Сага о МаТане, или Сестры-двойняшки: скоро в школу

Таня подходит ко мне: «мама, я хочу рисовать. Больше меня ничем не развлечь». Да ради Бога. У Тани прабабушка художница, прадедушка художник, двоюродная бабушка художница, троюродная тетя художница, и это только кого сразу вспомнила.

Девочки подрастают и начинают ссориться. Таня, бывает, выгоняет Маху из игры или отбирает у нее игрухи; Маха игрухи отдает легко, а когда Таня ее гонит, ужасно обижается и начинает рыдать, дрожа подбородком. Это ее новое умение, раньше она только верещать умела, а сейчас так жалобно плачет, что даже на Таню производит впечатление, и она быстро мирится. А Маха действует не так – не напрямую. Она ушатывает Тане психику исподтишка. Вроде бы играючи начинает говорить что-нибудь, что Тане не нравится – вот как недавно про анализ; или повторять какое-нибудь слово, которое Таню раздражает, или еще что-то такое – и все это с веселым видом и милым голосом, типа а чо такова? Тане и возразить нечего, и она начинает верещать и требовать выгнать Маху. А Маха на это будет тихо хихикать, а в другой раз на то же самое – рыдать и дрожать подбородком. Вот и пойми ее.

Таня наконец перестала быть леопардом. Так же внезапно, как стала им – легла спать вся пятнистая, а проснулась без единого не то что пятнышка, даже и следа. Теперь я врачам показываю только фотографии, и если бы не они, сама бы не поверила, что что-то было. Но к аллергологу мы все-таки съездили, оставив Маху дома с бабульдедулями. Маха вообще почти никогда не остается так, и с непривычки вела себя тише воды ниже травы. Только игрухи раскидала по всей комнате.

Таня потом помогала мне убираться и говорила Махе: «так и надо, так и должно быть: один разбрасывает – другой убирает, один стукается – другой лечится». Маха начала хохотать, а Таня строго: «дело нешуточное!»

А с одной Таней ездить – красотища. Она не ноет на светофорах, а просто читает инструкцию к машинке и время от времени говорит: «мама, у тебя стрелка показывает половину бака. Она еще не вошла в красную зону». Чудесно же!

На вечерних упражнениях Маха сказала: «сегодня я недостойна ходить назад!» И слово-то какое нашла – недостойна! Я убедила ее, что очень даже достойна, и она отлично пошагала. Вообще за время вынужденного перерыва в занятиях у нее почти нет отката. Только стала больше цепляться за опоры, и поэтому ей труднее стало ходить с палкой. Труднее не физически – она отлично ходит – а морально: она верещит, что ей страшно. Или вот еще что она недостойна. Но этот номер не пройдет. Сделала ей двойную порцию тех упражнений, которые не получаются, и все сразу стало получаться.

Таня: «мы все раньше были головастиками». Я сначала рассеянно покивала, а потом вдруг меня осенило – Таня же читает новую книгу на тему откуда берутся дети и как что вообще устроено. Надо и Махе почитать.

Девочки за болезнь похудели каждая на килограмм. Но Маха все равно собой довольна: «жирок нагуляла!» Хотя жирка уже особо не видно.

К уколам Таня так привыкла, что не верещит больше и не скандалит – просто спрашивает: «укол, да? А в какую полупопу мы утром кололи?» И подставляет другую. Еще приносит своих любимых зверушек в качестве группы поддержки. И все. Как быстро она привыкла! Но тут как раз уколы и закончились.

Режу мясо кусочками в жаровню. Маха рядом чистит зубы, смотрит на это все и говорит: «ну ничего себе петушара!» Она думала, это курятина! Я говорю: «это не петушара, а поросенок, где ж ты видела таких огромных петухов?» Таня потом, сев обедать, сказала: «это ресторанное мясо!» Давно я не получала таких комплиментов.

Вышли на прогулку, впервые после болезни. А на улице каток. Таня радостно разбегалась, катилась и шмякалась, а Маха старалась удерживаться – и у нее даже получалось! Конечно, она тооже шмякалась со звоном, потому что в шине, но гораздо реже, чем Таня. Идет и говорит: «это фигурное катание! Раньше я только смотрела его, а сейчас и сама умею!» И правда, очень фигурное.

