Всё начинается утром

Девушка осторожно открыла глаза, зеленый свет пропал, и солнце по-прежнему согревало город, но что-то было совсем не так, да, абсолютно не так! Майкл и Ник застыли рядом с незнакомцем в тех позах, в которых их накрыл странный свет: Майкл продолжал сжимать правой рукой то место, где ранее было плечо мужчины, глаза юноши были зажмурены от яркой вспышки, Ник же стоял рядом, закрывая лицо руками. Оба не двигались, словно это были не живые люди, а восковые фигуры.

Элен повернулась в сторону подруг и отшатнулась в ужасе: девушки сидели неподвижно с открытыми ртами и остекленевшими глазами и не подавали признаков жизни, словно большие куклы-истуканы. От испуга девушка еле справилась с дверцей машины и, запутавшись ногами в ремне безопасности, выпала на асфальт. Быстро поднимаясь на-четвереньки, она искоса следила за незнакомцем и отползла за машину, ища хоть какое-нибудь убежище; увиденное ее напугало до чертиков, и она еще не осознала, что снова одна и каким-то чудом ей удалось избежать того, что произошло с ее приятелями. А подозрительный тип, вольготно себя чувствуя, прохаживался около замерших ребят, отстукивая об асфальт чечетку металлическим наконечником трости.

–Выходи немедленно, дочь Луны! Я тебя заметил уже давно. Ты не подвластна моим чарам, но это пока. Вот придет ночь и тогда…– снова раздался этот противный смех, который пробирал до мурашек. – Подойди ко мне, Эления! Немедленно!

Этот смех, ну точно! Карлик, гнусный гном и пожиратель сердец, что чуть было не погубил ее в своем мрачном мире, вот откуда ей был знаком этот невыносимый смех, вот отчего ей снова стало страшно, очень страшно! И снова ждать помощи неоткуда, снова сама должна выпутываться.

– Ну же, долго я еще буду призывать тебя или мне самому к тебе подойти? Тогда уж поверь, хорошего тебе и приятного мало что будет. – И снова впрыск ядовитого смеха.

– Кто вы такой и что вам нужно от меня? – Осилив свой страх, выкрикнула Элен, сидя на корточках и прижимаясь спиной к бамперу.

– Ты меня не знаешь, а узнав, тебе это не поможет. Люцианус мое имя. И нужна мне твоя душа. Все очень банально, дитя. Все очень банально.

Холодок пробежал по коже от каждого слова, произнесенного скрипучим, как у не смазанной двери, голоса, каждый звук был приговором для нее, но ее волновало сейчас другое.

– Что вы сделали с моими друзьями? Они живы?

– Ну, в какой-то мере живы. Спят они зеленым сном. Весь город спит. Всё спит. И так будет вечно! И ты уснешь. – Улыбался злой голос чародея.

– А, если я отдам вам свою душу, вы расколдуете моих друзей? Вы их отпустите? – Она понимала всю тщетность своего вопроса, но это была последняя попытка отсрочить неизбежность их встречи.

– Ты же умная девочка, к чему эти глупые и наивные вопросы? Ты все прекрасно понимаешь и знаешь без меня. Так что хватит препираться, поднимай свой зад и иди ко мне!

От этих слов и наглости, исходившей от колдуна, в ней пробудилась ярость, которая шквальной волной накрыла ее, смыв все остатки неуверенности и затмив страх. До сего момента она и не подозревала, что может быть не просто злой, а лютой, стоит кому-то обидеть дорогих ей людей, а к этой компашке она успела прикипеть сердцем. Но и жизнь ее не ставила в такую ситуацию. Элен решила бороться до конца, пускай и быстрого, но бороться, царапаться, кусаться, драться. Просто так она не сдастся этому наглецу, этому поддонку, черт возьми!

Поднявшись на дрожавшие ноги, она развернулась и твердым шагом направилась в сторону чародея.

– Ну, вот и славненько, давно бы так. – Белое и вытянутое лицо, как у крысы, растянулось в отвратительном оскале желтых зубов. – Хорошая девочка. Сейчас все быстро закончим, и все будет хорошо. Для меня. Ха-ха-ха.

Но толи взгляд девушки заставил оборваться этот гнусный смех, толи ее решительная поступь, Люцианус замолчал, будто что-то почувствовав.

