Троян

Кассеты представляли для Юры наивысшую ценность. Хранил он их в хронологическом порядке. Прослушивал десятки раз. Заучивал наизусть. Когда был маленький, всё пытался заговорить с отцом и матерью. Но увы! Они его не слышали. Связь была односторонняя – без права на ответ!

Папа и мама читали ему стихи и сказки. Рассказывали истории и пели песни. Хорошо знакомые и те, что он слышал впервые. Разыгрывали между собой диалоги и обсуждали разные темы.

…Юрка рос среди любящих людей. Бабушка, старенькая прабабушка и другие родственники не чаяли в нём души. Были предупредительны, вежливы и заботливы. Соседи, друзья тоже относились к нему по-доброму. Излишняя опека иногда раздражала и приходилось напоминать, что он не сирота и не инвалид – и в снисходительном отношении не нуждается.

У Юрки было всё, что нужно: игрушки, велосипед, хорошие книги, но не доставало отца и матери. Иногда ему казалось, что он не помнит их совсем. Мальчишка очень боялся, что они вернутся, а он их не узнает…

Юрка мечтал только об одном – жить с родителями. Пусть они были бы самыми строгими и взыскательными. Он всё равно был бы самым послушным на свете! Только бы они были рядом! Чтобы мама пекла пирожки, папа мастерил скворечник, к примеру… и вместе они ходили бы на рыбалку или в горы. Сажали картошку или пололи огород…Родителей не хватало до щемящей тоски, до боли в груди, до остановки дыхания.

Время от времени приезжали их сослуживцы. Расспрашивали о «состоянии дел», проверяли дневник, заглядывали в тетради. Однажды Юрка «запустил» математику и «нахватал» двоек. Пожурили. Рассказали, что его отец и мать учились в школе на «отлично». Юрка краснел, оправдывался. Старался больше впросак не попадать.

Он быстро повзрослел. Стал задумываться о службе родителей. Об их долгих командировках и незримом ореоле таинственности, которым были окружены не только они, но и любая информация о них.

***

За Штенцелем[30 - Название дома по фамилии бывшего владельца. Книга 3 «Эффект бумеранга», автор О. Полтрананина], в конце огорода, огибая крутые берега, текла речушка Маралиха. В самой низине она делала крутой изгиб, образуя заводь: тихую и глубокую. Во время своего последнего приезда, родители починили старый деревянный мосток. Поменяли опоры у него, выстругали и постелили новые доски. Приладили крепкие перила. Частенько сидели здесь с удочками.

Папа закатывал штанины и без рубахи, до пояса голый, ходил на рыбалку, управлялся по хозяйству: чистил сарай, полол картошку.

Мама тоже выбирала вещи попроще. Чаще всего бабушкин халат. Юрка, глядя на отца, в драных брюках, однажды заметил:

– Как не старайся, а на деревенского мужика ты совсем не похож!

– Ну вот! Мне, напротив, казалось, я полностью мимикрировал в сельскую среду!.. – отшучивался Виктор, – Интересно узнать, чем же я так отличаюсь от здешних?

– Очками с золотой оправой. В них стёкла темнеют на солнце и становятся прозрачными в помещении. Тут ни у кого таких нет, – развёл руками сын, – Говор у тебя не тот. Причёска тоже не такая как у здешних: пробор сбоку. Прямо как у шпиона!

– Вот на таких мелочах и палятся разведчики! – рассмеялся отец, – Могу тебя успокоить, сын! Я – точно не шпион! Иначе, купил бы себе холщовые брюки, побрил бакенбарды, надел очки на резинке, как у истопника Серафима и начал бы на местном диалекте выспрашивать сведения про надои молока и урожай свёклы!

– Про надои молока и урожай свёклы, вообще-то, сообщают в каждой газете, – пояснил сын, – и, продолжая тему, повторил свою предыдущую фразу, – На местного ты всё равно не похож!

– Что опять не так? – рассмеялся Виктор.

– Ну представь, например, дядя Ваня Савельев, разговаривая со Степаном Черепановым вдруг вылепил бы ему такое словечко, как «мимикрировать»! – ответил Юрка, и, увидев, что мать с интересом прислушивается к диалогу, намекнул, – Мам, тебя это тоже касается!

– Чем же я не угодила? К твоему сведению, я родилась здесь и выросла! – не отрывая взгляд от поплавка, включилась в дискуссию Тася.

– Ты носишь платок с кораблями! Какие у нас тут могут быть корабли? Никто, с роду, моря не видел! У женщин здесь на платках, в лучшем случае, цветочки… Часы у тебя на руке. Время на них показывают не стрелки, а цифры. Их видно и ночью, и днём. Ты и на рыбалку с ними ходишь и в реке купаешься! Разве деревенские станут так обращаться с дорогостоящими вещами?.. Да и нет здесь ни у кого ничего подобного! – заметил Юрка.

– Я могу снять и платок, и часы, – улыбнулась мама.

– Не поможет… Волосы у тебя, как у принцессы из сказки! Блестящие, светлые, длинные! Они становятся ещё красивее, когда ты их феном укладываешь. Кстати, о фене… подобной штуки, у нас в селе даже в парикмахерской нет!.. И зубы у вас с папой белые-белые, ровные-ровные, как в иностранном журнале, который вы с собой привезли! – произнёс сын, и, бросив взгляд на поплавок, воскликнул, – Мама, у тебя клюёт!

***

Юрке представлялось, что родители прилетели с другой планеты. Их едва уловимое рокочущее «р», мимика, слова, манеры, движения, восклицания – всё не привычное и вызывающее неподдельный интерес.