А потом я набирала воспоминания прабабушки, а Таня сидела у меня на коленках и читала запоем. Я сама оторваться не могу, так интересно))))

Убираемся с девочками в комнате. Я поменяла простынку на их матрасике, который им вместо диванчика. Сгребли с него все игрушки, перестелила, и потом Таня укладывает игрухи обратно и говорит деловито: «пора нахламлять!» Все логично, сначала расхламили, потом надо обратно нахламить.

Маха периодически жалуется, что животик болит. Мы УЗИ еще перед новым годом сделали, все у нее в порядке, но все равно жалуется. И сегодня на прогулке снова. А придя домой, сказала: «может быть, просто надо в туалет сходить?» Ее здравомыслие очень отрадно, жаль только, что проявляет она его редко. И на самом деле, помогло))

Маха: «я теперь от Апреля перешла к Клаусу. Представляешь, муж волшебник!» Да, у Махи теперь муж Клаус, это уже третий, если не ошибаюсь. Сначала был Горбунок, потом Апрель, теперь Клаус. А Маха развивает свою мысль: «мы с тобой тоже немного волшебницы, что загадаем, то и сбывается». Не поспоришь. Правда, мы не только загадываем, но и действуем в нужном направлении, но суть та самая. Волшебная.

Таня рисует папиной акварелью фантастических существ и говорит, что это филифьонки. Я не знаю, как они должны выглядеть, но так в целом вроде похоже. Маха любуется, но: «не могу понять, филифьонка такая или нет?»

Маха заказала на ужин рисовую кашу, а она в процессе приготовления закончилась, и я добавила овсянки. Говорю Махе, что вот так и так, наполовину рисовая, наполовину овсяная. Маха: «такую кашу мы будем называть мультизлаковая!» Мне кажется, она это слово прочитала на какой-нибудь коробке, не сама придумала.

Маха смотрит, как я качаю пресс, и интересуется: «тебе легко? А мне всегда тяжело это. Просто я еще ребенок!» Вот тут Маха прибедняется, конечно. У нее кубики на прессе, а у меня нет.

Во время вечерней растяжки я ставлю девочкам фильмы про природу. Маха услышала, что страусихи могут спариваться за сезон с десятью самцами, и сказала задумчиво: «зачем так много? И одного хватило бы». Что интересно, к себе Маха гораздо снисходительнее.

Маха мечтает: «вот будут у меня дети, много Юговых». Я говорю: «дети будут, но Юговы вряд ли, они ведь, наверное, будут под фамилией мужа». Маха изумленно распахнула глаза: «как не Юговы? А какая же у них будет фамилия?» Я говорю: «смотря за кого замуж выйдешь. Я же не Югова была, а вы вот Юговы». Тут у Махи глаза еще круглее стали. Открытие века!

Таня с утра устроила истерику, вопли и оры. Я так полагаю, причина самая простая – она похудела, и ей еще сложнее стало переносить голод. Она просто хотела есть. Но отправить ее завтракать тоже получилось с трудом: она верещала, что пойдет только с нами – а я с Махой занимаюсь перед завтраком, и это никак не сделать иначе – что не будет есть, «хочу другую маму!!» и так далее. Когда Таня уже поела и успокоилась, и пришла с новыми претензиями, я спросила у нее, как бы она поступила на моем месте с таким бешеным ребенком. Таня сказала, что не знает, а Маха ответила: «в мое время таких на заборе за ноги вешали!» Гениально. У Махи суровое время было, по всему видать. Но когда Таня верещит, предложенный Махой выход – единственное, что хочется сделать.

На прогулке Маха опять демонстрировала чудеса фигурного катания. Конечно, она шмякалась на особо скользких местах, но в целом шла отлично. И снова гуляла в полном объеме, пешком километра полтора или больше, и не ныла, что устала. Красотища.

Вечером отключили электричество, как это у нас частенько бывает, и вечерние упражнения мы с Махой делали при свете фонарика. И Маха путала следы и оправдывалась тем, что в темноте ей плохо видно, где какой цвет. Хитрющая. Она все цвета наизусть знает и может вообще не глядя на них шагать.