– Что ты делаешь? – вдруг незнакомец отшатнулся, когда Элен подошла слишком близко и протянула руку, чтобы ухватить его. – Не смей меня касаться! Не прикасайся!

Но девушка дотянулась кончиками пальцев до черного фрака, и произошло самое неожиданное: лицо колдуна исказил ужас и он, резво отскочив, с разбега через каменную ограду сиганул в канал, иного пути к отступлению у него не было. Элен подбежала к невысокому, едва равнявшемуся ей по пояс, ограждению, отделявшему проезжую часть от обрыва в воду и, перегнувшись, проследила за убегающим злодеем. К ее неимоверному удивлению того не было в спокойных водах канала, но на противоположном берегу он стоял совершенно сухой и гримаса злобы и ненависти искажала его рот.

– Я доберусь до тебя! Мерзавка! Заберу твою душу, и больше никто не сможет нарушить сон этого городишки! Никто! Это мой город, слышишь, сучка? Мой и только мой! Твоя проклятая Луна не сможет тебе помочь, как и прежде, не в этот раз! Берегись! Ночью!

Люцианус снял очки, на их месте на Элен смотрели два горящих зеленым светом глаза, излучавших злобу и страх одновременно. Открытый рот выдался вперед, обнажая острые длинные клыки. Элен невольно чем-то напугала колдуна, и тот злился от этого еще сильнее.

– Ты застынешь навсегда здесь. Тебе никто не поможет! Даже время под моей властью спит. Ты навечно здесь останешься. Мертвая и бесполезная, как и твоя Луна! – Он поднял трость и направил в ее сторону, а затем растворился в воздухе.

***

– Я не боюсь тебя! Слышишь, не боюсь! Я найду способ остановить тебя и верну этому городу жизнь! – Кричала в пустоту девушка, эхом разносились ее слова по каналу, но ответа не последовало, чародей исчез. – Но как я это сделаю? Как?!

Обхватив голову руками, Элен села на корточки, словно маленький нахохлившийся воробушек и заплакала от бессилия. Снова она была одна в незнакомом городе, и помощи ждать было неоткуда, а драгоценное время утекало, как песок, что просеивается меж пальцев.

Откуда-то подул ветерок, приятно согревая; девушка подняла лицо и подставила его воздушному потоку, который невидимой легковесной дланью, приглаживал ее по длинным волосам, ласково касался лица, успокаивая и забирая горечь. Слезы просохли, а до ее слуха стал долетать странный легкий шелестящий звук, который вскоре перерос в осязаемый легкий шепот, что обволакивал и успокаивал:

– Не бойся, дитя, ничего не бойся. Колдун не сможет тебе причинить зла.,.. Он даже не смеет к тебе прикоснуться, ибо смерть найдет себе. Пока не наступит ночь. Он сам испуган. Не ожидал, что ты настолько чиста и сильна. Ты можешь спасти город и снять злые чары, только поторопись, дитя. Поторопись…. Часы должны пробить и город разбудить! Но торопись, ночью ты попадешь во власть зла и, даже Белая Луна не сможет тебе помочь.

– Какие часы? Кто ты? Как мне их найти и где? Помоги! – девушка вскочила на ноги и закричала что есть мочи, озираясь по сторонам, но никого не было.

– Слушай свое сердце, дитя, ты уже знаешь ответ. Скорее! Скорее! Дай часам пробить… спеши… до ночи….

Голос улетал вместе с теплым ветерком, оставляя обрывки слов, которые постепенно перешли в тонкий умолкающий звук. Элен вытерла остатки слез с лица и задумалась над словами.

«Надо думать логически, успокойся Элен, подумай, где и какие часы должны пробить? Если они должны разбудить весь город, то должны быть большого размера, просто гигантского, а где же таким часам самое место? Очевидно, что в центре города, на какой-нибудь площади». И вот тут ее осенило. «Стоп! Мы же недавно проезжали мимо городской ратуши и там, на башне гигантские круглые часы висят! Это они! Точно! Мне туда надо!».

Наполненная уверенностью в своей догадке, девушка направилась в центр города к старинной ратуше, зная твердо, что нужно сделать. Она помнила приблизительно дорогу, ведь совсем недавно проезжала с друзьями по городскому центру, петляя по улочкам.

