Встреча над пропастью

Расшифровать слово «секта» Оксана решила после того, как Елена Сергеевна однажды вернулась домой очень возбужденная и даже напуганная. Трясущимися руками она достала из сумки брошюрку и протянула дочери.

– Что это? – Оксана взяла потрепанную книжицу и прочитала название: «Тоталитарные секты России».

На первых страницах был длинный список организаций, которые Русская православная церковь причислила к деструктивным культам.

– Оксана! – начала «серьёзный разговор» Елена Сергеевна.

Оксана поморщилась. Подобным тоном мама вела профилактические беседы о вреде курения, когда Оксане было лет десять. Потом, когда ей исполнилось пятнадцать, тем же тоном мама предостерегала её от близких отношений с мальчиками.

Разговоры эти, кроме того что вызывали чувство неловкости и раздражения, были ещё и абсолютно бесполезными. Дело в том, что незадолго до профилактики курения Оксана уже попробовала этот «запретный плод». Они с подружкой угостились сигареткой у старшеклассниц. Затянувшись, Оксана закашлялась, ей стало противно, но, не желая показаться маленькой девочкой, она кокетливо зажала сигаретку между средним и безымянным пальчиками, как это делала самая красивая старшеклассница, и затянулась ещё раз, закрыв глаза якобы от удовольствия.

Когда мама читала лекцию о том, какие болезни связаны с никотином, Оксана вспоминала брезгливую гримасу, которую состроил Лёха, учуяв запах табака.

Он тогда ждал её возле школы, недоумевая, куда же она пропала. Увидев, как она вышла из калитки, ведущей на школьный двор, он радостно бросился ей навстречу, но, приблизившись, резко отпрянул, сморщившись так, как будто измазался какой-то дрянью. Причём брезгливость его была настолько неподдельной, что Оксана почувствовала себя самой омерзительной девочкой в мире. Через секунду Лёха взял себя в руки и, вернув на лицо улыбку, сказал: «Ты где была? Я тебя уже заждался». Но в этих словах Оксана почувствовала лёгкую фальшь.

После того случая она больше ни разу не курила, но отношения с другом постепенно становились всё более прохладными.

Лекция об опасности ранних половых связей тоже была бесполезна, потому что после разрыва с Лёхой Оксана «терпеть не могла мальчишек», держала их на внушительной дистанции и относилась к ним с напускным презрением.

На самом деле она, так же как и все девчонки, влюблялась и даже тайно писала стихи, но догадаться об этом не позволяла никому. Разумеется, опытный психолог сразу поймет, что она просто боялась когда-нибудь снова увидеть гримасу брезгливости на лице у своего возлюбленного, но сама Оксана эту причину конечно же не осознавала. Так и выросла одинокой, стервозной и озлобленной на мужчин.

И вот теперь мама решила провести ещё одну запоздалую профилактическую беседу об опасности тоталитарных сект.

Почему запоздалую? Да потому что Оксана уже побывала в некоторых из них и ничего, кроме разочарования и чувства впустую потраченного времени, оттуда не вынесла.

– Мам, ну я же уже не маленькая, – оборвала она Елену Сергеевну. – У меня есть собственная голова, и я, наверное, смогу отличить деструктивный культ от просто клуба по интересам.

– В том-то и дело, что нет! – почти всхлипнула Елена Сергеевна. – Знаешь, что нам сегодня рассказал отец Иннокентий?!

– Что? – Оксана попыталась изобразить любопытство, чтобы опять не довести мать до слез.

– В городе появилась новая секта, которая как раз и маскируется под обычный клуб по интересам. И вроде бы взять-то их не за что, порядок не нарушают, налоги платят, а служат Сатане!

– Ой, какой кошмар! – театрально запричитала Оксана. – Ну и в чем же их опасность?

– Да в том, что от истины духовной народ уводят. Вот почитай. – Елена Сергеевна отобрала у дочери брошюру, полистала и вернула, ткнув пальцем в нужный отрывок.

Оксана начала читать: «Обманная вербовка заключается в том, что человеку не сообщают цели, методы и задачи организации, то есть скрывается её истинная суть. Вербовщики держат в тайне методы воздействия на сознание, умалчивают о настоящем названии организации, не говорят, откуда она, и не называют имя её лидера. Таким образом нарушается конституционное право граждан на получение достоверной информации, без которой никто не может сделать свободный выбор».

Читать дальше не хотелось.

– Хорошо, мам, я поняла. Не буду вступать в эту секту. А как она хоть называется-то?

– А тебе зачем? – насторожилась мать.

– Ну как зачем? – развеселилась Оксана. – Чтобы я в неё нечаянно не вступила. Я же должна знать, куда можно вступать, а куда нельзя.

– А никуда нельзя! – повысила голос Елена Сергеевна и добавила спокойнее: – Кроме истинной святой Православной церкви.

– Ладно, мам, никуда вступать не буду. Обещаю.

Елена Сергеевна явно осталась не удовлетворена ответом. Выдержав паузу, она завела шарманку снова, оторвав Оксану от телевизора:

– Ксюш… А может, сходишь в церковь да окрестишься?

– Зачем? – вздохнула Оксана.

– Ну… надо.

– Мам, у каждого «надо» должно быть обоснование. Объясни, зачем мне это надо, тогда я обдумаю твоё предложение.

– Я хочу, чтобы ты тоже имела шанс попасть в царствие небесное.

– Вот ничего себе заявочки! А без церкви, получается, у меня даже шансов нет, что ли?

– Да, Ксюша, нет шансов.

– Ладно, пойду в синагогу. Обращусь в иудаизм.

– Почему в синагогу? – Елена Сергеевна даже побледнела, не поняв, что это шутка.

Оксана знала, что разговор приближается к критической точке, после которой мамина истерика будет неизбежна. Сейчас ещё можно остановиться, если сказать: «Ну что ты, мамуля, шуток не понимаешь?», поцеловать её, пожелать спокойной ночи и уйти в свою комнату. Но вместо этого с языка спрыгнули совсем другие слова:

– Ну а почему бы не в синагогу? Или не в мечеть? Какая разница-то? Или ты думаешь, у них в раю территория не зарезервирована?

У Елены Сергеевны задрожали губы. Когда ей нечего ответить, она всегда начинает реветь. А Оксану начинает мучить совесть.

На следующий день разговор продолжился. Первую половину вечера Елена Сергеевна обиженно молчала, но потом, глядя мимо Оксаны, скорбно запричитала, обращаясь как бы к себе самой:

– Забыли! Забыли мы корни! Предков наших предали, забыли. Веру родную растоптали…

Оксана прикусила язык и закрыла глаза. Ядовитый ответ бился о зубы, но она молчала.

– Да что же мы за Иваны, не помнящие родства своего?! – продолжала Елена Сергеевна. – Как же нас земля-то носит?

Оксана молчала, хотя чувствовала, как накапливается в районе загривка ненависть к собственной матери, как отливает кровь от лица и всё крепче сжимаются челюсти.

Елена Сергеевна, выдав весь арсенал заготовленных претензий, беспомощно посмотрела на дочь.

– Ну что ты молчишь?! – со слезами в голосе воскликнула она.

– Мама, – стараясь быть как можно спокойнее, сказала Оксана, – когда я отвечаю, ты ревёшь, когда не отвечаю, тоже ревёшь. Чего ты от меня хочешь?

– Я хочу, чтобы ты пришла к вере!!!

– Мама! К вере люди должны приходить добровольно! А ты меня шантажируешь своими истериками! Может, попробуешь огнём и мечом, как Русь крестили?

Елена Сергеевна опешила.