Девочки теперь едят за общим столом. И Маха периодически хулиганит, а Таня ее выдает с потрохами. На очередной танин вопль на кухню пришла бабуля и увидела, как Маха ест варенье из вазочки и говорит Тане: «тише, тише, не кричи, мы никому не скажем!» Но с Таней этот номер не пройдет. Она всегда все скажет. Ценю в ней это.

Маха: «я похожа на лисичку не только ушками, носиком и хвостиком, но и еще тем, что всех обманываю!» А в этом что-то есть, да.

Таня на днях получила солнечные очки. Просто отдали детские, и ей подошли. Махе не надо, у нее свои, а Таня прямо давно мечтала. И гуляет теперь всегда в них, что выглядит оправданным – солнце на снегу блестит просто ослепительно. И Таня: «в очках я вижу гораздо иначе!» Оно и видно.

Снег местами протаял, местами его так густо посыпали песком, что мы опять пересели из санок в коляску. То есть Маха пересела, а Таня всю прогулку гуляла пешком. И хотя к коляске прилагаются многие бонусы – например, можно заехать в магазин, на почту, и вообще куда угодно – но весь обратный путь Таня ныла, что устала и ей надоело. Я тут воодушевилась великой целью к лету начать гулять с Махой без коляски, а того гляди, с Таней окажется труднее договориться.

Девочки говорят постоянно, просто не замолкая. У нас теперь как будто одновременно включены две радиостанции. И если Таня молчит хотя бы когда читает, то Маха не замолкает вообще никогда. Ест – говорит, упражнения делает – говорит. Те упражнения, которые у нее уже близки к автоматизму, она делает отлично даже за разговором, а вот задний ход получается только молча. Как только начинается разговор, то ноги сами идут или вбок, или вперед. Я требую тишины, и молчание дается Махе труднее, чем собственно двигать ноги в непривычном направлении.

Маха, шагая по жутко скользкой дороге: «у меня два шанса – победить или сдаться!» После такого заявления сдаться точно было не вариант, и Маха победила. Причем я никак не могла ей помочь – у меня самой ноги разъезжались, и еще коляску надо было как-то тащить. Так что Маха победила сама.

Рассказываю папе, как прилежно Таня изучает инструкцию к Шниве. Таня сидит тут же, у нее срабатывает тумблер, и она говорит: «крышку расширительного бачка необходимо промывать раз в год проточной водой». Будет сделано, шеф.

Таня: «подари мне на Пасху поморника!» Маха: «а мне щелкунчика!» И еще они хотят живую крысу. Сочетание – огонь.

Маха на прогулках тоже непрерывно говорит. И когда шагает, говорит, не замолкая, сначала что-то свое про Апреля, Горбунка, и прочие истории из жизни, а потом: «мама, я так устала!» Советую ей попробовать идти молча – здорово экономит силы. Но это не машкин вариант вообще. Даже когда дует сильный ветер, и она с трудом стоит на ногах, и кричит: «мама, ветер такой сильный, что я даже дышать не могу!» Она все равно не замолкает, а идет, рассуждая про сильный ветер, и как ей трудно дышать. Не переводя дух трещит, щеки на ветру развеваются.

Девочки смотрят на термос, в котором заварен компот, и спрашивают: «а полный ли бульдон?» Бульдон – смесь бидона и бульона, видимо.

Маха: «мама, вот некоторые еще не понимают, что я снегурочка. Настоящая снегурочка! Вот вырасту, и все поймете». Не знаю, может, некоторые и не понимают, а мне с Махой с самого начала было ясно, что все гламурные персонажи сказок – это она.

***

Холодный свет на ледяных тропинках сада,

И облака летят, крылатые, как сны,

Смотрю вокруг – и ничего уже не надо,

Мне хорошо с тобой, дыхание весны.

Играют в прятки ускользающие тени,

И птичьи трели – очень робко, чуть дыша…

Так незаметно скоро – смена поколений,

Не за себя теперь болит моя душа.

И все меняется в неверном лунном свете,

И что-то новое мою волнует кровь;

Но это движущая сила – наши дети,

И мимолетная и вечная любовь.

Так каждый год уносит что-то дорогое,

Как белый снег скрывает полая вода,

И пусть так будет, потому что я с тобою,