Убыстряя шаг, путница в пестрой юбке углублялась в пустынные улицы все дальше от канала и все ближе к своей цели. Оставалось преодолеть всего один квартал по ее подсчетам и вот тут дорогу ей преградил возникший из ниоткуда колдун.

– Остановись немедленно, Лунная служанка! Подумай, как следует, надо ли тебе рисковать жизнью ради этого городка, который и слыхом о тебе не слыхивал, да и, проснувшись, не признает тебя? Стоит ли этот город усилий, когда все предрешено? Если ты отступишься, то я дам тебе полдня форы, так и быть, но, при условии, что ты немедленно уберешь свой зад из моего города!

– Это не твой город и ты не хозяин ему! Люцианус, я пройду к часам, и ты меня не остановишь! Я видела твой страх, а, значит, ты не такой уж и непобедимый. – С дрожью выкрикивала Элен, не уверенная и наполовину в то, о чем заявляла.

– Ну, что ж, может ты и наделена силой своей покровительницы, но ты глупа и поплатишься за вызов, что бросила Люцианусу, Хозяину времени!

Колдун трижды стукнул тростью об асфальт. В этот раз не было зеленоватого свечения, налетел сильный ветер, поднимая в воздух пыль и теребя вывески ближайших магазинчиков. Прикрывая глаза от песка, Элен остановилась в нерешительности, но в памяти всплыли застывшие силуэты друзей, и она, прикусив губу, упрямо шагнула вперед.

– Остановись, мерзкая девчонка! Не смей идти дальше! Это мой город и я хозяин в нем! Если ты еще сделаешь, хоть шаг, я убью тебя, как назойливую букашку. Раздавлю! – Проскрипел чародей.

Кричать в ответ она не могла, пыль, поднятая ветром, тут же набивалась в рот, чуть стоило его приоткрыть. Девушка продолжала идти, противостоя шквальному ветру, который казалось, хотел сорвать с нее одежду и трепал во все стороны длинные волосы, спутывая их в космы.

Люцианус направил трость на одну из машин, припаркованных у тротуара и ветер вдруг сконцентрировавшись в темную массу, обхватил машину. Автомобиль, управляемый тростью, был поднят до уровня второго этажа дома и с силой швырнут в девушку по указке колдуна. Элен чудом успела отскочить в сторону, машина же рухнула прямехонько на то место, где она только что стояла и, переворачиваясь, прокувыркалась, отбрасывая в стороны откалывающиеся детали, и осыпая воздух дождем битого стекла. Девушка почувствовала в руках, прикрывавших лицо, колющую боль и разбегающиеся тонкие ручейки крови, от впившихся осколков, но времени на обработку ранок не было.

Колдун выругался, заметив, что противница уцелела, и бросил в нее еще одну машину. С огромным трудом Элен удалось увернуться и от второго авто, неудачно упав и больно ударившись правым коленом; она перекатилась вокруг себя, и замерла на животе. Сердце колотилось в бешеном ритме, дыхание сбилось, но страх за жизнь заставил ее подняться, и сильно прихрамывая ушибленным коленом, она подбежала к ближайшему зданию, ища укрытие. Девушка замерла, прижавшись спиной к стене трехэтажного дома, первый этаж которого занимала бакалейная лавка, спящая сейчас, как и весь город и название которой она разобрать не успела.

Колдун на сей раз стал поочередно направлять свою трость на окна этого домика и сверху на девушку обрушились горшки с цветами. Они падали совсем рядом, разрываясь снарядами земли, цветов и битых черепков, а от одного не удалось увернуться вовремя, он с мощью гантели зарядил в левое плечо. Руку обожгла невыносимая боль, сменившаяся устрашающим онемением, предплечье теперь висело безжизненной плетью. Осколки другого горшка, разлетаясь в разные стороны вместе с землей, впились в ноги и оцарапали руки и голову. Девушка вскрикнула от очередной порции боли, слезы непроизвольно текли, оставляя белые следы на перепачканном землей лице.

Дальше идти вдоль стены было бессмысленно, в любой момент сверху мог упасть горшок прямо на голову, удачно и навсегда. Элен решила рискнуть, и быстро оторвавшись от дома, побежала прямо на колдуна, уворачиваясь из последних сил от падающих снарядов. Люцианус видимо не ожидал такой атаки и такой прыти от своей жертвы, и когда девушка приблизилась к нему, спешно ретировался, снова растворившись в воздухе.

