепенно разворачивает свои крупные листья. Он рос все лето, день ото дня, час от часу, пока не достиг крыши лачуги и не раскрыл над ней свои роскошные зонтики.

– И что теперь, дружок? – сказала ему Колоска с иронией. – Ты так рвался, так тянулся к небу, что теперь твои семена проклюнутся в стрехе, а не в земле.

Дягиль вырос двухметровой высоты, и листья его были столь могучи, что забирали солнце у всего вокруг. Под конец лета ни одно растение не могло расти рядом с ним. На Святого Михала он зацвел, и несколько жарких ночей Колоска не могла спать из-за терпко-сладкого запаха, который пронизывал воздух. Мощное жилистое тело растения отпечатывалось резкими контурами на серебряном лунном небе. Иногда какой-нибудь ветерок шелестел в зонтиках, и осыпались отцветшие цветы. Колоска на этот шелест осторожно приподнималась на локте и внимательно прислушивалась к жизни дягиля. Вся комната была полна манящих ароматов.

И однажды, когда Колоска наконец уснула, перед ней предстал юноша со светлыми волосами. Он был высокий, могучего телосложения. Его плечи и бедра выглядели так, будто были из полированного дерева. Его освещало лунное сияние.

– Я наблюдал за тобой через окно, – сказал он.

– Я знаю. Ты так благоухаешь, что рассудок мутится.

Юноша вошел на середину комнаты и протянул обе руки к Колоске. Она нырнула в них и приникла лицом к могучей твердой груди. Он легко приподнял ее, чтобы их уста могли найти друг друга. Колоска из-под прикрытых век увидела его лицо – оно было шероховатое, как стебель растения.

– Я хотела тебя все лето, – сказала она в губы, пахнущие конфетами, засахаренными фруктами и землей после дождя.

– А я тебя.

Потом они лежали на полу и терлись друг о друга, как трутся полевые травы. А потом дягиль посадил Колоску себе на бедра и пускал в нее свой корень – все глубже и глубже, ритмично пронизывая все ее тело, обследуя его внутренние уголки, выпивая из него соки. Он пил из нее до утра, пока небо не стало серым и не запели птицы. И тогда дягиль сотрясла дрожь, и его твердое древесное тело замерло без движения. Зашелестели зонтики, и на голое изнемогшее тело Колоски посыпались сухие колкие семена. Потом светловолосый юноша вернулся на свое место перед домом, а Колоска целый день вылущивала из волос пахучие зернышки.