Сын пытался разобраться в причинах этой непохожести, задавал неумелые вопросы. Папа объяснял Юрке, что по службе они с мамой вынуждены долгое время находиться за границей, соблюдать тамошние обычаи, уклад жизни и разговаривать на другом языке. Приобретённые привычки теперь невольно «выскакивали» наружу.

– Мама, почему вы с папой так странно называете друг к друга: «Рыжий» и «Рыжая»? – однажды спросил сын.

– Чтобы не запутаться! – ответила она.

– В чём не запутаться? – не понял Юрка.

– Сынок! Я заметила, что ты своих друзей тоже не всегда по имени называешь. Например, Свистунова Александра зовёшь «Свисток»? Почему? – спросила она.

– Для простоты! – пояснил Юрка, – Иначе, не понятно о ком речь. У нас полдеревни мальчишек – Сашки.

– «Рыжий», «Рыжая» – тоже для простоты, – пояснила мама.

Глава 2

Мы и они

Август 1968 года. Сан-Франциско.

Здравоохранение было частью государственной политики СССР, нацеленной на предупреждение серьёзных заболеваний и ранней диагностики. В стране была создана целая система больниц, поликлиник, институтов. Для поддержания здоровья и отдыха работникам выписывались бесплатно путевки в санаторно-курортные учреждения. Государство вкладывало в медицинское обслуживание огромные деньги.

В США понятия здравоохранения вообще не существует. Медицина здесь – это бизнес, а больной – клиент. Услуга сопровождения родов имеет высокую цену. Врачи-гинекологи, труд которых стоит значительно дороже, в сравнении с акушерами, в стремлении прибрать эту прибыльную нишу к своим рукам, в 60-е годы пролоббировали закон в Конгрессе, по которому акушерство стало лицензируемым видом деятельности. Работая в найме, акушерка приравнивалась к простой медсестре, не имела права инициативы и должна была строго выполнять команды врача.

До службы во внешней разведке, Тася, после окончания медицинского училища, пять лет отработала фельдшером-акушером в отдалённой Сибирской глубинке[31 - «Случайности не случайны», книга 1, автор О. Полтаранина]. Для себя, ещё тогда, она вывела принцип, что при нормальном течении родов, важно правильно направлять усилия женщины, остальное она сделает сама. Труд акушерки предполагал полную самостоятельность и ответственность.

Теперь же, оказавшись в роли хозяйки медицинского центра, Тасе предстояло оставить до лучших времён принципы советской школы здравоохранения, перейти к прагматичному стереотипу «оказание медицинских услуг» на коммерческой основе и по-другому взглянуть на работу акушерки.

Клиника, которую унаследовала Эрика, имела хорошую репутацию в Сан-Франциско. Оказывала полный комплекс услуг, по всему спектру женского здоровья – «от репродукции до гроба». Прейскурант цен здесь имел наивысшую планку. Чтобы получить квалифицированную помощь в этом учреждении, люди, нередко, прибегали к займам.

История, произошедшая с ней в самом начале, ещё на этапе знакомства с клиникой, заставила быстро перестроиться на новый лад и относиться к своим словам и действиям ещё более осмотрительно.

Она посетила родовой зал, где одновременно шли роды у нескольких женщин. Врач-гинеколог наблюдал за процессом, делал замечания. Акушерки строго выполняли его команды.

У одной из рожениц показалась головка плода. Ещё одно усилие и ребёнок бы вышел наружу. Но женщина, с шумом выдохнула, и, тем самым, втянула плод обратно. Так продолжалось несколько раз. Риск, что малыш задохнётся, был велик, но акушерка, как будто, не замечала этого. Врач молчал. Когда ситуация повторилась ещё раз, Тася, на несколько секунд, прикрыла нос и рот роженицы, не дав ей сразу, после потуги, вдохнуть. Акушерка получила несколько спасительных секунд, чтобы принять младенца.

После этого случая у Эрики состоялся разговор с управляющим Центром, профессором медицины, Карлом Крафтом:

– Мадам Стюард! – обратился он к ней, когда они остались одни, – Мои коллеги и я с большим уважением относимся к Вашему акушерскому опыту в Красном кресте[32 - «Эффект бумеранга» – книга 3, автор О. Полтаранина.]. Но сегодня, вмешавшись в работу родильного отделения, Вы были категорически не правы. Позвольте мне указать Вам на это.

– Я сократила муки роженице и малышу, – в своё оправдание произнесла Эрика.

– Мадам, – настоятельно продолжил он, – Прошу простить, если мои слова обидят Вас, но наша штатная медсестра-акушерка действовала, согласно своим должностным предписаниям. Её задача – безукоризненно выполнять приказы врача, а не проявлять инициативу. Вторгшись в родовую деятельность клиента, вы дискредитировали врача в глазах подчинённых. Это недопустимо!

– Господин Крафт, Вам не в чем извиняться, это я позволила себе лишнего, – склонив голову ответила Эрика.

После этого случая, Тася долго не могла прийти в себя. Переосмысливая произошедшее, она поняла, что профессиональный опыт, полученный в СССР, мог сослужить ей дурную службу.

На этапе спецподготовки к нелегальной жизни за рубежом были учтены и проработаны тысячи возможных деталей, отличающих советского человека от западного. Даже пломбы в зубах переделали по европейскому образцу. Но основы, заложенные советской медициной, никому в голову не пришло корректировать.

Тася вспомнила, как несколько лет назад, ФБР устроило ей проверку и создало ситуацию, при которой её вынудили применить акушерские навыки[33 - «Теория безумца», книга 4, автор О. Полтаранина]. Это было на судне, среди кубинцев, эмигрировавших в США. Испытание она прошла. Но теперь было совершенно ясно, что тогда ей здорово повезло. В случае, если бы рядом оказался американский специалист в области гинекологии, он сразу бы понял, что она представитель иной профессиональной школы.