– Трус! Мерзавец! Что ты можешь без своей чудо-трости? Ну, ничего. Я доберусь еще до тебя, подонок! – Кричала в пустоту она, тело ее судорожно трясло, крик перешел в рыдание, и она дала волю сдерживаемым эмоциям.

Утирая слезы, она размазала грязь по лицу, страх стал отступать, на место истерике пришла нервная икота и чувство одиночества. Судорожно хватая воздух, она попыталась успокоиться и изгнать чувство жалости к себе, и когда ей, наконец, удалось взять эмоции под контроль, прихрамывая и постанывая от режущей боли, которая вернулась в пострадавшую руку, Элен пошла дальше.

Плечо горело в том месте, на которое приземлился злополучный цветочный горшок, место ушиба расползлось багровым пятном с кровоподтеком и с каждым маломальским движением отдавало режущей болью, парализуя всю руку. Элен чувствовала себя инвалидом, этаким раненым солдатом в неведомой и непонятной ей войне. Унять боль, убрать ее из своего тела и вернуть прежнюю жизнь в конечность – вот, что сейчас затмевало и перекрывало первоначальную цель ее действий.

Но вот впереди показался сначала шпиль, а затем предстало все здание городской ратуши, и путница, собрав все свое мужество и терпение в кулак, устремилась к намеченному ориентиру. Это было классическое средневековое строение из красного кирпича с покатой крышей из черной черепицы высотой с приличный пятиэтажный дом, в центре которого гордо сиял позолоченный шпиль, на котором из-за слабого ветра, а вернее из-за его полного отсутствия, обвис флаг с городским гербом. Сбоку ратушу венчала огненная башня прямоугольной формы с трапецеидальной крышей, возвышавшаяся над главным зданием на несколько десятков метров. Центр ее венчали величественные золотые круглые часы с посеребренными римскими цифрами, а в центре синего циферблата, из которого исходили стрелки, замершие на двух отметках, сияла огромная белоснежная Луна в окружении золотых звезд. И часы эти безмолвствовали.

Элен подбежала к центральной массивной двери, выкрашенной в изумрудный цвет и ведущей в здание ратуши, обхватила ее обеими руками и дернула на себя. Тяжелая дубовая дверь с трудом поддалась на усилия, но все же, распахнулась, изнутри пахнуло сыростью и прохладой. Девушка переступила порог и вошла внутрь.

Кругом царил полумрак, рассеиваемый частично солнечным светом, льющимся в круглое окно над самим входом. Никого не было в приемной комнате, и каждый шаг гулко отлетал дробью от каменного пола к высоченному потолку. Лишь одинокий стол в углу с какими-то бумагами и горкой аккуратно сложенных белоснежных полотенец, Бог знает, для каких нужд, разбавлял пустоту помещения, и девушка направилась к нему. Не раздумывая, она соорудила перевязь из парочки полотенец, оставленных, как будто специально для нее. В повязку, накинутую на плечо, была просунута травмированная рука, что существенно снизило боль. «Словно кто-то знал, что сюда приду я с ушибленной рукой. Как это странно». Заодно, она перевязала и саднившее колено.

Пройдя этот закуток, Элен вошла через круглую арку, служившую своеобразным проходом, в просторный светлый зал, который, видимо, предназначался для важных городских собраний. Стены украшали огромные витражные окна на сказочные сюжеты – рыцари сражались с огнедышащими драконами, прекрасные дамы дарили цветы своим мужественным избранникам или водили хороводы у костра, трубадуры воспевали подвиги героев, а короли властвовали над всеми, величаво восседая на тронах. И свет, преломляясь сквозь причудливые картины стекла, погружал помещение зала в разноцветное море ярчайших оттенков. Со стен взирали не менее интересные и не менее яркие личности, относившиеся уже скорее к историческим лицам города и вытканные в давние времена на толстом гобелене.

Элен остановилась на мгновение, залюбовавшись на такую редкую красоту, ей еще не доводилось видеть такого мастерства и тончайшей работы воочию. Но нужно было идти дальше и, оглядев зал, она поспешно выбрала черную дверь, которая должна была, как она надеялась, вывести ее к башне. Судьба благоволила ей, эта дверца привела ее через узкий, но длинный коридорчик в соседнее крыло здания к лестнице, по которой Элен стала подниматься в нутро башни, к часам.